Алиса Лисовская - Нарисуй меня счастливой. Натурщица Страница 16

Крылатая лошадь летела по черному небу, где, словно цветы, были рассыпаны гроздья созвездий, и столько стремительности было в ее полете, что казалось, никто не может удержать ее, никто никогда не обуздает...

И с того и с другого холста исходили доброта и сила. Человек, написавший эти картины, должно быть, настоящий мастер и, как все настоящие мастера, умный и добрый.

Алина, подумав об этом, с любопытством прочитала подпись под картинами. Фамилия художника показалась ей странно знакомой: Разумов Г. В.

Алина нахмурилась, вспоминая.

«Это же тот самый художник, с которым я познакомилась в автобусе!» — через пару минут осенило ее. Интересно, куда она засунула его визитку?

Алина порылась в сумке и отыскала смятую карточку. Так оно и есть — Разумов Глеб Владимирович.

Два дня Алина боролась с искушением позвонить. Документы в институт были благополучно сданы, но готовиться к экзаменам совершенно не хотелось. На третий день Алина сдалась. Она подошла к телефону и, не выпуская из руки визитной карточки, набрала номер.

Трубку сняли не сразу.

— Здравствуйте, а Разумова Глеба Владимировича можно к телефону?

— Минутку, — ответил ей незнакомый приятный мужской голос, и в трубке послышалось: — Глеб! Тебя! Подойди к телефону!

— Я слушаю.

— Здравствуйте. — Алина чувствовала непонятное волнение. — Я... Это та девушка из автобуса, помните?

— Да-да, конечно! — обрадовался голос. — Я уже, честно говоря, боялся, что вы не позвоните. Думал разыскивать вас через милицию.

— Ну, это слишком, — улыбнулась Алина.

— Когда вы будете свободны? Мы можем встретиться прямо сегодня.

— Сегодня? — Такой скорости Алина не ожидала. — Давайте лучше завтра.

— Давайте, — сразу согласился художник. — Во сколько?

— В два часа дня.

— Хорошо. Я буду ждать вас на остановке «Площадь Ленина», у булочной. Оттуда до моей мастерской две минуты ходу. Договорились?

— Договорились.

— Я очень надеюсь, что вы придете. До завтра.

— До свидания. — Алина повесила трубку и коснулась ладонью пылающей щеки.

«Сумасшедшая...» — подумала она и набрала номер Майки.

— Май, выручи меня...

— Чего у тебя опять стряслось?

— Помнишь того художника в автобусе?

— Только не говори мне, что ты ему позвонила! — Нет, Майка периодически была просто невыносима.

— Мы с ним договорились встретиться завтра в два. На площади Ленина. Одна идти я боюсь.

— Ага, ты, значит, делаешь глупости, а я должна тебя выручать?

— Ну, Май, ну неужели тебе неинтересно? Мы же никогда не были в мастерской у художников!

— Может, он вовсе и не художник?!

— У него в визитке написано, что он старший преподаватель в нашем педагогическом, на художественно-графическом факультете. И потом, я видела две его картины на выставке.

— В визитке все, что угодно, можно написать! Я, может, тоже не простая абитуриентка, а декан института!

— Майка, ну не будь занудой! Я тебя не так часто о чем-нибудь прошу!

— Ну ладно, — сменила Майка гнев на милость. — Но только ненадолго. Да, и продиктуй мне адрес и телефон этой его мастерской. Я их Стасу оставлю, чтобы знал потом, где нас искать.

— Ради бога, записывай. — И Алина продиктовала подруге и то и другое. — Завтра в час я к тебе зайду.

— Договорились.

Алина положила трубку и машинально шагнула к зеркалу. Ей до безумия захотелось иметь собственный портрет.

Глеб Владимирович Разумов к своим сорока годам имел уже достаточно известное имя. Без его работ не обходилась ни одна выставка, несколько картин приобрел музей, а кое-что было продано за границу. В педагогическом институте на художественно-графическом факультете он преподавал графику и скульптуру, был членом Союза художников и имел персональную мастерскую в здании, выделенном специально под мастерские преподавателям худграфа. В семейной жизни тоже был полный порядок — жена и двое уже совсем взрослых сыновей. Жена когда-то училась вместе с ним в институте, подавала большие надежды, но, когда родились дети и творческая карьера Глеба Владимировича пошла вверх, Ольга как-то сразу отошла на второй план, забросила живопись и занялась исключительно воспитанием детей и созданием семейного уюта. Поначалу было очень здорово приходить домой, влезать в заботливо подставленные тапочки, ужинать наваристым борщом, укладываться в белоснежную постель, наутро надевать выглаженную и накрахмаленную рубаху с предусмотрительно вложенным в карман носовым платком, но через какое-то время эта забота начала его раздражать. Он цеплялся к мелочам, устраивал скандалы, несколько раз напивался до свинского состояния, пока наконец не понял в одно далеко не прекрасное утро, что расплывшаяся тетка, которая может говорить только о стирке, готовке и детях, не имеет никакого отношения к его Оленьке, с которой они вместе когда-то рисовали на окнах института цветы, мечтали о будущем и целовались в подъездах.

Глеб Владимирович затосковал. Вереницей пошли любовницы, мастерская на какое-то время превратилась в полный бардак. Там в любое время дня и ночи не кончалось спиртное, шлялись странные личности, смеялись какие-то девки, непонятно кем приведенные. Порой он просыпался в постели с одной из них и даже не мог вспомнить ее имя. Все закончилось тем, что его вызвал к себе декан факультета — старый институтский друг Разумова — и долго промывал ему мозги. Было перечислено все — от подорванного здоровья до морального облика преподавателя. К концу разговора старые друзья распили на двоих бутылку коньяка, и Глеб Владимирович, поплакавшись на неудавшуюся семейную жизнь, пообещал остепениться.

Он по-прежнему писал картины, ходил на работу, занимался со студентами, влезал дома в заботливо приготовленные тапочки, только внутри него как будто что-то оборвалось. Образовалась какая-то пустота, которая, как он ни пытался, ничем не заполнялась.

Так было до встречи с Алиной.

Эта золотоволосая девушка всколыхнула в нем какие-то давно забытые чувства. С первого мгновения, как только он ее увидел, ему страшно захотелось написать ее портрет. Еще ни одну работу ему не хотелось сделать с такой силой.

Глеб Владимирович стоял на остановке у входа в булочную и курил, поглядывая на часы. Девушка опаздывала.

Алина с Майей вышли из автобуса и сразу увидели одинокую фигуру художника, маячившую около булочной. Он заметил их и заспешил навстречу.

— Здравствуйте! Я уже начал думать, что вы не придете. Давайте знакомиться. Меня зовут Глеб Владимирович.