Перепиши меня - Ольга Тимофеева Страница 16

Но я всё же должна отвести Джейка на обед, поэтому спускаюсь. Мысленно облегченно выдыхаю, когда не вижу Райта за столом. И даже тарелки для него не стоит. Сажусь на свое место и, уже в позеленевшем настроении, принимаюсь за еду. Никто не ставить меня в известность, почему его нет. А я не хочу знать. Хватит на сегодня Райта.

– Лесли, я сейчас буду уложить спать Джейка, чем я могу помочь по дому потом?

– Хочешь помочь?

– Да, – уверенно киваю в ответ.

– Есть одна работа, я ее не очень люблю, но это надо сделать. Погладить мужские рубашки. – Смотрит с мольбой в глазах. А я даже не могу удержаться и усмехаюсь в ответ.

– Дай девочке отдохнуть, – встречает Кевин.

– Нет, нет. Всё нормально, мне не сложно.

Пока Лесли убирает стол и загружает посуду в посудомоечную машину, я укладываю Джейка спать. Затем вместе с ней спускаемся в подвал. Комната Райта закрыта, и я даже не знаю дома он или нет. Проходим дальше и заходим в дверь слева. Что-то напоминает кладовку. Свет, просачивающийся только через одно верхнее окно, создает полумрак. Но Лесли включает свет, и комната приобретает совсем другой вид. Под окном находится стремянка, а на подоконнике металлическая банка, очень смахивающая на пепельницу. Теперь понятно, где твоё место релакса. Действительно смахивает на логово Синей Бороды. Вроде бы явного запаха сигарет табачного дыма нет. Надеюсь, всё обойдется.

Лесли достает стопку неглаженных мужских рубашек. И раскладывает гладильную доску. Показывает, где взять утюг и отпариватель.

–– Эвон, я тебе ещё попрошу очистить и отпарить этот костюм. – Указывает темный строгий костюм на вешалке. У Райта завтра конференция. Он попросил подготовить.

– Конференция? – переспрашиваю, не веря тому, что услышала. Что-то он не похож на человека, у которого завтра конференция.

– Да, в университете. Что-то про цифровую экономику. Тренды, измерения. – Ничего не поняла из её слов, но звучит очень умно. Может поэтому Мэтт назвал его экономистом?! Что-то образ этого парня никак не вязался с таким амплуа.

– Хорошо, я всё сделаю, – киваю Лесли и остаюсь одна. Беру верхнюю рубашку и развешиваю, чтобы отпарить. В носу начинает неприятно жечь. Всё равно рецепторы улавливают табачный запах, который тут витает. Бросаю взгляд на окно. Надо проветрить. Подвигаю стремянку ближе и поднимаюсь наверх, чтобы дотянуться до окна. Приоткрываю его на проветривание и засматриваюсь. Хоть и находится прямо над землей, позволяет взглянуть на мир снизу вверх. Так, как видят мир дети, животные, теперь и я.

– Что ты там забыла? – слышу холодный голос сзади. Снова ледяной и ни грамма доброжелательности. Дергаюсь от неожиданности, от чего стремянка начинает уезжать в сторону. Разворачиваюсь, инстинктивно цепляясь за подоконник, чтобы не упасть.

Вихрем проносится мысль, что сейчас упаду. Но лестница останавливается. Облегченно выдыхаю. Спас. – Я просил не лезть на мою территорию. – Слышу за спиной. Оборачиваюсь и замечаю, как Райт держит лестницу, чтобы я не упала с нее.

– Я просто хотела открыть окно и проветрить, – оправдываюсь, спускаясь вниз.

– Не надо делать то, что тебя не просят.

– Райт, Лесли попросила погладить одежду. Тут запах сигарет, я не…

– Мне плевать, – перебивает меня, – что тебе не нравится. Я тут курю. Это мое место.

– Ты можешь позже? Я быстро справлюсь.

