100 дней плена (СИ) - Гутовская Ирина Страница 17

— Как же бесит эта ситуация… — Матвей обнимает, крепко к себе прижимая. — Оставишь нас? — это уже Андрею, который, не задавая вопросов, выходит.

А на меня сразу обрушиваются жадные поцелуи, граничащие с болезненной необходимостью ощутить в своей власти, как доказательство принадлежности. Я разделяю это желание, открываясь навстречу: если так хочет, если так нужно…

Нетерпеливые руки гуляют по моему телу, поднимая вверх легкое летнее платье и бюстгальтер, как только оказываемся в горизонтальном положении на диване. Горячими губами он покрывает обнаженную грудь, пробирается пальцами под тонкое кружево белья…

Добившись нужной влажности, расстегивает свои брюки, приспустив их вместе с боксерами. Достает из кармана презерватив, надевает его и, поставив меня на колени, быстрым движением врывается внутрь, отодвинув край трусиков. В этом жесте лишь стремление обладать, подчинять своей воле…

От его рук больно и приятно одновременно — они сильно сжимают талию, не позволяя отстраниться. С трудом сдерживаюсь, чтобы не закричать, закусив губу. А потом на рот ложится ладонь, заглушая попытку сорваться блаженным стонам, когда начинаю содрогаться. Матвей ускоряется и присоединяется ко мне…

Он прижимается к моей спине, дыша тяжело и громко. Я обнимаю его затылок. Теперь пахну им, моим любимым ароматом.

И все равно, кажется, нас было слышно. Запоздало чувство вины приходит. Это ведь кабинет Андрея.

— Приведи себя в порядок, — Матвей встает, завернув использованный презерватив в найденную бумагу и выкинув тот в стоящее рядом со столом ведро.

Я поправляю нижнее белье и платье, по волосам провожу рукой вместо расчески, которой нет с собой. В зеркале, что висит на двери, отражается безумный блеск в глазах, не скрывающий чем занималась сейчас.

Любимый тоже выглядит помятым. И возбужденным до сих пор… Успокоился лишь немного, чтобы принять очевидное решение.

— Схожу за Андреем, — говорит он. — А потом встретишься с ублюдком.

Матвей

Все понимаю, что ей ничего не угрожает, но мой зверь мечется и рычит, временно заточенный в клетку — бросается на металлические прутья в надежде разорвать их, бежать к любимой, защищать ее, но ударившись, беспомощно ползет назад… Все повторяется снова и снова… Это сводит с ума. Я не думал, что умею так любить — сильно, безгранично, безумно.

Смотрю на Настю в монитор. Она не приближается к Стасу, как просил, выдерживая дистанцию не меньше трех метров. Должна сейчас устроить маленькое представление, изобразить, будто сама использует меня — присосалась к денежному мешку и рада, что не приходится жить в постоянной нужде.

Наблюдать за этой игрой неприятно, когда на минуту представил: будь все это правдой… И моя Настя мстит таким образом за случившееся и сделанное с ней — заставила любить и исчезнет в любой момент, оставляя дыру в груди после себя. Гоню эти мысли, не позволяя прорасти во мне. Как же сложно…

Но так бывшему муженьку проще поверить ее словам, словно заодно с ним, готова помочь, поделится деньгами, как приберет к рукам мое имущество и бизнес.

Конечно, никто не рассчитывал, что он расположится быстро. И тем не менее:

— Ты говорила, что любишь его?! По-твоему, я дебил и поверю?!! — закричал Стас.

— Я врала, — Настя держится стойко, не показывая на лице истинных эмоций. Еще Андрей заставил выпить немного, чтобы не дергалась и вела себя раскованнее. — И на тебя была зла. Мне нужны только деньги. Когда увидела, с кем имею дело, идея пришла сама собой… Ты же мучил постоянно, а тут впервые появилась возможность выдохнуть облегченно, ощутить обеспеченную жизнь.

— И что ты предлагаешь? — задумался он, и голос изменился, в нем появились нотки интереса.

— Чтобы помочь, должна знать о твоих планах.

— Ага, потом побежишь рассказывать, — возмутился ублюдок.

