Фред Стюарт - Остров Эллис Страница 17

— Ферму на Пятой авеню? Это интересное место для поместья. А какие злаки она собирается там выращивать? Люцерну? — спросил инспектор.

— Герани, — ответил Марко, может, слишком поспешно. — Она — красивая дама и любит герани. Я выращивал для нее герани в Италии. Крупные красивые красные герани. Мы вырастим такие же в Америке.

Марко повезло — инспектор был в хорошем расположении духа. Кроме того, дикость и абсурдность рассказанной итальянцем истории немного развлекла его.

— Добро пожаловать в Америку, — сухо сказал он, ставя штамп в бумагах Марко. — И желаю успеха с вашей фермой на Пятой авеню. Можете пройти дезинфекцию от вшей.

Марко не отдавал себе в этом отчета, но его впустили в Америку по случайному стечению обстоятельств, точно так же, как по случайному же стечению обстоятельств многим менее удачливым иммигрантам отказывали в этом.

Хотя, возможно, в очистке иммигрантов от вшей и была необходимость, но сама по себе процедура была крайне унизительной. Заключенные, как в котел, в маленькую комнатку, Марко, Яков и еще десяток других мужчин разделись, передали свою потрепанную одежду в окошко работнику, который должен был уничтожить насекомых. Затем другой работник обрабатывал специальным составом их собственные тела и направлял мужчин в душ. Яков, который страдал от грязи и вони третьего класса, испытывал благодарность за предоставленную ему возможность помыться и поэтому не восставал против унизительности очистки от вшей и отвратительного запаха дезинфицирующего средства. Кроме того, его мысли витали где-то высоко. Перспектива получить работу на Тин Пан Элли — хотя бы и призрачная — вполне удовлетворила того же инспектора — любителя театра, который пропустил Марко. Оба молодых человека получили разрешение на въезд. Помытые, одетые и очищенные от вшей, они прошли огороженным металлической проволокой коридором на первый этаж взять билеты через залив на Манхэттен. Ими владела лишь одна мысль — Золотые ворота открылись, и они проскользнули в них.

У Води Беничека, двадцативосьмилетнего кузена Тома Беничека, который был поручителем маленького Тома при въезде в Америку, были плохие новости для своего кузена. Но, ожидая в большой комнате цокольного этажа Иммиграционного Центра с десятком других поручителей, Води решил, что не будет сразу все выкладывать. У маленького Тома, возможно, была трудная дорога, да к тому же это его первый день в Америке. Надо дать мальчику время освоиться…

Тут он увидел его, шедшего по коридору из Главного зала с сумкой на плече. Охранник предупредил поручителей, чтобы они не махали своим родственникам, пока иммигранты не опознают их. Такого рода небольшие игры разыгрывались, чтобы удостовериться, что иммигранты не выдумали своих поручителей. Поэтому Водя ждал, пока Том показывал свои бумаги охранникам, а затем указал на него.

Оба кузена пробились через толпу и обнялись, посмеиваясь. Том даже немного прослезился.

— С приездом, с приездом, — повторял Водя по-чешски.

— Я так рад, что я здесь! — ответил Том. — Так рад…

Они вышли вместе и направились в сторону Манхэттена.

Ирландец Кейзи О'Доннелл, иммигрировавший в Америку вместе со своей невестой Кетлин в 1894 году, приехал в Нью-Йорк, когда ему был двадцать один год. Большой, сильный, с приятной наружностью и обходительный, он попал в полицию, пополнявшуюся в основном ирландцами, и очень скоро завоевал уважение.

У него в запасе был ряд грубых шуток, и он мог перепить большинство своих друзей. Он сумел завязать целый ряд полезных знакомств и даже почти приятельских отношений среди полицейских.

Однако, у Кейзи не было намерения оставаться всю жизнь полицейским. Он, как и большинство других, просто потерял голову от новой игрушки богатых — автомобилей. Но у него хватило ума разглядеть коммерческие возможности сводного брата легкового автомобиля — грузовика.

Успешно вложив деньги в ряд предприятий, он получил достаточную сумму, чтобы приобрести два грузовика. В 1905 году он начал перевозки цыплят с ферм Лонг Айленда и их доставку в Манхэттен. Несмотря на плохие дороги и частые поломки, у него появилась возможность осуществлять перевозки быстрее, чем его конкуренты на гужевом транспорте, и за два года он так преуспел, что его парк увеличился до десяти грузовиков и многократно выросли доходы. Теперь Кейзи превратился в преуспевающего американского бизнесмена и занимающего прочное положение члена Ирландской политической общины, которая имела большой вес в Нью-Йорке.

Циник по природе, Кейзи не питал иллюзий относительно того, как делались дела в Нью-Йорке. Человек десять — большинство из них неизвестно широкой публике — контролировали город, и чтобы начать в Нью-Йорке какое-нибудь большое дело, следовало каким-то образом получить их согласие. Реформаторы, еще сорок лет назад пытавшиеся очистить город от подобных явлений, называли это коррупцией. Кейзи же считал, что эта форма управления была единственной, при которой город таких размеров, как Нью-Йорк, мог функционировать.

Во всяком случае, если это и называлось коррупцией, тогда, по мнению Кейзи, многое было за нее.

Именно сейчас, когда он стоял в зале Эллис Айленд, окруженный ничего (по его мнению) не стоящими людьми, и ждал появления своих двух племянниц, Кейзи О'Доннелл пребывал в мрачном расположении духа. Он был важным человеком, с прочным положением, а тут его двух родных племянниц пропускают через Элли Айленд, будто они были грязными итальяшками или словаками!..

Наконец, он заметил Бриджит. Он узнал ее по фотографии, которую она ему прислала. И даже при том, что она выглядела чем-то расстроенной, его поразило, насколько она красива.

Она, в свою очередь, также узнала его по присланной им фотографии, но при этом он так выделялся в своем щегольском белом костюме и шляпе, что она вряд ли смогла бы не узнать его в этой бедно одетой толпе поручителей.

Да и вообще, Кейзи О'Доннела нельзя было не заметить. В свои тридцать семь он обладал прекрасной чисто ирландской наружностью, подкрепленной сорока фунтами лишнего веса. Он был известен своими рыжими волосами, румяным лицом и большой бородавкой на левой стороне подбородка.

После того, как охранник проверил ее бумаги, Бриджит поспешила к своему дяде, изо всех сил желая обнять его.

— О, дядя Кейзи, благодарение Богу — ты здесь! — сказала она раньше, чем он успел открыть рот для приветствия. — Чертов доктор, совершенно протухший на этой работе, заявил, что у Джорджи болезнь, о которой я вообще никогда не слышала, и они поместили ее в карантин, а теперь и вовсе намерены отправить назад в Ирландию. И все из-за этой грязи. Ты должен что-нибудь сделать!