The Мечты (СИ) - Светлая Марина Страница 16

Артем Викторович, кажется, ее выпадом очень вдохновился. Потому что улыбка на его лице растянулась от уха до уха.

- Ну мы же с вами, можно сказать, однополчане! Выступаем в настоящее время единым фронтом!

- Как союзники в сорок четвертом, - донесся до них саркастичный голос Ричарда Гира откуда-то сбоку.

- Нормальная у нас рыба, не выдумывайте! – наконец рассердилась барышня, обслуживавшая их в отделе кулинарии. – Свежая! Могу сама при вас съесть! Будете или нет?

- Будем-будем! – искренне заверила ее Женя. – Мне грамм четыреста сделайте и шпината не пожалейте, пожалуйста.

Удивленно наблюдая за тем, как щедро отваливают в контейнер «легкий обед» для Малич, Юрага невольно скользнул взглядом по ее точеной фигуре, но, видимо, сделав вывод, что от шпината особенно не наберешь, как-то враз успокоился.

Одновременно с этим назначенный местным Ричардом Гиром персонаж, выбрав на соседнем прилавке брусок сыра и добавив его в свою корзину, полную заморских деликатесов, двинулся к кассам, бросив пару довольно свирепых взглядов на главного расчетчика Солнечногорского технического университета, не заметить которые было трудно. И Артем Викторович их заметил.

- Вы его знаете? – уточнил он зачем-то.

- Скорее – нет, - отозвалась Женя, вдохновенно последовав за светлым пиджаком к кассам. Юрага топал рядом, но она его уже совсем не замечала. Ее цель остановилась в конце очереди, и Женя в несколько шагов настигла ее.

Последующее со стороны выглядело так, как если бы она споткнулась. После чего налетела на любителя дорогой еды, дорогой одежды и вообще всего дорогого. И все бы ничего, если бы по его пиджаку в тот же миг не заскользила пресловутая дорада, в свежести которой клялась продавщица, оставляя радостно-зеленый след на светлой ткани.

- Простите, простите, простите, - защебетала Женька, судорожно выхватывая из кармана упаковку влажных салфеток, и принялась яростно вытирать шпинат. Впрочем, результат выходил совершенно обратный.

- Да ты сдурела, что ли? – взревел господин Моджеевский, чьего имени Женька пока и правда не знала. Пока что не знала. – У тебя глаза, у дуры, есть?

- Безусловно, - вскинула она эти самые глаза на пострадавшего. – Так же, как и у вас.

И тут он задохнулся. То ли от возмущения, то ли от вида ее хорошенького, почти фарфорового личика, оказавшегося так близко от его лица, которое, кстати, надо было держать. Потому он снова глянул на испорченный пиджак, пытаясь проникнуться гневом, и рявкнул:

- Ну да, и правда. От таких, как ты, лучше держаться подальше. Издеваешься надо мной, что ли?

- Эй! – вдруг неожиданно подал довольно твердый голос Юрага, который все еще маячил поблизости. – Полегче! Сколько стоит ваш пиджак? Возместим да разойдемся!

Обнаружив группу поддержки в виде очередного мужика за Жениной спиной, Роман Романович озадачился, если не сказать больше. И в очередной раз взбеленился – она их каждую неделю меняет, что ли?

- Я вообще не с тобой разговариваю, понял? – прорычал он.

- Да разговаривать вы, похоже, не особенно умеете, - негромко проговорила Женя и принялась подбирать рыбу. Чувство мести уступило место совести: плевать на пиджак этого буржуя, а вот работы уборщицам она прибавила.

- Евгения Андреевна, бросьте, я сейчас кого-нибудь позову, - выпалил Юрага, оказавшись возле нее. А Моджеевский внезапно почувствовал облегчение от того, что этот придурок обращается к... Евгении по имени отчеству. А значит, не все так плохо.

- Сам позову, - милостиво протянул он и кивнул кассирше, мол, кого звать. А та ошарашенно указала куда-то в угол магазина, где стоял ошалевший охранник с рацией. Моджеевский шевельнул бровью, и тот мигом что-то залопотал в свой аппарат.

Картина, надо сказать, по-своему впечатляла. Женя продолжала упорно сгребать рыбу в бокс, ей помогал Артем Викторович, а над ними возвышался мистер БигБосс в испорченном пиджаке, удивительным образом не растерявший обаяния Ричарда Гира.

