Контракт с Дьяволом. Без права на любовь - Елена Николаева Страница 18

На стеклянном столе горят свечи. Рассыпанные лепестки роз двоятся в глазах, расплываются алыми пятнами, напоминая кровь. Ужин почти не тронут. Ну надо же… Петя старался. Заказал еду из ресторана. Знатно приготовился ко встрече с любовницей: экзотические фрукты, дыня, клубника со сливками, ароматное запечённое мясо, осьминог с гарниром, тарталетки с красной икрой и морепродуктами, два вида вина, хрустальные бокалы, на одном из них отпечаток красной помады…

В голове не укладывается, почему именно сегодня? На что он рассчитывал? Быстрым способом разорвать наш брак? Знал, что не прощу измену. Отсек меня, словно мечом. Раз и навсегда, как какую-то опухоль.

Забираю в сумочку важные документы, оглядываюсь вокруг. Больше в эту квартиру я не вернусь. Разве что за своими вещами. Весь уют, который был создан моими руками, хочется превратить в руины, в такие же, как сейчас царят в моём сердце.

Как так? Ну как же так???

Нервное напряжение, достигнув своего пика, ударом импульса заставляет схватить со стола бутылку с вином и швырнуть её в новенькую плазму, купленную нами в честь бумажной свадьбы.

– К чертям собачьим! – вырывается хрипло из груди.

За вскриком следует судорожный, громкий плачь.

«Хватит, Маш!» – успокаиваю себя. Застёгиваю сумочку. Отправив её на плечо, рвусь к выходу, вытирая слёзы с глаз. В коридоре сталкиваюсь лицом к лицу с выбежавшим из спальни Петром. Практически врезаюсь в него.

– Машка? Тебя так много, детка… Ты везде… – хохочет. Настроение чрезмерно хорошее. Жилка на шее гарцует, словно взбесилась. – Что ты грохнула… там? М? – перегородив путь, резко прижимает меня руками к стене, смотрит стеклянными округленными глазами, как у совы, словно загипнотизированный. – Красавица ты моя… – хрипит, не отводя взгляда. Зрачки расширенные. Глупая улыбка не сходит с его лица. Голый. Влажный от пота. Взъерошенные волосы придают дерзости. Облизывает искусанные после поцелуев губы. На них виднеются следы от помады, такого же оттенка, как на бокале. На шее и груди горят отпечатки чьих-то губ, проложивших дорожку к пупку…

Опустив ниже взгляд, замечаю эрекцию. Его разгоряченный, блестящий член дёргается, будто бы по мановению волшебной палочки. Исходящий от мужа запах секса убивает…

Противно…

Господи, это не сон.

Не трансляция порно по телеку.

Мой муж мне реально изменял с женщиной, которая всё ещё находится здесь, в квартире, рядом, за дверью. Притихла как мышь…

– Дай пройти, – цежу я, сдерживая очередной приступ истерики.

– Ты куда собралась? – зарывается на моей шее губами, страстно целует, прикусывая кожу, а мне блевать охота. Едва сдерживаю порыв. Трясёт под ним. Не могу выносить всё это. – Сладкая моя, заинька, идём в постель. Я хочу продолжить, – хватает руками за талию, заталкивая нас обоих в спальню.

Он что? Решил включить сумасшедшего? Серьёзно? Какого черта он творит?

– Раздевайся, Машенька. Я сгоняю за вином и фруктами. Я быстро. Выпить хочешь?

– Я хочу развестись с тобой и больше тебя не знать! Ублюдок… – последнее слово выцеживаю сквозь стиснутые зубы. И раз я уже здесь, нужно взглянуть на его шлюху. Узнать, с кем он решил меня разделить.

Мне достаточно пары секунд, чтобы мазнуть взглядом по нашей с Петром постели и заметить утонувшую в белых простынях, ту самую рыжеволосую девушку из кафе.

Господи, какая насмешка судьбы…

Днём я готовила для неё кофе Галлон, а сейчас она трахается с моим мужем в моей кровати…

– Что за шутки, Машуль? Сладкая моя… Вкусная девочка… Моя Машенька… – ошалелый Пётр продолжает облизывать меня и лапать, словно не понимает, о чём я ему толкую. Или не хочет понимать, пытаясь склонить меня к сексу втроём. Откуда столько силы взял, донжуан несчастный?

– Пере-ста-ааа-нь… – очередной приступ тошноты вынуждает собрать все силы и оттолкнуть его тело от себя. – Отойди от меня! Ты мне противен! Разве не видишь? Я была бы счастливее, если бы не любила тебя! Если бы я только знала… – моя грудь содрогается от каждого судорожного всхлипа, душевная боль заполняет каждую клеточку тела, всё окружающее пространство, весь этот гребаный, утонувший во лжи, мир. И эта боль – моё проклятие. Она существует только для меня.

– Господи! Да что же ты за человек такой?! Совсем рехнулся, что ли? – я уже не просто кричу, я ору, срывая голос до хрипа. Кажется, меня слышно на другом краю света, а Пётр оглох.

Сдурел.

Помешался.

От отчаяния внутри всё скручивается в болезненные пружины, сердце бьётся с такой силой, что готово вот-вот выпрыгнуть из груди.

– Пошла в кровать, я сказал! – муж со звериным оскалом толкает меня в плечо. Оступаюсь от атаки назад. – Не беси меня, дрянь!

Его слова, как импульс, как разряд тока, разрывными пулями ввинчиваются в мозг.

Врезаю хлёсткую пощёчину, обжигая острой болью кисть, а дальше как в бреду.

Всё происходит в каком-то тумане, покрывая горечью не только слизистые, но и душу, кожу, всю меня…

Ускользаю из спальни, благодаря его краткому замешательству.

– Стой! Куда собралась? – рычание за спиной едва не сбивает с ног.

Петя хватает сзади за пальто. Тянет обратно.

Чтобы не дать себя поймать, изловчаюсь как могу. Вытаскиваю руки из рукавов, перехватывая сумочку. Позволяю верхней одежде остаться в стиснутом кулаке сумасшедшего Петра.

– Я подаю на развод! – бросаю, добежав до двери. Резко открываю её и вырываюсь из давящего пространства на волю, как птица из клетки после долгого заточения.

– Машка! Стой! СТОЙ!!! – хлопок двери заглушает летящие по ту сторону ругательства.

Молнией сбегаю по лестнице вниз.

Мчусь молча, словно гончая за зверем. От скорости в горле пересыхает и невыносимо больно жжёт. Под левым ребром колет, словно кто-то всадил нож.

«Терпи, Машка, терпи!» – слышу голос отца. – «Терпи, доченька!» – он учил меня быть сильной при любом