И сердце на куски (СИ) - Князева Марина Страница 16

Ванька засопел сразу же, едва коснулся головой подушки. А я не могла уснуть. Смотрела в потолок, ворочалась и слушала, как с улицы доносятся смех и пение ребят. Они сидели довольно долго, а потом все неожиданно резко стихло.

Я прислушивалась к звукам, но за дверью была тишина. И я решилась встать и выйти на улицу. В комнате было слишком душно, на часах давно за полночь, а сна ни в одном глазу. Видимо дневной сон был слишком продолжительным.

Тихонько приоткрыв дверь, я сразу же окунулась в темноту террасы. На улице не было никого. Тишину нарушал лишь стрекот ночных насекомых. Я подошла к балкону и снова с удовольствием втянула ночной воздух. Свежий и прохладный.

И все было бы хорошо, но насладиться тишиной и покоем мне не дали стоны.

Сначала тихие, потом нарастающие по децибелам. И если в первые секунды я испугалась и даже обернулась в поисках источника, то через пару минут все стало ясно.

Стоны доносились из комнаты Клима, дверь которой была не закрыта. Стоны были женскими, протяжными и громкими. И принадлежали Смирновой.

- Клиииммм!!!!

Ее голос я бы не перепутала ни с кем. А потом характерные шлепки, которые становились чаще, громче.

В общем Горячев занимался сексом со Смирновой. А я, как озабоченная, стояла и слушала, как Ленка орет от кайфа. Того самого, о котором она мне столько рассказывала. И которого я захочу, стоит мне лишь один раз попробовать…

Бред какой-то…

Но я не могла сдвинуться с места. Голова стала тяжелой и пустой. Только эти стоны, которые становились все чаще и все громче.

Я слышала их так четко и явно, но до сих пор не могла поверить, что Ленка согласилась на это. Ведь он ее бросит. Завтра же. И не понимала, почему я об этом переживаю. И почему мне так обидно?

Мне следовало бежать оттуда, спрятаться и не думать об этом. Ведь у меня под боком был самый лучший парень на свете, и мне стоило лишь только намекнуть ему, что я согласна и готова к сексу, уверена, он вознес бы меня до небес. Ну, и вроде как подслушивать нехорошо.

А если кто-то из этих двоих выйдет на террасу, то я вообще умру от стыда.

Меня хватило только на пару шагов. Потом террасу залил яркий свет, который, видимо, включил Горячев. А еще через секунду появился он сам.

До того, как столкнуться с ним взглядами, я успела лишь отметить, что на Климе ничего, кроме трусов не было. Отметила и почувствовала, как щеки заливает краска стыда. От того, что застукали. От того, что он почти голый. И от того, что, несмотря на то что Горячев только что кувыркался со Смирновой, я чувствовала исходящее от него притяжение. В каждом движении. И чем ближе он подходил ко мне, тем сильнее мне хотелось рассмотреть его мускулистое тело. Но я даже не смела думать, чтобы перевести глаза ниже, чем на сантиметр от его глаз.

- Подсушиваешь, Ваниль? – его голос ленивый, тихий, а во взгляде ничего. Пустота.

- Да вот еще, – фыркнула я, – вас вся турбаза слышала!

- Завидуешь?

- Нет, – получилось слишком громко и неестественно.

- Присоединяйся, если хочешь! У нас с твоей подружкой сейчас будет еще один забег, – в голосе одно равнодушие. Глаза почти черные, холодные. Как будто бы Клим мне не секс втроем предлагал, а чаю попить. А я наоборот – вся горела. Даже руки в кулаки сжались.

- Я могу опять ударить!

Клим на мою угрозу усмехнулся лишь уголком губ:

- У тебя удар слабый, Ваниль… Попроси что ли Смоленцева, натаскать тебя пощечины щелкать, пока он твою целку бережет до свадьбы…

Я задохнулась от возмущения. Горячеву удалось вывести меня из себя одними лишь словами. И я не понимала, почему меня каждое его слово цепляло так, что кричать хотелось. Когда сам он спокоен, как удав. Даже стоя в одних трусах, вел себя так, словно он в смокинге и ему все не почем.

Я интуитивно сделала шаг навстречу к Климу. Хотелось тоже его задеть. Неважно как – толкнуть, ударить, покусать. Но ничего из этого списка я не успела сделать. На террасу вышла Ленка.

