Осколки любви (ЛП) - Харви Л. Страница 17

Он зажал мой клитор зубами, и я громко выкрикнула его имя.

— Не только потому, что ты хочешь кончить, но еще и потому, что я нужен тебе. Так же, как ты нужна мне. Если ты просто хочешь кончить, Ангел, мы будем трахаться, но, если ты нуждаешься во мне в полном смысле этого слова, я могу довести тебя до высшей точки блаженства. Ты хочешь этого?

— Ты нужен мне больше, чем мой следующий вздох, — призналась я.

Роман стал ядовитой зависимостью, все глубже проникающей в мои воспаленные вены. Я была не только пойманной на крючок девушкой, продающей все, что у нее есть, ради еще одной дозы, я, в то же время, сама была преступницей, поставляющей наркотик, без малейшего стремления завязать с этим.

Я была готова к тому, что Роман нежно войдет в меня, но вместо этого он резко перевернул меня на живот, приподнял мою задницу вверх, проведя указательным пальцем по моему сжимающемуся отверстию, и я попыталась насадиться на него. Мои руки все еще были сцеплены перед собой, что затрудняло движения. Словно прочитав мои мысли, Роман наклонился вперед так, что его член оказался прижатым к моей спине, и развязал мне руки за спиной. Он оттянул их назад так, что плечи отозвались легкой болью, а грудь оказалась выставленной вперед.

Толчок. Толчок.

Снова и снова.

Толчок. Толчок. Толчок.

Роман раз за разом вколачивал свой огромный член в мою неготовую к такому дырочку. Он потер клитор, чтобы я была на пределе. Еще несколько толчков, и я взмыла в небо.

Пока мое тело билось в конвульсиях, сознание пыталось осознать все. Я никогда раньше не кончала так бурно и мощно. Пока я пыталась прийти в себя, Роман продолжил, и его член с неистовой силой снова вошел в меня, заставив меня закричать от шокирующей наполненности. Я считала, что он буквально разрывал меня на части до этого, но, по всей вероятности, его член до этого момента был во мне лишь на какую-то часть.

Он обхватил рукой мое горло, и его хватка становилась все крепче с каждым ошеломляющим толчком.

Роман продолжал трахать мою возбужденную плоть. Его рука двигалась от моего горла ко рту, вынуждая меня пробовать свой собственный вкус. Вдруг он резко отстранился, уложил меня на спину и снял маску с моих глаз. Когда я взглянула на него, мое сердце забилось в такт пульсирующему клитору.

— Иди сюда.

Это было единственным, что он произнес, прежде чем обхватить мой подбородок и запрокинуть мою голову так, чтобы наши рты оказались на одном уровне. Он поцеловал меня, эротично сплетая наши языки. Его слюна заполнила мой рот, при том, что мои губы были пересохшими от возбуждения. Он снова вошел в меня, и мои громкие крики, по всей видимости, побудили его начать покусывать меня.

Он сменил тактику и теперь его бедра терлись о мою киску при каждом яростном движении. Не успела я опомниться, как в глубине меня вновь зародилось напряжение, вылившееся в оргазм буквально несколько мгновений назад.

— Ангел.

Это ласковое обращение вырвалось из него, когда мы одновременно содрогнулись от удовольствия. Я сокращалась на члене Романа, пока его теплая сперма наполняла меня.

— Твою мать, — выдохнула я, глядя в его похотливые глаза.

Мы замерли так на несколько мгновений, после чего Роман навалился на меня сверху. Когда мы оба повернули головы друг к другу, я увидела, как в его глазах отражаются мои собственные вопросы.

«Что произошло между нами? Почему все было так остро?»

Огонь, который начал было утихать, снова стал разгораться с ужасающей силой.

— Ангел никогда не воздает по заслугам, да? — прошептал он, щекоча меня дыханием.

И на этих словах я вновь перевернулась на спину, готовая к безумию.

Снова.

— Это было невероятно, — констатировала я.

Я никогда раньше не испытывала подобного наслаждения.

Читала о таком? Да.

Мечтала? Снова да.

Испытывала на себе? Нет.

До этого момента. Если мне и раньше было трудно убедить себя держаться подальше от Романа, то теперь эта задача казалась просто невыполнимой.

