Попробуй меня разлюбить - Мария Николаевна Высоцкая Страница 16

Пролистываю сообщения без интереса. По привычке. А потом напарываюсь на видео Кати, она улыбается на камеру в толпе наших лицейских уродов. Сам Курьянов ее и снимает. Ржет за кадром.

Блокирую мобильник и бросаю его на кровать. Несколько минут сижу неподвижно, а потом срываюсь на эту, мать вашу, вечеринку. Внутри обдает холодом. Предчувствие чего-то неминуемого долбит. Ко мне будто подключили ток, то и дело давая разряд по вискам.

Вечеринка в самом разгаре. Все пропитано сексом, травой и алкоголем.

Кати в доме нет. На первом этаже точно. Я обошел здесь все два раза.

Взбегаю по лестнице на второй, начинаю поочередно распахивать двери в комнаты. Нарываюсь на трахающиеся парочки и тройнички.

Токман все еще не в моем поле зрения. Толкаю последнюю на этаже дверь — закрыта. Как вариант это может быть отцовский кабинет Курьянова, но интуиция орет о другом.

На принятие решения требуется всего несколько секунд. Вытаскиваю карту и просовываю ее между замком и дверью, надавливая на язычок замочного механизма, подтягивая дверную ручку на себя.

Дверь поддается.

Курьянов зависает над Катей со спущенными штанами. Она упирается ладонями в его грудь.

— Не надо. Я не хочу. Отвали от меня! Ты слышишь? Не смешно!

«Поверь, он тебя не слышит! — вопит мой гадкий внутренний голос. — И уж точно не прикалывается».

— Тебе понравится, котенок, — уверяет будущий труп Курьянов.

Как только вижу перепуганную Катю, забрало падает. Перед глазами раскадровка кровавого месива. Скидываю с нее эту тварь. На тренировках по любой борьбе с тебя практически берут слово не применять навыки в обычной жизни, особенно с теми, кто неподготовлен. Сегодня мое слово теряет свою силу.

Отшвыриваю это животное в сторону. Я знаю, куда бить. Так, чтобы прочувствовал, но следов почти не осталось. Только сейчас опытом последних знаний не пользуюсь. Он сам и все его окружение еще долго будут любоваться на его разукрашенную рожу.

Курьянов что-то блеет. Не слышу. В ушах шум. Свист. Сердце разрывается от громких, тяжелых ударов. Пульс зашкаливает, а я продолжаю. Наношу удар за ударом, пока сучоныш не теряет сознание.

Резко поворачиваюсь к Кате. Она напугана. Сжалась у изголовья кровати. Лямка платья спущена по плечу. Я, бля*ь, снова в крови по локоть. Курьянов лежит обездвиженно, не сдох и не сдохнет.

Делаю шаг. Катя обхватывает себя руками. Дрожит.

— Пошли отсюда, — протягиваю ей руку.

Она мотает головой.

Глава 12

— Что ты тут вообще забыла? — игнорирую ее испуг и делаю еще шаг. — Какого хрена, Катя?!

— Не ори, — хватается за голову. — Не кричи, — выдает чуть тише, а у самой язык заплетается. — Как ты сам тут оказался? — морщится. — Голова кружится.

— Что пила?

— Колу! — Катя огрызается, но тут же начинает смеяться.

Ее грудь вздымается, она часто дышит. Глаза бегают как заведенные. Он точно ее чем-то напоил. Радужки блестят. Она облизывает губы, смотрит на Курьянова и часто моргает. Я и сам снова на него смотрю. При одной только мысли о том, что он мог ей подмешать, хочется втащить ему по новой.

Вообще, Курьянов, а точнее его старший брат, он уже два года как учится в универе, славится такими сборищами. Куча телок, алкоголь и разношерстная запрещенка, от которой девки становятся сговорчивыми.

Слава моего отца идет впереди, поэтому меня в подобных местах считают своим, даже вон в чатик добавили.

Когда Азарин первый раз решил сюда зарулить, я его отговаривал. Он меня, конечно, не послушал. Идиот. Не удивлюсь, что Катя здесь, потому что Тим тоже где-то поблизости.

— Пошли.

Перехожу черту и хватаю ее за руку. Церемониться сейчас выдержки просто нет. Стаскиваю Катю с кровати. Токман упирается. Начинает визжать, будто ее режут. Морщусь, пытаясь закинуть ее извивающееся тело на плечо.

— Поставь! Поставь! — орет, а потом кусает меня за шею. Смачно, уверен, будет синяк. — Отвали от меня, Кайсаров, сказала. Не трогай. Что вам всем от меня надо?!

Резко ставлю ее на ноги прямо перед собой. Катя покачивается.

— Дура! — рычу в лицо.

Она смотрит с вызовом. Воспламеняет одним взглядом и проклинает им же.

— Ты под кайфом? Что он тебе дал?

— Что? Не-е-ет, — смеется, а у самой реакция заторможенная.

— Ну да, — цежу сквозь зубы и толкаю ее в сторону ванной.

Катя делает несколько быстрых шагов. Успеваю ее поймать, прежде чем распластается на ковре. Включаю свет и закрываю дверь.

Мы в ванной один на один. У нее на губах моя кровь. На моих руках — Курьяновская. Это какой-то пи*дец.

Прижимаю большой палец к алым губам, размазывая всю эту «прелесть» по Катиному подбородку.

— Не трогай, сказала! — раздувает ноздри. — Мы договорились больше не видеться.

— Придется начать соблюдать эту договоренность с завтрашнего дня.

Прижимаю ее к стене своим телом и вытягиваю руку, чтобы включить душ.

— Что ты делаешь?

Мотаю башкой, упираясь ладонью над ее головой. На светлой плитке остаются кровавые следы.

Она заторможенно моргает и снова начинает хохотать.

— У тебя глаза такие, — широко свои распахивает, — красивые. И имя. И ты, — переходит на шепот. — Ой, — чуть оседает вниз, снова заливаясь хохотом.

Ловлю ее за талию одной рукой. Мурашки по коже от бешенства, ну и от ее слов, конечно.

Вот тебе и хорошая девочка Катя. Какого хрена сюда поперлась?! Дура безмозглая.

— Брат твой где? — сглатываю. Стараюсь звучать строго.

— Что? — не прекращает смеяться. — Кто?

Ясно. Прикрываю глаза. Вдыхаю.

Врубаю холодную воду и под Катины вопли заталкиваю ее в душевую кабинку. Сам промокаю