Жар твоего тела - Лилия Орланд Страница 18

Я усмехнулся. Никуда ты не денешься, цыпочка. Могу поспорить, что скоро у меня будет третья Амели.

18. Лев

Подглядывать и подслушивать нехорошо. Этот постулат отец Феодор постарался вложить в меня чуть ли не на уровне подсознания. Даже если речь идёт обо мне, даже если от этого зависит моё будущее или сама жизнь.

Это греховное намерение.

Вообще, у отца Феодора всё, не одобренное церковью и лично им, было греховным намерением. И поначалу я старался его слушать. Но спустя время понял, что есть ситуации, когда ни мой любимый наставник и друг, ни обожаемая им церковь не смогут меня защитить. И тогда я должен сделать это сам.

Отец Феодор появился в моей жизни, когда я молчал уже больше года. Отца мой «дефект» мало интересовал. Главное, чтоб не мешался под ногами. А я теперь старался держаться от него подальше. С братом и сестрой и раньше не было особо близких отношений. Только с мамой…

Проблемы у меня появились, когда пошла подготовка к школе. Социальный педагог, или кем она там была, выявила в моём молчании задержку в развитии и умственную отсталость. Отцу порекомендовали сдать меня в интернат для дебилов.

Не знаю, как сложилась бы моя жизнь, если бы я и вправду оказался в этом страшном заведении. Я стараюсь об этом не задумываться.

Но в наш дом пришёл отец Феодор – настоятель единственной в посёлке церквушки. И предложил отцу взяться за моё обучение. Бесплатно. К тому же я оставался у него на обед, что экономило лишнюю порцию еды.

Впрочем, решение всё же зависело полностью от отца, как моего опекуна. Не знаю, о чём говорил с ним мой будущий наставник, какие аргументы он привёл, но в интернат я не поехал.

Каждый день я приходил в церковь, и отец Феодор занимался со мной. Начал он с Иисуса Христа и его учения, затем перешёл к Закону Божию. А в перерывах он пытался «разговорить» меня. Но в первый год нашего обучения я упорно молчал.

Причём не делал это из какого-то упрямства или нежелания общаться с ним. Казалось, я полностью утратил этот навык, ставший отныне недоступным для меня.

Отец Феодор проявил поистине титаническое терпение. Он не отказался от меня, несмотря на то, что никаких сдвигов в моём состоянии не происходило. По крайней мере, на первый взгляд.

На самом же деле постепенно я начал доверять своему новому другу, который никогда не повышал на меня голос, не говоря уж о том, чтобы замахнуться или ударить.

Мне нравились наши встречи. Я узнавал много нового, хоть и приукрашенного религиозным флёром.

В отсутствии Бога я был абсолютно уверен, но сообщить об этом отцу Феодору не мог, так как не разговаривал. Да и как мог всевидящий и любящий всех позволить, чтобы с моей мамой случилось подобное?

Первое своё слово после многолетнего молчания я произнёс на Рождество. Наставник увидел в этом божий промысел, но это было не так. Я просто не смог перенести его очередного убеждения, что каждому воздаётся по заслугам, и сказал: «Нет!».

Мой голос после долгого перерыва был каким-то хриплым и каркающим. А поражённый отец Феодор так и застыл, забыв, о чём только что говорил.

Когда я начал разговаривать, обучение пошло гораздо легче и быстрее. За шесть месяцев я освоил программу начальной школы, и наставник убедил меня попробовать учиться дальше вместе с обычными детьми.

Директор школы не была в восторге, но позволила мне сдать экзамены. Я показал отличные знания по всем предметам. Ещё бы, у меня ведь абсолютная память. Мне достаточно лишь раз просмотреть какой-нибудь текст или фотографию, чтобы навсегда запомнить содержимое. Поэтому я не нуждаюсь в записных книжках и органайзерах.

В школу я шёл с опаской. К счастью, мой класс оказался весьма лояльным, и меня задирали ненамного больше, чем остальных. А учитывая, что ни на какие подколки и оскорбления я не отвечал, то очень скоро ко мне остыли, привыкли и перестали замечать вовсе.

За семь лет учёбы я ни с кем не подружился и не сблизился, как мечтал мой наставник. Зато в восьмом классе у меня всё же появился новый интерес.

В девяносто девятом отцу Феодору подарили компьютер. Для уже пожилого человека чудо техники было недоступно, и он доверил осваивать это ноу-хау мне.

О-о! Что за чувства я испытал, открывая для себя новый мир! Я стал Колумбом, попавшим в Америку, Амундсеном, достигшим Южного полюса. Эта машина была разумнее и отзывчивее большинства людей, которых я знал. Одним словом, мы быстро нашли общий язык с моим электронным другом.

Школу я окончил вместе с моим классом. Думаю, потому что они весьма спокойно ко мне относились и в большинстве случаев просто игнорировали. Я, конечно, мог досрочно получить аттестат и сбежать из дома. Но пока не достиг бы совершеннолетия, всегда оставалась опасность, что меня поймают и вернут отцу. Я же хотел расстаться с ним раз и навсегда. Поэтому решил ждать и копил деньги.

Как оказалось, обладая определённым уровнем знаний и умений, найти удалённую подработку очень легко. В Сети у меня не спрашивали ни фамилию, ни возраст. Я был одним из множества анонимов, объединённых общими увлечениями.

Мне не нравилось слово «хакер», но это занятие приносило неплохой доход. Я даже смог устроить отцу Феодору анонимное перечисление, на которое тот наконец отремонтировал свою церковь и выстроил придел.

Поскольку я запоминал все нюансы и мог наперёд просчитывать несколько десятков ходов, то не совершал ошибок. И меня ни разу не поймали.

В день своего совершеннолетия я собрал немногочисленные вещи и, не оглядываясь, ушёл из дома. Отец Феодор умер за год до этого, поэтому прощаться мне было не с кем.

Я знаю, что он сделал для меня. И ценю это. Я всегда стараюсь соблюдать его заповеди, если они не противоречат здравому смыслу. Ну или… моё желание сильнее.

А сейчас я очень хотел посмотреть на неё. Мне было интересно, как обустроен дом Надежды, какая она в момент, когда её никто не видит. Как выглядит её домашняя одежда…

Всего лишь одно нажатие клавиши отделяло меня от этого. Я уже занёс руку и промедлил лишь самую малость, мысленно объясняя отцу Феодору, что мне нравится эта девушка, поэтому так важно увидеть её жизнь изнутри.

Я нажал клавишу, и моя программка совершила подключение. Ей понадобилось