Мара Фицчарлз - Музыка любви Страница 16

Он вынужден был смириться, чтобы хоть что-то спасти от несправедливого осуждения.

Он не думал, что возможно отступить больше, чем он сделал тогда.

На какое-то время он отменил концерты. Но его агент вытащил его из затворничества, требуя, чтобы он продолжал выступать. Ему не оставалось ничего другого, как покориться, но, составляя расписание, он потребовал уменьшить количество концертов. В конце концов на него навесили ярлык затворника.

Как ни странно, но его агенту это понравилось.

Майкл поморщился. Получалось так, что если бы он не был актером в жизни, он не смог бы стать актером на сцене.

Теперь он снова должен был принять решение. Появление Ханны повлекло за собой ряд вопросов. Почему я делаю это? Сколько можно тянуть эту лямку? Чего я хочу на самом деле?

Он расхохотался.

— Чего я хочу? Ответ очень прост — поменьше концертов. Чем меньше, тем лучше!

Хватит с него этих оголтелых фанатов! Он питал отвращение к публичной жизни. Он любил писать, сочинять музыку, иногда выступать. Иногда! Но он всегда нуждался в уединении, вернее, страстно желал его. В этом главная причина его продуманной маскировки, которая стала неотъемлемой частью его сценического образа — любимца публики Шона Майклза. Алая шелковая рубашка, длинноволосый парик и неизменные темные очки. Вот что делало его узнаваемым на сцене и помогало спрятаться от посторонних глаз в жизни.

Вне сцены он мог быть самим собой. Он мог спокойно пройтись по улице, зайти в магазин или ресторан, без того чтобы толпа поклонников преследовала его по пятам, умоляя дать автограф или пытаясь прикоснуться к нему.

Несмотря на успех своего маскарада, он был осторожен и бдительно охранял свою независимость. И ничего удивительного не было в том, что он питал недоверие к каждому, кто пытался приблизиться к нему. Сама жизнь преподала ему драгоценный урок — он узнал, что значит быть известной личностью!

Ханна Чандлер возбудила его подозрения, потому что никогда прежде он не встречал никого в окрестностях своих владений. Преднамеренно или нет, но она ураганом ворвалась в его жизнь в то роковое ненастье. Он начал ее подозревать, когда заметил кольцо на руке — значит, она способна на ложь. Затем он увидел свою кассету на сиденье ее автомобиля.

Ярость потихоньку набирала силу. Шон Майклз провел ночь со своей фанаткой, которую утром с распростертыми объятиями встретил ее собственный муж! Не имеет значения, была ли в этом хоть крупица правды. Бульварные газетенки не станут разбираться в таких мелочах, и можно только представить, какой поднимется шум! Ему снова предстояло через это пройти.

Хотя теперь он уже знал, что этот человек не был ее мужем, предположение, что она одна из его фанаток, подтвердилось. Он держал в руках вещественное доказательство — кассеты и диски Шона Майклза. Эта красивая рыжеволосая мегера сыграла с ним хорошую шутку. Подумать только, прошлой ночью он чуть было не поверил ей!

Он бежал из ее дома. Бежал от нее. Что сделано, то сделано, но какая-то ноющая боль не покидала его. Это не имело отношения к ее красоте, к их взаимному влечению. Это было что-то другое. И это странное, новое для него ощущение не отпускало его.

Что ему теперь делать? Проблема, которую не так-то просто разрешить. Когда он вспоминал ее, ему казалось, что он разрывается на части. Когда он был с ней, ее необыкновенная привлекательность питала его энергией и вместе с тем совершенно опустошала.

Даже сейчас сомнения одолевали его. Он понимал, что это было нечестно по отношению к ней. Он хотел верить Ханне, хотел смотреть на нее и улыбаться ей, прикасаться к ней и любить. Но он боялся, что она видела в нем лишь блестящего Шона Майклза.

И его страхи имели под собой основание.

Глава 5

Ханна быстро шла к гостевому домику, который Эмили приспособила для своей работы. Подняв воротник пальто, чтобы укрыться от холодного ветра, Ханна не переставала поражаться капризам осенней погоды. Еще вчера можно было обойтись одним свитером, а за ночь температура резко упала.

Постучав, Ханна, не дожидаясь ответа, переступила порог владений кузины.

— Эми, — позвала она, — ты занята?

Дверь, ведущая в комнату, отворилась.

— Привет! Хочешь яблоко? — Стройная блондинка приветствовала Ханну сияющей улыбкой.

Ханна расстегнула пальто и сбросила его с плеч. Предложение кузины означало позволение остаться. Она с благодарностью опустилась на подушки большого, уютного дивана.

— У тебя есть время поговорить?

— Угу. — Эмили отрешенно посмотрела на нее и бросила ей яблоко. — Джо Блакхарт накачал Сэма Кендалла наркотиками, засунул ему в рот кляп, связал по рукам и ногам, бросил в грузовик и поехал к ближайшему озеру. — Она умолкла и наморщила нос. — Черт… Но ведь Сэм должен как-то спастись?

— Мне кажется, — сказала Ханна, пряча улыбку, — ты еще сама не знаешь, как это сделать.

Эмили присела на валик дивана.

— А что, если… если у грузовика спустит колесо? По крайней мере это осложнит Блакхарту задачу. — Она откусила яблоко. — А где девочки?

— Я оставила их с бабушкой.

— Тетя Бесс говорила, что сегодня ты собиралась на мыс.

Ханна неопределенно пожала плечами.

— Да, собиралась, но проспала. К тому же сегодня так холодно…

— Опять отговорки, — упрекнула Эмили.

— Хватит с меня прошлого раза… — Ханна заколебалась, припоминая в мельчайших подробностях шторм, Майкла, коттедж.

— В прошлый раз ты встретила своего неотразимого принца, — подсказала Эмили.

Ханна всегда готова была поделиться с Эмили самыми сокровенными мыслями. Но сегодня все было по-другому. Сама не зная почему, она не могла посвятить Эми в детали своей встречи с Майклом. Это было слишком личное.

— Ханна, очнись! — позвала Эмили.

— Извини, я задумалась.

— В семействе Джемисонов обычно я блуждаю в стране грез. Неужели этот незнакомец так перевернул твою душу?

— Представь себе, да. — Ханна прикрыла глаза. — Ты так проницательна, Эми. Я ведь еще не сказала ни слова.

— В этом нет необходимости. Просто уже много лет у тебя не было таких мечтательных глаз.

— Мечтательных? — Ханна мягко улыбнулась. — Пожалуй, это слово точно описывает мое состояние. Я смущена, сбита с толку… И действительно, обитаю где-то далеко… в мечтах.

— Какой он?

— Высокий, смуглый, красивый. — Она умолкла и снова улыбнулась. — И неотразимый. Ты подобрала точное определение. Но это относится не только к его внешности. Знаешь, у него такой голос… Обещай, что не станешь смеяться.