Разрушу твою жизнь - Елена Рахманина Страница 17

Вязким от слюны языком я скольжу по твёрдому стволу. Он, как заряженное оружие, наполнен силой.

Шамиль накрывает мою руку своей, давая понять, как ему больше нравится. Водит мою ладонь по члену, оттягивая тонкую кожицу. И когда я ловлю ритм, перестаёт помогать.

– Следовало давно занять твой рот своим членом, может быть, тогда ты доставляла бы мне меньше неприятностей, – с усмешкой замечает, не отводя от меня тёмных глаз.

Я пробую оторваться от него, запротестовать. Возмутиться, в конце концов. Но Хозяин не позволяет, удерживая мою голову руками, обхватив её и контролируя глубину проникновения. И я ощущаю себя приспособлением для получения им удовольствия. Это меня коробит, бесит и странным образом ещё сильнее возбуждает.

Я никак не могу понять своё тело. Почему оно так откликается на его слова. Почему потребность в нём не падает вниз, а растёт с оглушающей прогрессией. Зуд желания между ног становится всё более нестерпимым. Мучительным и болезненным.

Пробую незаметно опустить руку на промежность. Мне так мало нужно, всего лишь коснуться клитора, и тело расщепится на атомы.

Пальцы Шамиля сильнее вдавливаются в мой череп, массируя и удерживая. А затем он совершает уже знакомый мне жест – стягивает мои короткие волосы, намеренно причиняя мне боль.

– Ты наказана, Маугли, и кончишь, когда этого захочу, – сильнее отводит руку, позволяя мне освободить рот от его пениса, – поняла?

Но только для того, чтобы я произнесла то единственное слово, которое он хочет слышать.

В подтверждение он усиливает хватку, отчего по щекам снова текут слёзы. И всё, что мне остаётся, это промычать – «да».

Давление потихоньку спадает. А Шамиль принимается поглаживать мой измученный скальп, словно утешая за причинённые страдания. Заставляя испытывать к нему одновременно любовь и лютую ненависть. Ненависть за то, что делает меня послушным, выдрессированным животным.

По глазам его вижу, читаю как открытую книгу его главное желание – подсадить меня на свой член, как на иглу. И больше всего опасаюсь, что у него с лёгкостью получится исполнить его.

Ему нравятся не только мои неумелые ласки. Его заводит вид, открытый его взору. Я на коленях перед ним. Долбаный извращенец.

С каждым толчком члена во рту я ощущаю, как он заходит всё дальше. Действуя грубее и резче. Лишая меня возможности дышать. Сохраняя за мной право на жалостливые хрипы.

В попытке его остановить я упираюсь ладонью в его бедро, и лишь в этот момент он словно осознает, что делает. Что причиняет боль. Но вместо того, чтобы прекратить, с последним толчком проходит дальше, и по пульсации члена я понимаю, что он получил желаемое. И начинаю едва не захлёбываться, пока пищевод наполняет его сперма.

Лишь кончив, он освобождает меня, позволяя дышать.

И хочется плакать от обиды и жалости к себе. Возможно, в любой другой ситуации я смогла бы справиться с нахлынувшими чувствами, но слишком измотана. Утомлена чередой потрясений, в которые угодила. И эмоции прорываются через мою броню наружу. Горькими слезами.

Шамиль молча застёгивает ширинку, наблюдая. Я не вижу его лица и не хочу смотреть на него. Насмотрелась, хватит. Не-на-ви-жу.

К моему удивлению, он опускается на корточки. Со странной, совсем не сочетающейся с его грубостью минутой ранее, нежностью обхватывает пальцами мой подбородок. Увожу взгляд вбок, всхлипывая. И ощущаю, как его большой палец скользит по моим влажным губам, догадываясь, что он размазывает по ним остатки спермы.

– Тебе очень к лицу отсасывать у меня, Маугли. И ты будешь делать это часто и с удовольствием, – он придвигает меня чуть ближе к себе, лёгким касанием целует мою солёную от слёз щеку. Ведя дорожку коротких поцелуев к вискам. Слипшимся ресницам. К своему стыду, под этой лаской я таю, прекращая плакать. Мне хочется, чтобы он продолжал меня касаться. Потому что кажется, эти ласки исцеляют тело и душу.

Тянусь к нему, как росток к солнцу. В непреодолимой потребности в тепле.

И с какой-то животной жадностью он притягивает меня ещё ближе, утыкаясь носом в мою шею и вбирая в лёгкие запах моей разгорячённой, покрытой испариной кожи.

– Ещё раз ослушаешься – убью, слышишь? – его зубы смыкаются, прикусывая тонкую, нежную плоть, и тут же горячий язык зализывает место укуса. – На цепь посажу.

Судорожно вздыхаю, не понимая его чувств. Отношения ко мне. Поведения, замешанного на злости и нежности. Ранящего, терзающего и освобождающего от душевной боли и гнетущего одиночества.

Он искал меня. Он нашёл меня.

Может быть, он нуждается во мне так же, как и я испытываю потребность в нём?

Шамиль отстраняется, но совсем чуть-чуть. Обхватывает моё лицо ладонями, всматриваясь сначала в один глаз, затем в другой. Будто намереваясь найти ответ на дне радужки, подёрнутой пеленой слёз.

– Ты меня поняла? – голос колючий, напряжённый, и глаза горят странным блеском. Я смотрю на него растерянно. Успев позабыть вопрос, который он мне задал.

Ослушаюсь и убьёт? Боюсь, жить мне осталось недолго. Ибо послушание не заложено в моём геноме с рождения.

Киваю нерешительно.

Шамиль хищно щурит глаза, наблюдая. И качает головой, совсем не веря.

Поднимается и тянет меня вверх. Видимо, пока стояла перед ним на коленях, ноги затекли, и я перестала их ощущать.

Качнулась, и свалилась бы наверняка лицом в пол, если бы он меня не подхватил.

Взглянула на него и замерла, ощутив разительную перемену.

Все эмоции, что я считывала ещё несколько секунд назад, исчезли. На смену им пришло холодное спокойствие и новое, странное выражение. Будто он поставил меня под прицел и ожидает, когда я совершу ошибку.

А я её совершу. Мы оба это знаем.

И мне вдруг сделалось не по себе. Но отчего, сама понять не в состоянии. Тревога разлилась по венам, как у животного, которого гонит охотничий пёс.

– Тебя кто-нибудь тронул? – задаёт вопрос. Его смысл доходит до сознания не сразу.

В памяти всплывает картинка, как тот урод в борделе меня лапал. Должно быть, мои мысли слишком хорошо отобразились на лице, потому что желваки на челюсти Шамиля чётко обозначились.

– Кто? – коротко уточняет чуть тише. И так жутко сделалось от его интонации, что мурашки на моей коже решили сбежать куда подальше.

Отстраняюсь, начиная ощущать покалывание в конечностях и переступая с одной ноги на другую. Однако Шамиль продолжает удерживать меня за предплечья.

– Как ты, меня никто не трогал, – наконец даю членораздельный ответ, а не с членом во рту.

Сжал сильнее, наверняка оставляя ещё одни синяки на моём истерзанном теле. Почти приподнимая от пола до