– Нет, – разворачивается, поднимаясь наверх. – Я не буду подстраиваться под тебя.

– Пожалуйста, – прошу еще раз искренне. Должен услышать и понять.

– Можешь подождать в коридоре, потом продолжишь. Я не буду менять свои планы ради тебя.

– Потом будет тоже самое.

– Это твои проблемы, – отвечает, даже не дослушав. Загораюсь внутри злобой. Придурок. Даже не слышат меня. А к черту всё! Если наконец умру, закончатся все эти издевательства надо мной. Ушла из одного дома, пытаясь спрятаться. Попала в другой, где всё повторяется. С меньшей силой и злобой, но с такой же агрессией. Словно я кость в горле у всех.

Молча разворачиваюсь и иду к рубашкам. Продолжаю отпаривать. Слышу, как закуривает и ноты табачного дыма распространяется. В носу начинает неприятно сводить пазухи. Горло першит. Откашливаюсь короткими урывками. Понимаю, что начинается. Продолжаю отпаривать, а глаза жжет от выступивших слез. Кашель усиливается. Ставлю утюг на подставку и начинаю чихать. Становится тяжело дышать от непрекращающегося кашля.

Сажусь на корточки, чтобы схватит несколько глотков свежего воздуха.

– Ты чего? – слышу голос за спиной.

– Капли, у меня в комнате на полке. Оранжевая бутылка.

– Черт, да что с тобой такой? – остатки человечности всё же есть, присаживается, рассматривая меня.

– Аллергия, – закашливаюсь, смахивая слезы.

– На что? – разворачивает к себе.

– На табачный дым.

– Дура, – злобно сверкает глаза и подхватывает меня на руки. Выносит из кладовки, открывая ногой дверь. – Не слишком ли много чести. Два раза спас сегодня и два носил на руках. Заносит в свою комнату и опускает на кровать. Сам же поднимается, чтобы открыть окно. – Сейчас принесу. – Мгновенно исчезает. Переворачиваюсь на живот и утыкаюсь носом в покрывало. Вдыхаю совсем другой запах. Пожертвовать собой ради того, чтобы доказать что-то и одновременно оказаться тут. Глупо. До невозможности глупо.

Нужен глоток свежего воздуха, чтобы стало легче, пока принесет капли. Встаю и тянусь к окну, чтобы вдохнуть. Кашель усиливается, освобождая легкие от лишнего в организме. Случайно задеваю локтем что-то, и оно падает вниз. Быстро поднимаю кожаный, темный блокнот. Знаю, что так нельзя. Лезть в чужую переписку, дневники, мысли. Закусываю губу, но всё равно открываю его.

Той кого ненавижу… Последняя запись, написанная чернильной ручкой.

Читаю короткое четверостишие. Написано в пятницу. Смотрю на предыдущую запись больше трех месяцев назад. Неприятно становится от того, что может быть про меня. Захлопываю блокнот, чтобы не спалиться, и кладу на место. Делаю еще один вдох, и одновременно внутри приятно разливается мысль, что писал стихи, думая обо мне. Снова чихаю, прикрывая ладошкой рот.

– Я принес, – слышу за спиной и разворачиваюсь. Опускаюсь на кровать. Райт бросает на меня взгляд и рассматривает подоконник. Делаю вид, что ничего не видела и мне нужны только мои капли. Тяжело дышу и, опрокинув бутылочку, капаю в стакан с водой несколько капель. Выпиваю залпом.

– Спасибо, – вздыхаю облегченно, но улавливая остатки табачного дыма от него еще раз чихаю.

– То есть знала, что у тебя аллергия на табачный дым и специально осталась? Что хотела доказать и кому? Сделать меня виноватым? – Спрашивает, прищурившись. Поселяет во мне чувство вины. Молчу. Слова больно режут, потому что говорит правду.

– Я просила не курить, – нелепо оправдываюсь, – ты даже не слушал.

– Твоя болезнь, твоя ответственность. Тем более что