Мать-и-мачеха (СИ) - Елена Валерьевна Соловьева Страница 16

Владимир присел рядом с дочерью, обнял ее за плечи.

― Ничего не хочешь мне рассказать?

Глаша вздохнула, ссутулилась, признавая вину. Рассказала о том, как хотела подшутить над Пэтси, а вместо этого нечаянно обидела Марью. Поделилась и тем, что обрела лучшую подругу в лице Павлы. И да, та тоже участвовала в заговоре.

― Ты на нее не сердись, папа, ― попросила девочка. ― Паша не хотела, но я ее уговорила. Ты очень зол? Сможешь меня простить?

Владимир улыбнулся и поцеловал дочь в макушку. Конечно, ему было очень неприятно узнать, что его любимая девочка собиралась измазать лицо Пэтси зеленой краской, которую, к тому же, достала из его личного сейфа. Но радовало другое ― удочери появилась подруга. К тому же Владимир догадался, что у него вовсе не двоилось в глазах той ночью. Вместе с Глашей была другая девочка, дочь Марьи. А она сама…

Так это она вынесла тот злосчастный букет!

Представилась горничной, попыталась выгородить и свою дочь, и Глафиру заодно. Да у него в доме настоящий женский заговор! Вроде бы, эта мысль должна была его как минимум озадачить и насторожить. Но вместо этого он улыбнулся, вспомнив, как Марья скромничала и прятала за букетом раскрашенное лицо. А ведь ей досталось ни за что.

― Нет, я не злюсь на тебя, дочка, ― проговорил Владимир, мягкими круговыми движениями растерев узкую спину Глаши. ― Но попрошу так больше не делать. Надеюсь, ты извинилась перед Марьей?

― Да, сегодня утром, ― охотно призналась Глаша. ― Марья добрая, она тоже не злится. Но… на лице у нее еще остались следы краски. Она не смывается.

― Понятно, ― удрученно выдохнул Владимир. ― Получается, соседка угощает нас вкусными салатами, а мы отплатили ей тем, что раскрасили ее лицо в зеленый цвет? Нехорошо это.

― Да, пап, ― обреченно выдала Глаша. ― Очень нехорошо…

― Давай-ка поступим так, — решил ее отец, ударив себя по колену. ― Сейчас я возьму антидот (а заодно и сменю на сейфе пароль, чтобы ничьи маленькие ручки туда больше не лазили), и мы навестим наших соседок вместе. Как тебе такая идея?

Глава 17

Конечно же, Глаша согласилась.

Как только они с отцом подошли к домику, оттуда выскочил Крендель. С Глафирой малыш был знаком, а вот Владимира видел впервые. Оттого и залился громким лаем. Еще бы: в последний раз, когда в дом его хозяек приходили незнакомцы, случился пожар. Хоть и маленький, но щенок помнил большой огонь и страх Марьи и Павлы. Он не хотел повторения. Широко расставив передние лапы, щенок своим маленьким тельцем перегородил вход на крыльцо. Он то рычал на Владимира, то махал хвостом Глаше ― выглядело это довольно забавно. Однако острые маленькие зубки красноречиво намекали на серьезный настрой малыша.

― Та-а-ак… ― задумчиво проговорил Владимир, не сдержав улыбки. ― А ты у нас что за крендель?

Глаша дернула отца за рукав:

― А откуда ты знаешь, как зовут щенка?

Владимир снова улыбнулся. Присел на корточки и поманил песика.

― Крендель, значит. Что ж, будем знакомы. Дома кто есть? Кого ты так яро защищаешь.

Услышав лай, Павла и Марья вышли на крыльцо. И обе застыли, не зная, как реагировать на гостей.

― Привет, ― Владимир поздоровался первым. Присмотрелся к Павле: действительно, очень похожа на его дочь. Не удивительно, что он ошибся ночью. А вот Марья… Она низко опустила голову, пряча лицо ― уже не такое зеленое, но все же сохранившее следы краски. ― Простите за незваный визит.

― Добрый день. ― Марья преодолела первый небольшой испуг. Раз уж Владимир Вяземский обнаружил их, нет больше смысла прятаться. А вот проявить гостеприимство стоит. ― Войдете?

Она широко распахнула дверь.

Крендель слегка успокоился и тоже отошел в сторонку. Но на Владимира по-прежнему смотрел с сомнением, готовый, если понадобится, вцепиться в ногу.

― Я бы лучше погуляла с Пашей и Кренделем, ― тихо попросила Глаша.

Отец покачал головой. Кажется, его дочь нашла способ избежать неловкой ситуации. Похоже, ему одному придется отдуваться.

Взявшись за руки, девочки убежали в сад. Крендель, напоследок рыкнув на Владимира, последовал за ними. Марья осталась стоять неподвижно, неловко поправляя съехавшую косынку и чувствуя, как отчаянно трепыхается сердце в груди. Понятно, это только визит вежливости. И все же она очень давно не оставалась наедине с мужчиной. Как себя вести? Что говорить? Может быть, Владимир вообще пришел сообщить, что не желает видеть здесь ее и Павлу?

― Предложить вам чай? ― Марья, наконец, нашла что сказать.

― Да, с радостью, ― отозвался Владимир, испытывая странную, непонятную тревогу и робость.

Он ведь давно не мальчик, ему почти сорок, а ведет себя как глупый школьник. С чего это вдруг? Он никогда прежде не испытывал неловкости в общении с женщинами. Даже когда был тем самым школьником. Будучи капитаном волейбольной команды, он мог по щелчку пальцев завладеть вниманием любой девчонки. Вот только выбрал Ларису, скромную девчонку из школьного оркестра. Она, как и Глафира, играла на фортепьяно, казалась малообщительной и даже немного дикой. Друзья Владимира только удивлялись, как их предводитель мог связаться с такой девчонкой. А он, Владимир, точно знал, что эта худенькая малышка с торчащими во все стороны рыжими кудрями, когда-нибудь превратится в настоящую красавицу. И не ошибся. Спустя каких-то пять лет Лариса расцвела, привлекая своей яркой красотой не только сверстников, но и вех мужчин от мала до велика. Теперь уже Владимир гордился тем, что выбрал именно ее. Только с ней он чувствовал себя настоящим, сильным и нужным. Тем, кто может горы свернуть за взмах золотистых ресниц.

С уходом горячо любимой жены эти ощущения угасли, притихли. И вот сейчас возродились вновь, как птица феникс из пепла. Все это было так неожиданно, что Владимир не сразу нашелся с ответом. Марья действовала на него удивительным образом, как будто была не просто женщиной, а лесной колдуньей, опоившей его волшебным зельем.