— Зачем? — Настя присела на стул, ее выдержка и спокойствие поражали. — Какая выгода для меня в итоге? Всем будет проще, если разойдемся тихо. Ты не маячишь у Матвея на горизонте, я имею доступ к деньгам…

— Ладно, — соглашается Стас. — Задолжал много опять…

— Не удивлена, — презрительно произносит любимая, и мысленно кричу в тот момент, спрятать столь сильную эмоцию, не дать ему усомниться и закрыться.

— Только не начинай! — хорошо, что он по-другому воспринял это. Видимо, не редко возникали скандалы на почве игромании.

— Слушай, — она опирается руками на колени, — я уговорила дать возможность поговорить с тобой не для того, чтобы тянул время. Выкладывай или…

«Не дави на него, Настя…» — замечаю, как он противен ей, и терпения надолго не хватит. Хотя факт неприязни отзывается теплотой внутри, лаская зверя. Любовь этой женщины безраздельно принадлежит мне одному.

Андрей сидит рядом со мной, увлеченно наблюдая за бывшими супругами.

— А она молодец, — вмешивается в размышления друг, — умело вписалась в спектакль…

— Но что? — не отрываясь от экрана, спрашиваю, в интонации явно звучало «но».

— Не бери в голову.

— Говори, раз уж начал.

— Может, так легко дается, потому что правда? — выражает мои потаенные мысли Андрей, и тут же засовываю их глубоко. Нет, верю ей. И не позволю другим вносить смуту.

— Не трави душу… Думаешь, наслаждаюсь, глядя, как Настя несет весь этот бред?

— Очень натурально получается… А если учесть, как она попала к тебе, в качестве платы…

— Заткнись! — хочется врезать ему за такие слова, но приходится сдерживать себя, иначе сорвусь и пойду в подвал. — Давай, послушаем…

— Извини… Не хотел…

— Проехали.

Тем временем, Стас решился поведать о планах и сообщниках.

— …в счет долга продал тебя сутенеру… — заявляет он, а я ударяю кулаком по столу. И пусть не лучше поступил тогда, сейчас Настя моя! Говнюк в корни обнаглел от безнаказанности, предлагая ее всем.

— Почему ты решаешь свои проблемы мной? — спрашивает она.

— Близкие люди должны помогать друг другу. Карточный долг — это святое!

— Я живой человек… Ты в своем уме? А у тебя игра в ранг святого возвышена.

— Да что вам, бабам, стоит лечь и ждать, пока мужик закончит свое дело! — смеется. Сукин сын…

— Продолжай… Это ведь не все? — выдыхает Настя, разговор уже дается с трудом. Маленькая моя… Конфетка… Потерпи.

— Плюс за наркотики задолжал, — отвечает ничтожество.

— Так ты еще наркоман? — в голосе не слышится удивления, скорее, она устала от его выходок. И хочет закончить эту бессмыслицу.

— Иногда балуюсь…

— Сообщники? План? — уточняет, вспоминая назидания перед разговором.

— Никого нет, не успел. Только подыскивал нужных людей, всем ведь гарантия оплаты требуется. Плана четкого не было: выкрасть тебя — отдать сутенеру, просить деньги у твоего трахаря, чтобы за наркоту рассчитаться.

— Тебе лечиться надо…

Настя встает и направляется к выходу.

— Эй, куда собралась?!! — кричит ей вслед до покраснения.

— Дальше с тобой будут говорить другие люди, — она обернулась. — Ненавижу тебя! Запомни это навсегда. Забудь обо мне. Больше никогда не вовлечешь в свои грязные делишки. Моральный урод!

— Ты обманула меня!

— Иди нахрен! — показала ему средний палец. И вышла.

Я соскочил с места и пошел навстречу. Хотелось сжать ее в объятиях и успокоить, спрятать ото всех… Увидев Настю плачущей, сердце сжалось.

— Настя!

Она подняла глаза и бросилась в мою сторону.

— Тшш… Все закончилось, — взял ее на руки, унося отсюда, она уткнулась в шею, шмыгая носом.

Мимо прошли наемники, никогда не хотел бы иметь таких врагов или столкнуться случайно. Это настоящие машины для убийств. Но даже они не смогли вытянуть информацию из Стаса, которому было все равно — убьют или нет. Мы даже «подарок» ему сделали, похитив. Желающих разобраться с ним немало, как оказалось…

— Хочешь поспать? — усаживаю Настю на диван, вернувшись в кабинет.

Она отрицательно мотает головой. И не смотрит, уйдя в себя.