Находясь в надежных объятиях Романа, я уткнулась в его голую грудь, притягивая его к себе еще ближе. Он был измотан и утомлен нашим исследованием сексуальных возможностей друг друга, полусонный, уткнувшийся в мою подушку, с мускулистой рукой, перекинутой через обнаженную меня. Я прижалась к нему так близко, как только позволяло мое тело. В состоянии полудремы его щиты были опущены, и он выглядел восхитительно беззаботным.

— Роман, какой у тебя любимый цвет?

Я хотела узнать его, всего его, любые подробности о нем — что угодно, лишь бы хоть чем-то отличаться от других.

— Черный, — пробурчал он в ответ, чтобы показать мне, как он раздражен тем, что я прерываю его мирный сон.

— Почему? Мой тоже черный, все выглядит красивее благодаря тени, и это тоже своего рода партнерство, я считаю.

Смеясь, он притянул меня ближе к своему теплому, манящему телу.

— Нет, Ангел, твоим любимым цветом должен быть белый.

— Ах да, прости, я и забыла, — поддразнила я, целуя уголок его рта, и он улыбнулся, не открывая глаз.

Весь остаток вечера мы провели, прижавшись друг к другу, ни разу не пытаясь высвободиться. Мы с Романом по очереди задавали друг другу вопросы на несущественные темы, выдавая фрагменты личной информации, фрагменты нас самих. Это были откровения, которые никому другому не показались бы важными, но для меня это были крошечные детали, создававшие Романа.

Когда наступило утро, солнце стало уверенно проникать в окна, окрашивая мою комнату в оранжево-розовые оттенки. Сдвинув сиреневые шторы, скрывающие безупречность рассвета, я улыбнулась открывшейся передо мной красоте — это был один из моих любимых видов. Утреннее небо освещало все на своем пути, символизируя завершение всего предыдущего, и проливая свет на тьму прошлого в самом буквальном смысле.

Роман встал позади меня, заключив меня в свои объятия. Накинув простыню на оба наших изможденных тела, он поцеловал меня в макушку.

— Доброе утро, Ангел. Тебя вызывают на службу? — пошутил он, продолжая осыпать поцелуями мое лицо, и я улыбнулась при соприкосновении его губ с моей кожей.

— Это мой любимый вид, он так чист и пленителен… Да, определенно мой самый любимый, — прошептала я, не предполагая, что он услышит, но он услышал.

— Мне знакомо это чувство, — согласился он.

Оставив Романа вновь лежать на кровати, я отправилась в ванную, чтобы почистить зубы и нанести крем на лицо. Вернувшись, я остановилась в дверях, чтобы сделать мысленный снимок еще одного моего любимого вида.

Наблюдать за тем, как Роман спит, было сродни любованию экстравагантным искусством. Татуировки, искусно украшавшие все его тело, сводили меня с ума от любопытства. Одна из татуировок пленяла меня чуть ли не больше, чем все остальные его непонятные мне символы — она словно разговаривала со мной.

В верхней части его спины, на левом плече был изображен портрет молодой девушки. Я знала, что у многих людей есть татуировки с портретами Мэрилин Монро или других знаменитостей, но от этой татуировки веяло чем-то личным. Возможно, дело было в том, насколько живым казалось изображение, но в глубине души я понимала, что дело было в тексте, окружавшем его.

«Я буду помнить о тебе, пока мы не встретимся вновь, моя дорогая, кто бы ни сомневался в этом».

Это был еще один проблеск его истинной личности и того, что еще он старался скрыть от меня. Череда вопросов начала заполнять мой замкнутый разум, и отныне непреодолимая потребность разгадать настоящего Романа навсегда останется на первом месте в моем сознании.

— Ты…

Хриплый спросонья голос Романа вывел меня из транса моих размышлений. В то время как я витала в облаках, скрывавших его секреты, его глаза были прикованы ко мне.

— Что?

Я усомнилась в том, было ли его заявление реальным, или он все еще видел сон.

— Ты спрашивала меня, какой у меня самый любимый вид, так вот, это ты — то, как ты смотришь на меня, как будто я кто-то, кто может быть достоин тебя. Теперь это всегда будешь только ты.