Она умеет смеяться (СИ) - Семакова Татьяна Страница 17

— Пока-пока.

Показалось, что язвительно. Показалось?

Я встала на эскалатор, а через секунду меня обогнал Павел и встал на ступеньку ниже, усмехнувшись:

— Не знаю, о чем вы говорили, но она тебя ненавидит. Я столько подлости на роже даже в зеркале не видел. Что странно, учитывая, что ты ее спасла.

— Да брось, — отмахнулась, прогоняя навязчивые мысли, — девчонка просто нервничает. Залетела, замуж вон послезавтра выходит, а платья нет.

Паша присвистнул и примолк, а я пыталась придумать, что делать дальше, но перед глазами стояла чертова розовая кофточка. Достала телефон и набрала Лену.

— Вишня, дорогая! Рада тебя слышать, я жутко скучаю, — заныла подруга, а у меня слегка отлегло от сердца.

— Мне нужно платье к послезавтра, — сказала ровным голосом, — такое, чтобы скрыть локти и колени, но чтобы все давились слюнями.

— Времени в обрез, — ответила Лена собрано и серьезно, — цвет?

— Спелой вишни, — хмыкнула в ответ и услышала такой же смешок, убрав телефон.

— Вроде тряпки обсуждали, — сказал Павел тихо, — а у меня что-то под ложечкой защемило. Знал бы заранее, что у вас зубы в три ряда, не стал бы класть туда…

— Паша! — осадила его с укором, а он хохотнул:

— Какой план, рыбка?

— Есть мысль, — хмыкнула и позвонила Исаеву, спросив, едва он ответил: — Не ты?

— Не я, — ответил серьезно.

— Докажи.

— И мне это нужно, чтобы?

— Чтобы мой мстительный дух не посещал тебя темными ночами, нашёптывая на ухо проклятия.

— Если убрать мстительный дух и проклятие, мне даже нравится, — усмехнулся в ответ. — Что хочешь?

— Ты знаешь. И это в твоих интересах.

— Нахера? Если есть с чем сравнивать, я оставил тебе… — запнулся и раздраженно выдохнул: — Понял, почему ты звонила утром. Не в моих правилах оправдываться, но и это не я. И это готов доказать. При одном условии.

— Ну, разумеется, — усмехнулась в ответ.

— При двух.

— Опять подсчеты…

— Продолжай и я придумаю ещё.

— Я слушаю, — процедила сквозь зубы.

— Приедешь одна, — я успела только рот открыть, намереваясь высказаться по этому поводу, но он повторил вкрадчиво: — Одна. Не обсуждается.

— В чем смысл?

— А мне так захотелось, — ответил со смешком. — К тому же, мы уже выяснили, что убивать тебя я пока не планирую. Твоё слово.

— Идёт, — ответила резко, а Паша состроил недовольное лицо.

— Пришлю адрес.

Он отключился, а Павел высказался:

— Мне это не нравится.

— Есть альтернативный план? — скривилась в ответ и он ответил хмуро:

— Нет.

— Тогда вези меня на улицу Генерала Белова, дом семь.

Он развернулся на светофоре и поехал в сторону центра. Остановился у охотничьего магазина, а я вышла и повертела головой. Судя по всему, магазин Исаева, но выходить он не спешил. Наверняка либо смотрел по камерам, либо вообще ещё не приехал. Было холодно, снова пошёл мокрый снег, я куталась в ворот куртки и злилась, то и дело посматривая на экран мобильного, хотя прошло от силы пять минут. Пашка продолжал стоять у обочины, я достигла точки кипения и развернулась, уперев руки в бока и злобно сверкая глазами. Он достал мобильный и демонстративно набрал меня, продолжая смотреть в упор. Я ответила на вызов, а он повторил почти по слогам:

— Мне это не нравится.

— Самое страшное, что может случиться — он меня убьёт, — вздохнула в ответ. — Но на данном этапе выгоднее моя жизнь.

— Поверь, это не самое страшное, — ответил глухо, — я могу долго перечислять, что может случиться гораздо более неприятного. Все ограничивается лишь фантазией, а он тот ещё фантазёр.

— В каком смысле? — нахмурилась в ответ.

— Я тоже наводил справки, Линда. За оружие он крайне редко хватается, но у него под боком такие мрази, в руках которых даже я не хотел бы оказаться.

