Устанавливая правила - Сагара Люкс Страница 17

— Мне нужно знать, — спрашивает он с некоторой настойчивостью. — Наш последний обмен сообщениями тебя возбудил или расстроил?

Я кусаю губы, не отвечая. Если бы месяц назад кто-то спросил меня, что я думаю о людях, которым нравится смотреть, как другие занимаются сексом, я бы ответила, — это извращение.

И так оно и есть.

Но это было и возбуждающе.

— Я всё думаю, — продолжает он чуть тише, будто признаётся мне в каком-то секрете. — Не о том, как твой рот смыкается вокруг моего члена, или как твои пальцы, царапают мою кожу, или о том, как ты выглядишь, а о тебе. О том, кто дал тебе мой номер. О том, кто ты. Чего ты хочешь…

Вот она, суть.

«Чего я хочу».

Я чувствую, как его дыхание становится тяжёлым.

— Я хочу сделать тебе предложение: проведи со мной ночь. Только одну ночь, но без ограничений и правил. Если ты согласишься, на следующее утро ты сможешь попросить у меня всё, что захочешь.

Я снова кусаю губы.

Я не могу.

Но хочу.

Меня всегда привлекало то, чего я не могу иметь.

Я взломала первый сайт, когда мне было тринадцать. Когда к нам домой заявились полицейские, вместо того, чтобы понять, что я зашла слишком далеко, я воспользовалась школьными компьютерами и повысила ставку. Когда родители поняли, чем я занимаюсь, они умоляли меня остановиться.

Я не хотела их слушать.

— Ты знаешь, что это щедрое предложение, — настаивает Рулз. — Я не знаю, кто ты, но ты знаешь, кто я и что могу…

— И насколько ты опасен.

Я слышу, как он резко вдыхает, а затем улыбается.

У меня расширяются глаза, и я прикрываю рот.

«Я заговорила!»

— Мне нравится твой голос, — замечает он, не давая мне паузы. — По крайней мере, так же, как тебе нравится мой.

Я начинаю гореть.

Шея. Лицо. Между ног.

— Не делай этого, Рулз, — предупреждаю я.

— Что? — Он смеётся, и то, как он это делает, будоражит меня. — Ты не хочешь, чтобы я с тобой разговаривал, или ты боишься того, что я могу сказать?

— Я не боюсь тебя.

— Очень жаль, потому что страх и возбуждение тесно связаны. Страх обостряет ощущения и увеличивает частоту сердцебиения. Лёгкие расширяются, а кровь качается быстрее, сгущаясь там, где она больше всего нужна твоему телу. Ты чувствуешь жжение между бёдер, не так ли?

Да. Я не говорю этого, но он знает, что так и есть.

— Рулз… — умоляю я.

Я даже не знаю, что хочу сказать.

«Отпусти меня. Возьми меня. Забудь меня. Прикоснись ко мне».

Слышу щелчок зажигалки. Он глубоко вдыхает, а затем длинно выдыхает.

На мгновение мне кажется, что я чувствую его запах.

Запах дыма.

«Его взгляд».

— Я хочу встретиться с тобой.

— Я не могу.

— Скажи мне, что ты хочешь взамен, и ты получишь это.

Это не просьба и не мольба. Это приказ.

Он обращается со мной так, будто у меня нет выбора.

На самом деле, у меня есть. За последние несколько дней Бернс добился гораздо большего, чем я ожидала. Я сама обнаружила интересные детали, но я всё ещё далека от истины.

Уверена, попроси я его, и Рулз помог бы мне найти ответы. Мне казалось, что я готова предложить ему обмен (да и себе тоже), но он прав: я боюсь. Не того, что он может сделать с моим телом, а с моим разумом. Если одного его голоса было достаточно, чтобы затянуть меня в спираль извращений, то что могут сделать со мной его руки? Или его рот?

«Я хочу это узнать».

Вот почему я закрываю глаза и отпускаю себя.

— Я хочу быть честной с тобой, Рулз. То, что у меня в голове, может тебя напугать.

Так и есть. Я жажду правды, крови и мести.

Рулз растворяется в хриплом, приглушённом смехе.

«Чувственный».

Тон его голоса падает ниже, становясь глубоким.

— Как и то, что в моей.

«О, ты чертовски прав».

За его словами следует тишина — плотная, тяжёлая. Она не позволяет мне скрыть ни учащённое дыхание, не отогнать мысли, которые продолжают крутиться в моей голове.

— Ты мне нравишься, — наконец шепчет Рулз. — Не из-за окружающей тебя тайны или того, что ты продолжаешь отказывать мне в себе, а потому что я чувствую, — мы похожи.

Это правда. Мы оба упрямы и опасны.

Однако это не то, на что намекает он.

Рулз думает о вызовах, которые мы бросали друг другу, и о том, как на них отвечали.

— Если позволишь мне заглянуть внутрь тебя, я смогу воплотить в реальность все твои фантазии, включая самые тёмные и жестокие. Ты знаешь, что мне это под силу.

Я знаю, что он так и сделает, если не перестану слушать его.

Вязкий, интуитивный страх сковывает моё дыхание. Я подношу руку к горлу и крепко сжимаю. Мне вспоминается картина, которую нарисовала Джилли. Впервые с тех пор, как я расследую исчезновение сестры, я задаюсь вопросом, не та ли тяга к опасности, которую испытываю и я, влекла её к неизбежному концу.

— Никогда больше не звони мне, — выдыхаю я.

Рулз снова смеётся. Надо мной, над моей наивностью.

— Ты начала эту игру, но закончу её я.

Он угрожал мне и раньше, но в этот раз всё по-другому. В его голосе нет оттенка гнева, связанного с неспособностью найти меня и подчинить своим желаниям. Охваченная подозрениями, я встаю и подхожу к окну. На улице стоит чёрный автомобиль, слишком роскошный для района, в котором живу. У него тонированные стёкла и иностранный номерной знак.

— У тебя три дня, чтобы явиться ко мне.

— Или?

Он смеётся.

— Или, за тобой приду я.

Он сбрасывает звонок, не дав мне времени ответить. Машина разворачивается и уезжает, оставляя меня с плохим предчувствием. Рулз сказал «приду», а не «буду искать».

«Он знает, где я!» Меня осеняет.

Должно быть, он использовал наш телефонный разговор, чтобы определить моё местоположение, поэтому говорил так долго, ни о чём не спрашивая. Мои ноги трясутся. Я прислоняюсь к стене, и на плечи ложится тяжесть сделанного мною выбора. В груди бешено бьётся сердце.

«Ты начала эту игру, но закончу её я».

Я всегда подозревала, что Рулз опасен, но теперь, когда попробовала, что он из себя представляет — и что он может