В красивом кружевном белье. Словно она готовилась к этой ночи. Вся стройная, красивая, смелая. Подошла к Климу и уверенно положила ему руку на плечо. Я в своей скромной пижаме с котиками и сжатыми кулаками от злости, смотрелась на ее фоне, как всегда, скромно и нелепо.

- Ты чего не спишь? – спросила меня подруга, покрывая спину Клима легкими поцелуями. – Мы случайно не мешаем?

Смирнова была просто на седьмом небе от счастья. Это было видно по ее глазам. А вот Клим напрягся при ее появлении, но сверлить взглядом меня не перестал.

А меня затошнило. От них обоих. Я просто развернулась и молча пошла в свою комнату.

- Че это с ней? Какая муха ее укусила? – долетел Ленкин удивленный голос мне в спину, когда я уже почти закрыла за собой дверь.

Ответ Клима я не услышала, но уверена, что приличного в нем было мало.

Мое дыхание было рваным и громким. Сердце стучало быстрее, и я не понимала, почему все это происходит со мной? Ведь мы с Климом просто разговаривали. Да, может не на слишком приличную тему, но задыхаться от встречи с ним – это уже как-то слишком.

А может все потому, что мне не удалось удержаться и я все-таки позволила себе окинуть быстрым взглядом его почти обнаженное тело. Офигенное тело. Подтянутое, поджарое. Даже захотелось дотронуться до него. Но это всего лишь на секунду. Потом я опять смотрела ему в глаза. И только.

Посидев немного на стуле и выровняв свое дыхание и сердцебиение, я легла рядом со Смоленцевым. Он тихонько сопел, и я была этому рада. Вряд ли у меня хватило бы сил оправдываться перед ним за свою непонятную реакцию на его друга.

Стараясь не думать о последнем получасе, я прижалась к Ваньке и попыталась уснуть. Но эти чертовы стоны, так ярко отпечатавшиеся в моей голове, и грязное предложение Клима не давали мне уснуть, будоража мое сознание и пробуждая во мне греховные мысли. Это было так пошло, так откровенно со стороны Клима. Ему, кажется, не привыкать. А мне было страшно и стыдно. И я не знала, что со всем этим делать. Но в одном была уверена. Я любила Смоленцева и ни за что его не предала бы.

Не помнила, как уснула. Не помнила, что снилось. Наверное, ничего. Проснулась от того, что слишком жарко и где-то возле уха настойчиво вибрирует телефон.

- Малыш, отключи, его! Сейчас башка взорвется, – прохрипел сквозь сон Смоленцев.

Я выбралась из его объятий и схватила лежащий на тумбочке телефон. Звонила мама. Чтобы не мешать Смоленцеву, я рванула в ванную. Сбросить мамин звонок не могла. Никогда так не делала. Где бы ни находилась, и чтобы ни делала, я всегда отвечала на звонки родителей.

- Ян! Тут из свадебного салона звонили. У них там окно появилось. Зовут нас на примерку, – тут же начинает тараторить мама. – Может ты приедешь? Знаю, что вы отдыхаете. Но у нас там запись только через месяц, а ты знаешь, какие сроки у нас маленькие. Мы ведь ничего не успеем. Будем бегать в мыле. А так хоть с платьем вопрос закроем.

Я смотрела в зеркало на себя и не узнавала. Все-таки я не выспалась. И ночь без сновидений все равно была короткой и тяжелой. А еще этот Ванькин «малыш». Он никогда меня так не называл. Говорил, что так зовут всех вертихвосток, чтобы не запутаться в именах. А я у него одна. Янка – сладкая девчонка. А тут малыш. Так неожиданно. Ведь Смоленцев не был примерным до меня. Это не секрет. Так что, либо старая привычка всплыла, либо спросонья.

Отогнав странные мысли, я снова попыталась вслушаться в слова мамы.

Возвращаться в город, а потом обратно не было никакого желания. Но это мама. Это моя свадьба. Это мое платье. И все это придает мне сил и уверенности в том, что Клим Горячев в моей жизни вообще никто. И у него не получится разрушить наши отношения со Смоленцевым.

Через пятнадцать минут я уже стояла на выходе из турбазы в ожидании такси. Оставив администратору просьбу организовать аспирин Смоленцеву и перезвонить мне, я со спокойной душой покинула место отдыха.

А еще через полтора часа мы с мамой уже были в салоне и снимали мерки для моего будущего платья на заказ. Его я выбрала из каталога, но классический пошив был немного узковат мне в бедрах. Поэтому пришлось снимать мерки, чтобы платье моей мечты подогнали под мою немного нестандартную фигуру.