Маргарет Уэй - Самая настоящая Страница 16

— Возможно, это все последствия развода?

— Дело не только в этом. К сожалению, Джорджи и Мэригол никогда не были в хороших отношениях — все исключительно по вине Мэригол. Она всегда истово хотела сына, а с дочерью даже не собиралась идти на контакт. В этом отношении Оскар — просто образцовый родитель. Он одинаково любит всех вас. Как родилась Джорджи, между нами все изменилось. Мои родные не могли нарадоваться на маленькую прекрасную малышку. А Мэригол восприняла рождение дочери как личную неудачу. Ей хотелось «поскорее отмучиться», как она сама говорила, поэтому в качестве первого и единственного ребенка ей нужен был только сын. Больше рожать она не собиралась. По ее мнению, роды — пытка, пережить которую дважды у нее желания нет.

— В общем-то ее можно понять. Она боялась.

— Боялась — потерять фигуру, — хмуро откликнулся миллиардер. — Я вам все это рассказываю, чтобы вы имели представление о ситуации. Все равно вы рано или поздно от кого-нибудь здесь обо всем этом услышали бы.

— Ну не может же она быть такой уж негодяйкой, — рассуждала Оливия. — Возможно, вы просто не любили ее так, как ей того хотелось?

— Все мы хотим любить и чтобы нас любили, в том-то и дело. Все в жизни мы делаем ради своих возлюбленных. Мужчины с головой бросаются в работу, чтобы обеспечить семью. Женщины занимаются домом и тоже работают по мере возможности. И все это — на благо друг друга. Когда мужчина и женщина сходятся, они планируют, как будут идти по жизни вместе. Когда я женился на Мэригол, я по-настоящему верил, что люблю. Представьте, каково было мое изумление, когда страсть ушла. Куда подевалась та очаровательная красавица, с которой я связал себя брачной клятвой? Или, может, все дело во мне самом? Может, я ожидал от нее слишком многого? А когда стало ясно, что Мэригол не любит нашу дочь, от последних, еще теплившихся угольков любви не осталось и следа. Я старался бывать дома как можно больше. Старался все наладить, ведь я вырос в твердой уверенности, что брак — это навсегда. Но выход был лишь один — развестись. Рано или поздно наши пути должны были разойтись. Мэригол не хочет больше детей. А я хочу.

При этих словах в груди Оливии почему-то словно запорхали бабочки.

— На этот раз сына? Наследника? — Каково это, быть с ним в одной постели? От одной только мысли об этом кровь приливает к голове. Носить его ребенка! Сына!

— Сын — это здорово, разумеется. Но я буду рад в любом случае, если небо пошлет нам детей.

— Вы говорите «нам»? У вас есть кто-то на примете? — Сердце Оливии сжалось от зависти к неведомой счастливице. И чувство это стало для нее откровением и шоком. Ведь он ей даже не нравится!

— Ну да. Вот вы, например, девушка приметная.

— В-вы… — Англичанка была настолько поражена, что стала заикаться. — О ч-чем вы?… К-как это… — Она замолчала в полном замешательстве, увидев насмешливые искорки в его темных блестящих глазах. — Ну почему я все время попадаюсь в одну и ту же ловушку?!

— Даже и не знаю, что вам сказать, Оливия, — усмехнулся мужчина. — Но попадаетесь вы в нее исправно!

Глава 5

Оливии казалось, что она попала в райские кущи: никогда в жизни не доводилось ей бывать в таком красивом и романтичном месте. Она шагала чуть впереди своего спутника, вдыхая свежий, кристально-чистый воздух и подставляя лицо лучам солнца, которые одновременно согревали и будто бы опьяняли, как жаркий поцелуй. Подумав об этом, англичанка изумилась, какой неожиданный и непривычный для нее самой оборот приняли мысли. Она становилась чрезвычайно впечатлительной и чувствительной, и не в последнюю очередь — из-за Мак-Элпайна. Оливия отчетливо ощущала его присутствие, он определенно волновал ее физически.

Он был первым мужчиной, чья откровенная сексуальность на нее подействовала. И над этим следовало призадуматься.

Что касается Клинта, он, судя по всему, просто наслаждался их совместной прогулкой, и уже это одно лишало покоя, а Оливия привыкла оставаться невозмутимой при любых обстоятельствах. Теперь же, принимая во внимание то, что она ощущала в последнее время, становилось очевидно, что она не бесчувственная и вовсе уж не Снежная королева, как однажды охарактеризовал ее Мак-Элпайн. И вот его же образ и заставлял ее сердце биться быстрее, а дыхание — сбиваться. Хотя, может, все дело в тропической жаре, отогревшей застывшую кровь и толкающей на нехарактерные мысли и слова.

Англичанка легко шагала по светлой земле, устланной сухой листвой, ветками и маленькими цветками самых разнообразных расцветок. Перед ней порхали огромные пестрые бабочки. Все сегодня казалось еще более ярким и оживленным, чем обычно. Оливия подумала, что эти минуты навсегда запечатлеются в ее памяти. Как и образ мужчины, молчаливо следовавшего за ней и напоминавшего крадущегося льва.

Оливия заметила, что прибавила шаг, словно убегая от преследования. Да, все же настроение женщины и ее поведение напрямую зависят от мужчины, который с ней рядом. Оливия с волнением подумала, что, может, Мак-Элпайн — тот самый мужчина, который ей подходит. Но ведь она никогда бы не решилась на отношения с ним. В любом случае ей приятно было состояние, в которое приводил ее австралиец. «Все может кончиться катастрофой, подумай об этом!» — настойчиво предупреждал внутренний голос, от которого, несмотря на все перемены настроения, никак не получалось отделаться. В конце концов, отец отправил ее сюда, чтобы она изменилась. И вот она меняется прямо на глазах! Вот только к чему все это приведет? Внутренний голос никак не хотел угомониться.

Было непонятно, как подобное буйство растительности может уживаться с выгоревшими травами саванны и сухими бурыми равнинами. Никакие блага мира, приобретаемые за деньги, невозможно было сравнить с непревзойденной естественной красотой природы. Оливия чувствовала, что рана в душе начинает заживать. Позор, который она пережила, задел ее намного сильнее, чем кто-либо мог предположить. И та ужасная ссора с самым близким человеком — сестрой-близнецом. Ссоры между ними случались настолько редко, что размолвка, произошедшая в тот вечер, стала для обеих настоящим шоком.

От одной только мысли о Белле на глаза Оливии навернулись слезы, но сегодня грусть ее была светла. Все, что случилось с ней и ее семьей, словно отдалилось, покрылось пеленой. Впечатления от скандала начали притупляться и тускнеть здесь, в Кала-Кури. Это был совершенно иной мир, в котором Оливия почувствовала себя более свободной.

— Просто первозданная красота! — радостно воскликнула она, оборачиваясь к спутнику.

Тот замер, наблюдая, как плавно она движется и какой светлой радостью сияет ее лицо. Будто бы дремавший до сих пор бутон розы медленно распускал свои лепестки. Перед ним была женщина на пороге глубинных изменений. Для полного преображения ей осталось всего лишь сбросить оковы прошлого. Лучи солнца превратили ее волосы в теплое золото. Оливия оглядывалась вокруг с оживлением, от чего казалась еще более прекрасной. Клинт сделал несколько глубоких вдохов: нет уж, усложнять себе жизнь сейчас в его планы не входило.