Барбара Картленд - Опасная любовь Страница 17

— Будь хорошей девочкой, проследи, чтобы за нами никто не подглядывал, — велел Бинг. Мелина готова была возмутиться его тоном, властным и снисходительным, но потом она напомнила себе, что он — ее наниматель, так что имеет полное право отдавать приказы. Но ей все равно стало досадно, что из приятного спутника он превратился в отстраненного командира.

Одновременно она поняла, что ей еще не доводилось видеть такого Бинга — Бинга за работой, сосредоточенного на одной цели и отбрасывающего все второстепенные заботы.

Мелина огляделась. Никого не было видно, кроме длинноухих коз, щиплющих траву, да ястреба высоко в небе, парящего на раскинутых крыльях. Она смотрела, как Бинг обшаривает взглядом каждый дюйм виллы, окно за окном, дверь за дверью. Наконец девушка не удержалась от вопроса:

— Ты что-то видишь?

— Нет, ничего.

Он поднялся и перешел в тень деревьев. Там возвышалась горка камней, и Бинг спрятался за ней, предварительно оглядевшись по сторонам, и снова поднес бинокль к глазам.

Мелина последовала за ним и, пока он осматривал окно за окном, вдруг коротко вздохнула.

— Там человек… мужчина, в саду, — прошептала она.

Бинг моментально перевел бинокль налево.

Пока Мелина говорила, к первому мужчине присоединился второй. Она были одеты в белые брюки и рубашки с открытым воротом. Издали они походили на европейцев, но Мелине трудно было судить об этом.

Зато Бинг все уловил мгновенно.

— Ты их хорошо видишь? — спросила девушка. — Кто они?

Бинг в ответ просто молча передал ей бинокль, и Мелина, прижавшись к камням, приложила окуляры к глазам и чуть не вскрикнула: бинокль был таким мощным, что, казалось, мужчины находятся на расстоянии вытянутой руки.

Один из них стоял, глядя на бассейн. Смуглый, он, вероятно, был марокканцем по крови, хотя Мелина не была в этом уверена. У второго кожа была светлой, но и его национальность она не смогла бы определить.

— Если ты смотришь на того, что справа, — тихо сказал Бинг, — не замечаешь ли ты в нем ничего необычного?

— Нет, — ответила Мелина. А потом увидела: от уголка левого глаза по щеке незнакомца спускался шрам! Вздрогнув, она передала бинокль Бингу.

— Пошли отсюда, — проговорил он, — мы видели достаточно.

— Значит, ребенок здесь! — тихо воскликнула Мелина. — Ведь этот человек похитил его.

— Нет времени болтать, поехали.

— Но почему? Ты думаешь, они нас заметили?

— Никогда не знаешь, — ответил Бинг. — Кто-то мог заметить блики от линз, а кто-то — следить за этим холмом и теми, кто сюда приезжает. Часовые стоят у ворот Мулая Ибрагима, но глаза у него есть повсюду.

Он нажал на газ, и автомобиль устремился по пыльному проселку к большой дороге. Когда они достигли ее и проехали пару километров, Бинг произнес:

— Оглянись и посмотри, не едет ли за нами желтая машина?

Мелина бросила взгляд через плечо.

— Да, — сказала она, — там машина, и она желтая.

Бинг вдруг стал снижать скорость.

— Она стояла у гостиницы сегодня утром, — сообщил он.

— Ты хочешь сказать, что за нами следят? — По коже Мелины побежали мурашки.

— Нельзя исключать такую возможность, — в голосе Бинга проскользнули жесткие нотки. — Так, думаем! Мы туристы, куда мы можем направляться? И что такого мы можем углядеть интересного именно по этой дороге?

Мелина тут же указала на поле, где два белых быка тянули примитивную тележку, а две женщины собирали урожай и складывали туда какие-то колосья.

— Полагаю, туристы хотели бы заснять эту сцену, — сказала она.

— Ну конечно! Спасибо, Мелина.

И Бинг свернул на обочину.

— Только не оглядывайся, — предупредил он. — Сосредоточься на настройке камеры.

Он вытащил из кармана экспонометр и принялся пристально изучать его показатели.

Мелина услышала звук приближающейся машины и только величайшим усилием воли не повернулась. Вместо этого она сделала несколько шагов, стараясь навести фокус на быков. Работающие в поле женщины заметили их и закричали что-то в знак протеста. Бинг поклонился им и кинул несколько монеток, женщины мгновенно бросились их поднимать, забыв о своих протестах.

Наконец Мелина и Бинг смогли повернуться. Желтая машина исчезла из виду.

— Возможно, ложная тревога, — без особой уверенности и, как показалось Мелине, без особой надежды сказал Бинг.

Они забрались в машину и поехали дальше.

— Мне нужно как-то передать весточку моему другу, — поделился мыслью Бинг. — Пусть хотя бы узнает, где его сын. Но звонить по телефону опасно.

— А Расмин может это сделать? — сообразила Мелина.

— Конечно! Конечно, может! — обрадовался Бинг. — Поедем к нему с жалобой, что какие-то вещи, купленные вчера, не подошли. Посмотри на заднем сиденье.

Пакеты оказались на месте. Мелина развернула один и обнаружила пару кожаных туфель.

— Отлично. Мы скажем, что они оказались не по размеру и мы хотим их поменять. Это будет выглядеть вполне правдоподобно. — Повернув на очередном перекрестке, он вдруг положил руку на ладонь Мелины. — Спасибо за помощь, — сказал он. — Я не думал, что от тебя будет толк.

Мелина была задета за живое.

— Что ты такое говоришь?

— Именно то, что ты слышала. Я не думал, что от девушки в таком деле можно ждать помощи. Когда я прыгал на твой балкон, то надеялся, что там окажется мужчина, англичанин, который все поймет как надо. Но ты тогда оказалась на высоте. И теперь, несмотря на все мои опасения, я рад, что ты со мной.

— Похоже, ты не лучшего мнения о противоположном поле, — заметила Мелина.

На какое-то время повисла тишина, потом Бинг отнял руку.

— Полагаю, так оно и есть, — согласился он. — Наверное, мне встречались неправильные женщины, как говорила моя покойная мать.

По его голосу Мелина поняла, что одна из них однажды очень сильно ранила его.

— Что же случилось? — полюбопытствовала она. — Ты любил кого-то, а она оказалась дурной женщиной?

Вместо ответа Бинг вдруг так сильно стукнул ладонью по рулю, что Мелина вздрогнула. Ей даже показалось, что он хотел бы ударить ее саму.

— Помолчи! — рявкнул он. — Не суй нос не в свое дело. Все вы, женщины, такие, каждая из вас. Вам надо положить мужчину под микроскоп, как будто он мотылек на булавке, а потом начать его препарировать. «Почему ты думаешь так?» да «Почему ты поступаешь эдак?». Заткнись, черт тебя дери! Не лезь в мою личную жизнь и позволь мне иметь свои секреты.

Потрясенная, Мелина окаменела. Никто никогда не разговаривал с ней так грубо и оскорбительно. И однако же она теперь не сомневалась, что под гневом Бинга скрывается боль — настоящая боль и тоска. «Да, — сказала она себе, — какая-то женщина однажды очень сильно ранила его».