Аманда Эшли - Свет во тьме Страница 16

Сердце заходило в ее груди тяжелыми гулкими ударами, словно бой далекого барабана.

Она открыла рот, чтобы произнести его имя, но не смогла издать ни звука, за исключением вздоха…

— Дорогая… — Он сделал к ней шаг, простирая руку в мольбе. В белой сорочке, с золотыми волосами, струящимися по плечам, с горящими голубыми глазами, она казалась мадонной, ангелом.

Габриель отдернул протянутую руку и опустил ее, сжав кулак. Она была ангелом, а он-монстром, который не имел права ни прикасаться к ней, ни желать ее.

Он отступил на шаг, но Сара поняла, что он отстранился неизмеримо дальше, ощутила вставшую между ними преграду. И это испугало ее.

— Габриель?

— Ты должна отдыхать, Сара.

— Я отдыхала весь день. Мы никуда не пойдем сегодня?

— Возможно, завтра вечером.

— Я чем-то расстроила тебя?

— Нет!

— Тогда что случилось?

— Ничего. Тебе пришлось пройти чуть ли не через Страшный суд, надо восстановить силы.

— Но я чувствую себя прекрасно. — Она смотрела на него, слегка нахмурившись. — Странно, почему я так хорошо себя чувствую? — Она внимательно поглядела на свои руки, будто никогда не видела их прежде. — Почему я так быстро поправилась, Габриель? Это непонятно и пугает меня.

— Тебе нечего бояться. — Он шагнул к ней, колеблясь, желая прижать к себе и в то же время боясь потерять контроль над собой, не суметь остановить поднимающийся в нем голод. — Совсем нечего.

— Но огонь, Габриель, он же обжег меня. Я… — она задержала дыхание. — Я должна была умереть. Я умирала. Я слышала, как сестра Мария-Жозефа говорила сестре Марии-Луизе, что смерть будет для меня избавлением. Я помню, как отец Доминик стоял рядом с моей постелью, готовя меня к уходу в мир иной… — Она смотрела на него с замешательством. — Что случилось со мной, Габриель? Почему я не умерла?

— Я не могу объяснить тебе этого, дорогая. Просто доверься мне. Верь, когда я говорю, что тебе нечего бояться.

Но она не могла не бояться. Весь день Сара избегала задавать себе вопрос, почему она не умерла. Днем ей казалось, что все хорошо и так должно быть и впредь, что ничего необычного не случилось. Но больше она не могла продолжать думать в таком же духе. У нее были страшные ожоги, и они не могли улетучиться чуть ли не в одно мгновение. Она помнила их, помнила боль от них, но ее кожа зажила, через день-два она совсем поправится.

Проклятие сорвалось с губ Габриеля, когда он увидел тревогу и страх в ее глазах. В два шага он достиг ее постели и, взяв на руки, пошел к своему креслу, садясь и баюкая Сару на коленях как дитя.

Он пристально смотрел в ее глаза, заставляя подчиниться его воле.

— Спи, дорогая. Тебе нечего бояться, спи, дорогая моя, спи…

Он чувствовал, как спадает ее напряжение, как тяжелеют, опускаясь, веки. В следующую минуту она уже спала.

ГЛАВА VIII

Силой своей воли Габриель заставил Сару проспать весь следующий день.

Он пробудился с закатом. Сменил одежду и, покинув катакомбы, двинулся к приюту.

Растворившись в сутолоке тумана, он вошел в здание, бывшее для Сары домом последние тринадцать лет. За все это время он не заходил ни в одну комнату, кроме ее.

Он направился в конец коридора, заглядывая по пути в гостиную, кухню. Одна большая комната была наполнена мольбертами, на стенах висели картины и полки с книгами. Две няни наблюдали за детьми, увлеченные разным делом. Он прошел мимо них, затем миновал домашнюю церковь, чисто инстинктивно убыстряя движение.

Наверху по большей части располагались спальни. Едкий запах дыма, пропитавший стены, висел в воздухе. Комната над Сарой выгорела чуть ли не дотла, стены были обуглены, часть пола провалилась. Он увидел прожженную пустоту, ведущую к постели Сары. То, что она выжила, было чудом, и чудом было, что она не пострадала сильней.

Он обнаружил нескольких сестер, собравшихся вместе в комнатушке под лестницей и монотонно обсуждавших пожар и состояние одного из сильно обожженных детей. Имя Сары тоже упоминалось несколько раз.

Затем в комнату вошла сестра Мария-Жозефа.

— Я говорила с отцом Андре, — сказала она. — Он считает, что я все выдумываю. Но это не так! Я знаю, что видела его. — Глаза старушки наполнились слезами, голос был полон безнадежности. — Он забрал Сару-Джейн. Дьявол утащил ее.

— Может быть, мы должны заявить об ее исчезновении в полицию? — подсказала одна из сестер.

— Что же они могут поделать против дьявола? — Мария-Жозефа недоверчиво покачала головой. — Они поверят моему рассказу не больше, чем наш отец Андре.

— Но должны же мы что-то предпринять, — вмешалась другая сестра.

— Но что? — Мария-Жозефа снова покачала головой. — Мы беспомощны против него. — Она вдруг схватилась за крест, висящий на шнурке на ее талии. — Что это? Я никогда еще не чувствовала дьявола так, как сейчас… О, моя бедная Сара, каково тебе в лапах проклятого демона!

Часом позже Габриель вернулся в аббатство. Послав в сознание Сары сигнал проснуться, он запер за собой дверь.

Когда он вошел к ней, она зевала.

Сара неуверенно улыбнулась ему.

— Где ты был? — спросила она, пока он снимал плащ.

— Я был в приюте, — отозвался Габриель, сбрасывая плащ в ногах ее постели. — Как ты себя чувствуешь?

— Очень хорошо. — Она смотрела в сторону, опасаясь задавать вопросы, боясь услышать ответы.

— Никто из сестер не пострадал, — ответил Габриель на невысказанный вопрос, застывший в ее глазах. — Один ребенок был очень сильно обожжен. Он умер.

— Кто?

— Я не знаю имени.

Закрыв глаза, Сара молча помолилась за детскую душу, посылая благодарность за то, что больше никто не погиб.

— Сара?

Она взглянула на него сверкающими от слез глазами, благодарная небу за то, что спаслись ее няни.

— С тобой все в порядке?

Сара кивнула, смахнув слезы.

— Сестра Мария-Жозефа знает, где я?

Габриель покачал головой.

— Нет, я не смог увидеть ее. Другие сестры рассказали мне о пожаре, и никто из них не знал, почему он начался.

— Может быть, мне отправить ей письмо, написать, что со мной все хорошо?

— Если тебе так хочется…

— Ты ни разу не сказал, почему принес меня сюда.

— Разве это важно?

Она моргнула, смущенная каким-то странным огнем в его глазах, чувствуя, как ее внезапно охватывает расслабляющее тепло. «Конечно, это неважно, — подумала она. — Гораздо приятнее быть здесь, с ним, чем где-то еще».

— Нет, но… — Она нервно комкала простыни. — Мне не верится, что я проспала весь день.