Это бизнес, детка! (СИ) - Гринь Ульяна Игоревна Страница 17

— Сейчас не жмёт?

— Нет, — пробормотала я. А что было ещё сказать?

— Великолепно.

Он что, издевается?

Стоя вплотную, Антуан прижал меня бёдрами к колонне, и я с удивлением обнаружила, а точнее, не обнаружила ничего, что могло бы напоминать «нефритовый стержень» или «булатный клинок», как любят метафорить извращённые авторы любовных романов. Нет, там что-то было: холмик, бугорок, выступ. Но ничего особо криминального, что могло бы быть, если бы моё тело возбудило Антуана. Но ведь он ведёт себя, как возбуждённый любовник! Значит, не соврала Наташа, он и правда хочет, но не может…

Большой палец снова прошёлся по моим губам. Невыразимо сексуальный жест — и полное равнодушие во взгляде. Как ему это удаётся? Неужели есть какие-то особые курсы, где обучают такому актёрскому мастерству наоборот? Даже у меня в груди что-то затомилось от быстрой и ненавязчивой ласки, а ему пофиг…

Ну, или признать поражение — я не возбудила мужика. Собственно, я ничего для этого и не сделала. Собственно, оно мне было не слишком надо. Но в свете его фразы про следующий раз… Надо попробовать.

Наверное, мои попытки потереться бёдрами о его холмик показались Антуану смешными, но я не теряла надежды. Терять-то было уже нечего, кроме неё. Ошмётки платья скрывали только то, что обычно прячут под трусиками. Ну, и немного грудь. Правда, в этом деле природа меня скорее обделила, чем наградила, но чем чёрт не шутит — может, Антуан любит девушек с маленькой грудью…

Он закрыл глаза, словно задумался о чём-то, потом с выдохом обнял за талию. Ладони заскользили по моей спине, медленно, с нажимом. Мускулистое тело снова прижало меня к деревяшке, выступы которой больно впились в рёбра. Что-то неприятно царапнуло плечо. Хамелеон!

Алёшка, не смей забывать, для чего ты вертишь бёдрами! Соблазнить Антуана, а не влюбить его в себя. И, уж конечно, не влюбиться самой! Как лучше сказать: раздень меня или позволь снять это платье? Бывшее платье… А в груди томит… Какие сильные руки, какие нежные… Каждое прикосновение жжёт кожу, будто огнём… Неопалимая купава. Нельзя сгорать, нельзя поддаться…

И вдруг всё закончилось. Резко, быстро, как и началось. Антуан просто отстранился, будничным движением достал из кармана ключик и отстегнул наручники. Щёлк, щёлк, и я уже потираю запястья, удивлённо глядя, как он наливает остатки вина из бутылки в свой бокал. И стою, как дурочка, не зная, куда деть руки. Что, всё? Уже?

Машинально попыталась завернуться в остатки платья, но оно словно село при стирке — на всё моё тело его не хватило. Вот что теперь делать? Как в город идти? И что себе думает этот негодяй, думает ли вообще или забыл обо мне?

Поскольку Антуан был занят задумчивым распитием белого вина, я негромко кашлянула. Деликатно напомнила о себе, так сказать. Подействовало — маркиз очнулся, взгляд оливковых глаз впился в моё лицо. Он что, действительно забыл, что в комнате стоит полуголая девушка? Подумать только, всего двадцать шесть, а уже импотенция и провалы в памяти…

— А, да… — он потёр лоб, нахмурился. — Ты есть хочешь?

Я ожидала любого вопроса, но не этого. Поэтому растерянно ответила:

— Ну, да.

— Время обеда уже прошло, ужин ещё не скоро… Свинину ешь?

— Ем.

— Хорошо.

Антуан взял со стола мобильный, ткнул в экран и приложил к уху. Потом сказал:

— Антинеа, будьте добры, принесите мне что-нибудь перекусить… Да, мясное… Побольше… Да, и захватите в подвале бутылку Шато д’Эсклан две тысячи третьего года.

Отключившись, он снова забыл обо мне. Воткнулся в свой телефон. А он хам всё-таки. Никакая временная амнезия не оправдывает такого поведения. Платье-то на мне в хлам, а он и в ус не дует. Небось, думает, что у меня с собой, как у Наташи, всегда сменка в сумочке…

Я снова кашлянула. Теперь уже громче и выразительнее. Антуан поднял глаза от экрана и слегка раздражённо глянул на меня:

— Ну, что ещё?

— Платье, — я показала ему оборванные края подола. Скорчив невнятную гримасу, отчего его рот искривился, но не стал менее привлекательным, Антуан махнул рукой куда-то в сторону:

— Там пеньюар** в ванной, завернись пока в него.

Мне понравилось это «пока». Аж до слёз. Ладно. Посмотрим, что будет дальше. Я подобрала с пола трусики, прикрылась платьем и поползла в ванную, которая в этом шале была даже без дверей, просто за задёрнутой занавеской. Голос Антуана догнал меня:

— Э нет, дай сюда!

Он подошёл, отобрал моё бельё и смял в руке:

— Это ты носить не будешь.

— Pardon***? — не поняла я. Он мне вообще трусы запрещает носить или вот именно эти беленькие хлопчатобумажные не нравятся?

— Это не для таких девочек, как ты, — мне даже показалось, что он ухмыльнулся, но я быстро прогнала мысль из головы. Какая я такая девочка, что мне нельзя носить трусы?

Вздёрнув нос чисто из желания досадить, я пошла в ванную. Халат висел на крючке на голой стене. Ванная мне приглянулась. Душ со стеклянной перегородкой, рядом джакузи, ничего лишнего, никаких этих русских шкафчиков, полочек, дверок. Два крючка, мыльница и шампуни, стоящие прямо на полу. Я сняла халат и понюхала его. Пахнет стиральным порошком. Мы тоже покупали его с дядей. «Даш». Как будто вернулась к себе домой…

Завернувшись в халат, наверное, в два раза, я вернулась в комнату. Антуан как раз ответил на телефонный звонок. Я села на кровать, на самый край, чтобы не мять одеяла, и невольно прислушалась.

— Не знаю… А это обязательно?.. Да не то чтобы мне не хотелось… Просто спрашиваю… Ага… Угу… Да… Нет… Зачем?.. Ну, ты же знаешь… Bordel****, ну не знаю… Подожди!

Он повернулся ко мне, ткнул в экран пальцем и спросил:

— Эй, как тебя там, подруга Наташи! Скажи — да или нет!

— В смысле?

— Просто да или нет.

— Я так не могу, — покачала головой. — Надо знать вопрос!

— Не надо. Просто скажи: «да» или «нет».

Я пожала плечами. И правда, мне-то что… Ответила:

— Ну, тогда «да».

Антуан скривился, опять тыкнул в экран — наверное, включил микрофон — и ответил нехотя:

— Ладно, хорошо… Когда?.. Ты издеваешься!.. Хорошо…

Положив телефон на стол, он неожиданно вспомнил обо мне. Прищурил свои красивые глаза и спросил:

— Слушай, подруга Наташи, сколько ты берёшь в день?

*filles de joie (фр.) — аналог русскому «ночные бабочки», дословно «девушки веселья»

**pegnoire (фр.) — попросту халат, мужской или женский, драпированный или банный, без разницы

***Pardon (фр.) — означает «прости», «извини», но ещё и в вопросительной форме — желание получить подтверждение, «не понял?», «как?», «повтори»

****Bordel (фр.) — дословно «публичный дом», но, в основном, как и здесь, употребляется в качестве мягкого ругательства или как синоним беспорядка.