Джейн Морни - Корабельная медсестра Страница 15

Она взялась за поручень и стала разглядывать море, покрытое мелкой рябью. Неужели теперь она будет ощущать боль каждый раз, когда доктор из вежливости станет проявлять интерес к своим бывшим пациенткам? Это что – обязательно приходит вместе с любовью? Но почему, же из десятков пациентов, которые обращались к нему за последние дни, именно Бэрри стала той, на которую он тратит свое драгоценное время?

Гейл нашла некоторое успокоение в том, что Бэрри является невестой Гарри Мэтьюсона, несмотря на то, что вся история в целом ей претила. Грэм Бретт – не тот человек, чтобы пренебречь порядочностью и увлечься чужой невестой, как настойчиво ни испытывала бы Бэрри на нем свои чары. Гейл не сомневалась, что Бэрри попытается вызвать сочувствие доктора, пожаловавшись на плохое отношение к ней миссис Мэтьюсон.

Гейл, для вящего успокоения, еще раз напомнила себе, что Бэрри – невеста молодого Мэтьюсона и продолжила прогулку по палубе.

ГЛАВА 6

В последующие дни работа медицинской команды вошла в обычное русло и у Гейл появилось больше свободного времени. Теперь ее дежурство кончалось после вечернего приема. Она могла выбирать из большого количества развлечений, предложенных компанией для пассажиров корабля, но не все они были доступны для членов экипажа. Гейл тщательно изучила книжечку правил для команды. В определенные часы она могла пользоваться бассейном, и она часто это делала рано утром вместе с Джуди Моррис, с которой познакомилась в первый же день.

Танцевальный зал и бары на первой палубе были для команды под запретом, так же, как и площадка для игр, хотя туда можно было ходить в качестве зрителя. Можно было ходить в маленький кинозал и брать книги в судовой библиотеке.

Хотя Гейл любила читать и смотреть фильмы, она все-таки большую часть свободного времени проводила в каком-нибудь укромном уголке на верхней палубе, днем загорая, а после наступления темноты – любуясь звездами.

Если она и брала с собой книгу, то чаще всего та оставалась непрочитанной – у Гейл и без книг было о чем подумать.

Гарри Мэтьюсон, которому, наконец, разрешили оставить лазарет, проводил свое время, главным образом, в кресле на палубе. Гейл заметила, что с каждым днем Гарри делается все более раздражителен и подавлен. С ним рядом часто можно было увидеть Бэрри или его мать. Судя по тому, что они почти никогда не появлялись вместе, их отношения пока не наладились. Как-то раз, прогуливаясь по палубе во время своего обеденного перерыва, Гейл увидела, как Бэрри, стремительно вскочив с кресла, стоящего рядом с креслом Гарри, с рассерженным видом убежала по сходням на верхнюю палубу. Между ними явно только что произошла ссора.

Нахмуренное лицо Гарри выглядело совсем некрасивым. Он позвал Гейл, как только она с ним поравнялась.

– Эй! Моя любимая сиделка. Какая удача. Я совсем тут заскучал. Поговорите со мной.

– О, Боже! Что за настроение в такой день? – насмешливо спросила Гейл. – Я не уверена в том, что сидеть рядом с вами – безопасно. У вас вид, как у молодого рассерженного бульдога.

Гарри улыбнулся.

– Хорошо, я не буду кусаться, не бойтесь, садитесь смело.

– Спасибо, – Гейл заняла кресло, оставленное только что Бэрри.

– Мы только что поругались – Бэрри и я.

– Можете не рассказывать, – ответила Гейл. – Я видела, как она летела, подобно стреле, пущенной из лука.

– Она пошла играть в теннис. Не знаю, зачем ей это. Она ни во что толком не умеет играть; у нее просто не было возможности научиться с этой ее работой:

Гарри, надо отдать ему должное, не настаивал на том, чтобы его невеста проводила все свое время около него. И сейчас его расстроило не то, что она ушла играть в теннис. Что-то произошло между ними.

Гейл улыбнулась, глядя в его затуманенное лицо.

– Не переживайте. Кто-то сказал мне, что иногда стоит поссориться, ради того, чтобы потом испытать радость примирения.

– Вам так сказали? – Гарри пожал плечами. – Вы никогда не любили? Вам повезло. Боже! Помоги нам влюбленным! О, какое райское блаженство – любовь, какие адские муки, – страстно процитировал он.

Гейл, молча, смотрела на искрящуюся поверхность моря. Она сама уже догадывалась, что подобные высказывания недалеки от истины.

– Сестра, – он внезапно приподнялся и пристально посмотрел на Гейл. – Вы, наверное, будете шокированы самой мыслью о том, что кто-то может дойти до того, что почти возненавидит собственную мать.

Гейл посмотрела на него и спокойно улыбнулась:

– Не вздумайте, Гарри. Вы сами знаете, что это – не ваш случай.

– Знаю ли я? Если бы вы знали, как моя мать обращается с Бэрри! Меня разнесет на куски, если я сейчас же не поговорю об этом с кем-нибудь.

Гейл на секунду задумалась.

– Ну что ж, если вы считаете, что это вам поможет...

– Так вот. Дела идут все хуже день ото дня. – Гарри постоянно теребил свои волосы, которые торчали во все стороны и придавали ему довольно дикий вид. – Весь корабль может видеть, как она третирует бедную девушку, она смотрит на Бэрри с таким видом, будто от нее воняет. Не удивительно, что Бэрри в свою очередь срывает злость на мне. Она должна быть ангелом, чтобы вынести подобное унижение. Я думаю, что это часть мамашиного замысла – заставить нас ссориться. Но у нее ничего не выйдет, черт побери. Я люблю эту девушку, твердо намерен жениться на ней.

Гейл глянула на молодое, упрямое лицо Гарри и почувствовала жалость. Похоже, что независимо от того, жениться он на Бэрри или нет, он обречен на страдание.

– Ну, так женитесь на ней – если вы твердо решили.

Гарри отрывисто засмеялся.

– Как у вас все просто! А если она не захочет? Я имею в виду – Бэрри? У нее, знаете, есть гордость. Еще как есть. С какой стати она будет позволять делать из себя посмешище для всего корабля – такая замечательная девушка как Бэрри? Я боюсь, что моя мать рассчитывает довести ее до того, чтобы она расторгла помолвку. Я никогда ей этого не прощу, никогда – если это случится.

Гейл была смущена таким взрывом мальчишеской откровенности и не совсем понимала, как она должна к этому отнестись.

– Все это ужасно, – продолжал Гарри. – Мы с мамой всегда так дружили, пока ее не одолела эта материнская ревность. Я ненавижу себя, когда с ней ругаюсь, думаю, она чувствует то же самое. Почему матери не могут с достоинством встретить время, когда детям не нужна больше их опека?

Гейл чувствовала, что тронута переживаниями этого юноши, разрывающегося между матерью и возлюбленной.

– Бедняжка! Вам, должно быть очень трудно сейчас. Но я не думаю, что вы правы, говоря о том, что мать вас просто ревнует к вашей невесте. – Гейл чувствовала, что эта мысль внушена ему Бэрри.