- Да ну прекратите! – в очередной раз потребовал Роман Романович, глядя на этих дуриков. – Сейчас все уберут, ну! Про пиджак забудьте. Евг... Евгения, поднимитесь, пожалуйста!

К удивлению Моджеевского и своему собственному, Женя послушно поднялась и посмотрела на него.

- Извините, в общем, - проговорила она и оглянулась. Шоу удалось – зрителей было много.

- Да ладно... – неожиданно растерялся Роман, в очередной раз поймав мысль о том, как это здорово, что на него орут, как на обычного человека. А теперь и извиняются так же – как перед обычным. – Вы, в общем-то... не так уж и виноваты. Вы же поскользнулись...

- Угу… споткнулась…

- Ну вот и... проехали, - проговорил Моджеевский, наблюдая, как к ним подлетает уборщица со шваброй, и сознавая, что оставаться здесь дольше уже незачем. И так уже все и всё видели. – До свидания Евг...ения Андреевна. И... – он обернулся к поднявшемуся недоразумению в кроссовках, - и вы... да...

- Да, - пробубнило недоразумение, хотя, если подумать, могло бы и промолчать. Оно тут точно лишнее. Роман Романович махнул Жене рукой и, схватив свой пакет, ломанулся от кассы на выход, на ходу снимая пиджак. К нему подскочил охранник, зачем-то пытаясь отнять покупки, чтобы донести их до машины, но ему было поручено лишь выбросить означенный предмет гардероба в урну.

Проводив его взглядом, Женя сделала шаг и оказалась перед кассиршей.

- Там четыреста грамм было… дорады со шпинатом…

- Евгения Андреевна, - Юрага снова оказался рядом, очень серьезный и собранный, проницательно глядел на нее и протягивал ей свой контейнер, - здесь, конечно, не четыреста... но вряд ли вы столько съели бы, мне кажется.

- Вряд ли, - хмуро согласилась Женя. Куда только девалось весеннее настроение. – Вы уж тоже простите за этот цирк.

- Да мне-то что? – кривовато усмехнулся он. – Это ж не мой пиджак в шпинате. Да моему и не грозило бы, кажется. Вы берите, правда. А то снова в очереди стоять... я лучше уж сам сейчас сбегаю.

- Решайтесь давайте, за вами уже хвост! – проворчала кассирша и вдруг заржала: – А про испорченное забудьте. У нас по закону если поскользнулся, можно не платить за товар. А с законом шутки плохи, РоманРоманыч не даст соврать.

Диагноза нет

Вся весна для Жени неожиданно сошла на нет. Вся-вся, ничего почти от нее не осталось.

Как-то очень незаметно и, что странно, без особенных на то причин.

Однажды пятничным вечером она просто шла домой по набережной, мысленно отмечала про себя, что дни потихоньку становятся длиннее, уже скоро в это время будет совсем светло, и ее пешие путешествия от рабочего места до любимого дивана через самую красивую часть города превратятся в настоящие прогулки, а где-то на полпути до поворота на нужную улицу подумала, что с ней творится совершенно неведомая чертовщина, и что делать с этим – неизвестно. Диагноза нет.

И длится это отнюдь не первый день, но на усталость не спишешь.

В родной бухгалтерии она угодила в окоп и пока что интенсивно отстреливалась. Это Юрага со всей свойственной ему самоотверженностью бросался на танки, а Женькиной головы и из глубокой траншеи видно не было, но в целом это даже как-то отвлекало.

Куда хуже дело обстояло с отношениями с внешним миром. Жене предложенная его модель как-то не особенно нравилась. И самой себе она тоже не нравилась. Дисгармонировала с окружающей средой. И совсем неясно, в чем причина этой дисгармонии, а ведь это еще даже не ПМС.

Начало ее маете было положено в торжественный День Шпината-и-Светлых-Пиджаков. Это она его так прозвала, тот день, когда перевернула рыбу на придурка из «Золотого берега». Очень глупо получилось и очень стыдно. Особенно почему-то перед Артемом Викторовичем, потому что его первая реакция на ее выходку была необъяснимой. Он сунул ей в руки свою рыбу, а сам куда-то смылся и долго не возвращался, хоть Женя и прождала его у кассы бог знает сколько. Потом только буркнул что-то вроде: «Очереди!» - и, пока они вместе шли назад в университет, ей все казалось, что что-то не так, между ними вдруг образовалась неловкость, которой прежде никогда не было. А еще помнилось, как он ползал с ней по полу, собирая дурацкую дораду со светло-бежевой плитки...