— Ты меня специально запугиваешь, предварительно заморозив, чтобы я дала заднюю?

— А ты купилась? — спросил с надеждой, а я отодвинула телефон от уха и нажала отбой, помахав ему на прощанье.

Паша завёл мотор и наконец-то уехал, а я подняла взгляд на камеру и скрестила руки под грудью. Исаев появился через минуту, помахивая новенькой лопатой и широко улыбаясь, кивком указал направление и снял с сигнализации незнакомую мне машину. Я устроилась на переднем пассажирском сиденье с кислым видом и поняла, что за второе условие.

— Полагаю, я сейчас согреюсь? — спросила хмуро, когда он устроился за рулем.

— Ты исключительно проницательная женщина! — ответил с чувством.

«А ты редкостный говнюк» — подумала про себя, но от комментариев воздержалась.

Он включил музыку погромче, на этот раз русский рок, песни мне нравились, слова я знала и едва не начала подпевать, вовремя вспомнив, что у меня, вообще-то, друга убили. Нахмурилась и на всякий случай отвернулась к окну. Как я буду копать промёрзлую землю даже думать не хотелось, все тело заранее заныло, а действие таблеток явно подходило к концу, но мне нужно было выяснить, связаны ли два дела, чтобы появилась хоть какая-то точка опоры. Блуждать в потёмках уже порядком надоело.

За размышлениями я не заметила, как мы съехали с шоссе на разбитую просёлочную дорогу, очнувшись только когда машину затрясло на ухабах и тут же поняла, почему он выбрал машину повыше для этой поездки. Лес сгущался, дорога перестала быть похожа на таковую, машина периодически уходила в занос, а я сцепила зубы и схватилась за ручку двери, испытывая резкую боль на каждой яме. Когда ехать стало уже попросту некуда, он остановился и полез из салона, не сказав ни слова. Так же в абсолютном молчании мы прошли лесом ещё метров тридцать, я начерпала кроссовками мокрого снега и замерла перед наспех присыпанной свежей могилой. Он воткнул лопату в землю рядом со мной, отошел на пару шагов назад для лучшего обзора, сунул руки в карманы и стал ждать, ехидно ухмыляясь.

По правде, было довольно обидно. Не могу сказать, что избалована мужским вниманием, но так по-свински со мной ещё никто не поступал. С трудом вытащив из земли орудие, я подошла к могиле и начала неловко копать, стоя к нему спиной. Было больно. Ужасно больно, если по-честному. Руки не слушались, я подталкивала лопату ногой, с трудом пропихивая ее через коряги и комья, поднимала двумя руками и с трудом сбрасывала землю, но продолжала копать, не слишком довольная своими результатами. В какой-то момент появилось ощущение, что, когда я достигну дна, впору будет самой ложиться рядом. Энтузиазма это не прибавило, яма как будто не планировала углубляться, как будто куча земли рядом была из какого-то другого места, по щекам потекли слёзы, но я не остановилась. Я так старательно выполняла грязную работу, почти теряя сознание от боли, что не заметила, как он подошёл и встал рядом, а когда опомнилась, было уже поздно вытирать мокрые щеки, так что я просто наплевала на него.

— Сдохнешь тут, но помощи не попросишь? — спросил серьезно, а я удивленно повернула голову, сказав с обидой:

— Ты же хотел, чтобы я копала. Я копаю.

— Голова в другой стороне. Волосы проще взять.

Я остановилась и прикрыла глаза, стараясь не разреветься в голос или не кинуться на него с лопатой. Постояла немного, опершись на черенок, а когда открыла глаза, увидела его уже без куртки, закатывающим рукава.

— Дай сюда, — бросил хмуро и отобрал у меня лопату, пройдя чуть дальше и начав с другого края, а я отошла в сторону и привалилась спиной к дереву, наблюдая за ним.

Работал он быстро, лопатой махал со знанием дела и уже через полчаса я увидела все ту же клеёнку. Тяжело опустилась на колени, уперлась одной рукой в край ямы и практически нырнула в неё, но выудить хоть что-то оказалось не так-то просто. Ошибка номер один — я не задержалась дыхание. Ошибка номер два — я не подготовила банку. Вырвав прядь волос, с поразительной лёгкостью отделившихся от головы, я разогнулась и поднялась, размышляя, как достать банку из кармана, если в одной руке волосы, а вторая по запястье в грязи, а Вадим молча наблюдал за мной.