Король интриг - Алёна Снатёнкова Страница 16

Эй, да он и от окна отошел.

Бр-р-р. Бесит. Вот крокодил мордастый. Скорее всего, к зеркалу пошел, на себя, красавчика такого, любоваться. А меня здесь оставил, с кучей эмоций и с желанием убиться головой об стену. Ну, не гад, а?

Но даже соседство с таким гадом не сможет испортить мне впечатление о моей новой квартире. Удобная мебель, красивый интерьер, как на фото из интернета. Мечта, вот честное слово, — мечта. Что говорить, я, пока к занятиям готовилась, сидя на полу, пару раз отвлекалась на любование. А потом вспомнила, что за мной в данный момент могут подсматривать, поэтому пришлось спасаться бегством.

В общем, к истории, которая у нас завтра первой парой будет, я готовилась, сидя за кухонным столом. Привет тараканам в голове, они и отправили меня сюда. Но по-другому не получалось. Очень сложно читать про гражданскую войну, и отмахиваться от навязчивых картинок перед глазами, на которых Суханов с биноклем в руке, прилип к холодному стеклу и скалится. И когда с книжками было закончено, я могла с чистой совестью самой себе сказать, что к занятиям готова, я отправилась спать.

И вот тут-то мне стало действительно жутко.

Спать одной, в огромной квартире, да еще и в темноте. Первую ночь хорошо, со мной Анька ночевала. Сейчас-то ее нет. И как быть? Вот что делать человеку, который темноты боится и который жадничает потом за электричество бешеные суммы отваливать?

Что за невезуха? Почему я раньше о ночнике не подумала? Теперь бери и мучайся.

Решила, что торшер меня не так сильно разорит, как люстра, включила его и прыгнула на кровать, с головой накрываясь одеялом. Не разорит, согласна, он меня до смерти испугает. Когда дышать уже было нечем, я высунула свой нос из пухового убежища. И черт меня дернул привстать и всю квартиру глазами оглядеть. Что-то померещилось. Да я к выключателю летела с лошадиной скоростью, когда тень какую-то возле дивана увидела.

Минут через десять мне послышались чьи-то шаги на кухне.

Ну, почему я бояка такая?

Кто узнает, засмеет. Днем умная девчонка, которая за себя постоять может, а ночью трусиха, каких еще поискать. Не Полинка прям, а Фиона, но только с более идиотским проклятьем.

Не сдерживаюсь и Алипатовой набираю. Когда она не снимает трубку, на время смотрю и понимаю, что подруга уже давно храпаком своим соседей пугает. Хорошо, что у меня еще Витамин есть. Он-то точно не Брут, трубку всегда возьмет, хоть и будет весь разговор бурчать. Тыкаю пальцем по экрану и тут же снова укрываюсь одеялом, прячась в сомнительное укрытие от всяких там барабашек.

— Витамин, друг мой, ты даже не представляешь, как тебе со мной повезло. Я спать легла, но потом чувство такое тоскливое в груди поселилось, оно прям сдавило грудную клетку. Я сразу поняла, что это ты скучаешь. Не спишь там, скорее всего. Места себе не находишь. Звонка моего ждешь. Пришлось просыпаться, хотя я уже почти уснула, и идти за телефоном. Вот какая добрая. Чего только ни сделаю ради друзей.

Эй, он там отключился, что ли?

Или я не сильно убедительно сказки бредовые рассказываю?

Блин, обычно же верил всегда. А тут…

— Витал, где благодарность? Я, между прочим, сном своим жертвую, а ты молчишь. Давай теперь разговаривай со мной, пока я снова спать не захочу. Колись, рад звонку моему?

— Угу.

— Чего — угу? Я сейчас обижусь, и твои уши больше не услышат моего прелестного голоса. Ты, вообще, слушаешь меня?

— Слушаю. Причем очень внимательно слушаю. — Стоп.

Тьфу. Не может быть такого. Померещится же на ночь глядя.

— Сычев, с тобой всё нормально? — Еще одна попытка. Вдруг и правда глюки.

— Насчет какого-то Сычева не в курсе, но со мной точно всё нормально было до твоего звонка.

Сдуреть можно.

Но на том конце трубки и правда Суханов. Мне это изначально не показалось. Блин, я ведь даже и ахнуть не могу. Что я там говорила про безвыходные ситуации? Правильно. Их нет. Из любого тупика можно выбраться.

— Точно? — спрашиваю у него, уже зная, как выкрутиться. — Ничего не случилось? Сны плохие не снятся? Никто не беспокоит?

— Нет. В два часа ночи меня совершенно никто не беспокоит. — Сарказм? Хм. Заслужила.

— Хорошо тогда. Я переживала.

— Помню, места себе не находила, за Витамина беспокоясь. Слушай, креветка, а ты всем по ночам названиваешь?

Хоть бери и язык ему откусывай за креветку.

— Конечно всем. Поэтому зря ты мне номер свой оставил. Теперь каждую ночь звонить и проверять буду. Представь, если ты в этот момент не один? А мне ж всё равно. Я ж упрямая. Пока все вопросы не задам, не отстану.

— И по утрам звонишь? Будильником моим побыть не хочешь?

— И по утрам. Часика так в четыре. — Откидываю одеяло, опуская ноги на пол.

— Не нужен мне такой будильник.

— Нет уж. — И по стеночке, по стеночке к окну ползу, не забыв при этом бинокль с собой захватить. — Мне решать, нужен или не нужен.

Ой, а Суханов спал, наверно. В окнах свет не горит. Темнота одна. Эх, а может, он не дома, а тут я фигней занимаюсь, не решаясь первой сбросить.

— Немцова, — раздраженно рычит он, явно зевая. — Если это твоя месть за универ, то давай ее на завтра перенесем. Честно, я половины не понял из того, что ты мне сказала. Утром наберу тебя, и ты сможешь всё повторить. А сейчас давай спать, а?

— Сладких снов, — прикрываю себе рот, сбрасывая вызов.

Господи, я пожелала крокодилу сладких снов?

Лечь — не встать.

Кстати, насчет лечь. Суханов не обманул, время и правда два часа уже. Вставать скоро, а я всё с биноклем стою и высматриваю кого-то. А еще парня в извращенстве обвиняла. Дожил-и-и-и.

Спать ложилась, но уже без страха перед темнотой. После такого разговора мне теперь никакие барабашки не страшны.

Глава 14

— Все-таки шторы? А как же: «Я сильная и свободолюбивая личность, которой нечего стесняться, поэтому никогда, НИКОГДА я не замурую себя в пылесборные тряпки»? Если не ошибаюсь, ты именно так и говорила, когда я предложила на окна твои газеты наклеить. О, еще пальцем перед носом моим размахивала.

— Нашла что вспомнить. Я тогда разве знала, что напротив меня живет четырехглазый крокодил?

После истории у нас было свободное окно. Идти куда-то при таком морозе не хотелось, вот мы с Алипатовой и забрели в столовую, где кроме нас двоих