Расколотый рыцарь (ЛП) - Перри Девни Страница 18

Она продолжала изучать этот блокнот, перелистывая страницы. Я не был уверена, что она там записала, но она всегда закрывала блокнот с раздражением и засовывала его в сумочку, а после прочтения своих записей злилась еще больше, чем до этого.

Брайс тоже не слишком утешала ее. Если уж на, то пошло, эти двое сходились и подстегивали друг друга. По крайней мере раз в неделю они встречались за чашкой кофе, пока мы с Дэшем по очереди стояли на страже. В основном они говорили о предстоящей свадьбе Брайс и Дэша, потому что Брайс удивила Женевьев и спросила, будет ли она подружкой невесты. Но бывало, что их разговор переходил на расследование убийства или похищения. Они вдвоем выбегали из кофейни в бешенстве.

Сколько бы мы ни говорили об этом, сколько бы раз они ни рассматривали события под тем или иным углом, никакого следа не было.

Человек, убивший мать Женевьевы, был на волоске. Он избежал бы наказания за убийство и похищение, оставив Дрейвена на произвол судьбы.

Суд над Дрейвеном был назначен на первую неделю декабря. Женевьева приходила домой и рассказывала о новостях от Джима и юридическом жаргоне, который я не улавливал, о ходатайствах и слушаниях. Я выучил основы во время своего собственного опыта общения с системой правосудия, но ситуация Дрейвена была иной — он не признал себя виновным.

Мы все боялись суда. Как только он начнется, будет практически невозможно заставить полицию и прокуроров рассмотреть другого подозреваемого, если только мы не преподнесем его им на блюдечке с голубой каемочкой. Черт, да они и сейчас были настроены так же категорично, как и раньше.

Женевьева теряла надежду. Она улетучивалась быстрее, чем вода в сливном отверстии раковины.

Она не поднимала головы и смотрела на сковороду, давая пальцу остыть.

— Все еще больно? — Я снова вынул ее руку из воды. На этот раз она не отдернула ее.

— Все в порядке. — Ее плечи опустились. — Жжет.

— Что случилось?

— Я кипятила воду для макарон, и когда я подняла кастрюлю, вода захлебнулась. Это была глупая ошибка, потому что я не обратила внимания.

За последний месяц я уже дюжину раз ловил ее на том, что она смотрит в пространство, полностью погрузившись в свои мысли.

— Я так… — прорычала она, отдергивая руку и отходя от раковины. — Безумна. Я так зла.

Я предпочитал сумасшедшую Женевьеву грустной Женевьеве.

Когда она переехала сюда, бывали моменты, когда она была так близка к слезам. Она пыталась спрятать их в душе каждое утро. Смерть Амины, похищение и этот брак взяли свое.

Но в последнее время я не видел слез. Вместо этого ее глаза постоянно сверкали, и она лаяла на неодушевленные предметы. Вчера она ругала крючок в ванной за то, что он неправильно держит полотенце.

— Я понял. — Если бы я был на ее месте, я бы тоже разозлился.

— Я бы хотела, чтобы у нас было хоть что-то, хоть что-нибудь, чтобы продолжить.

В здании клуба не было никаких улик о человеке, который проник в клуб и украл нож Дрейвена, чтобы убить Амину. Воины исчезли после своего неожиданного визита в гараж. Они либо ждали, чтобы застать нас всех врасплох, либо тоже застряли.

Если они узнают, что это мы с Женевьевой были в той хижине, мы уже мертвы.

— Давай уйдем отсюда. Перестань думать об этом хотя бы на день.

Она перестала вышагивать. — Куда ты хочешь пойти?

— Лео придет сегодня, чтобы покрасить мой мотоцикл. Мы будем работать над дизайном. Спустись и помоги. Посмотрим, что получится.

— Хорошо. Мы можем перекусить?

— Конечно.

— Дай мне пять, чтобы переодеться. — Она подошла к новому комоду и достала из среднего ящика пару джинсовых шорт. Она скрылась в ванной, пока я вытирал кастрюлю в раковине и убирал ее.

Я прислонился к стойке, ожидая ее появления, и осмотрел помещение. Здесь, конечно, было тесновато, но не дискомфортно. С тех пор как Женевьева привезла свои вещи, она проводила большую часть суббот, занимаясь организацией квартиры. Она часами перетасовывала вещи, пытаясь освободить пространство. Почтальон UPS доставлял какой-нибудь контейнер или предмет для хранения примерно каждый день.

Но она справилась. Коробки отправились в мусорное ведро, и у всего было свое место.

Ее одежда висела в шкафу и на вешалке, придвинутой к стене рядом с кроватью. Новый комод был доставлен в плоской коробке. Она собрала его две субботы назад, пока я был в магазине. Я планировал сделать это за нее, но она закончила раньше, чем я успел.

Ей не нужна была помощь — а может, она и не хотела ее. Было странно жить с такой самодостаточной женщиной. Хотя единственным сравнением для меня была мама. Мы с моим старшим братом Кейном всегда делали работу для мамы. Починить водосток. Вешали полку. Стригли газон или подкрашивали краской.

Шеннон тоже была такой. Она не пыталась открыть застрявшую банку с соусом для спагетти. Она просто протягивала ее с улыбкой.

Но не Женевьева. На прошлой неделе она билась с банкой маринованных огурцов в течение десяти минут, прежде чем смотреть на это стало слишком больно, и я забрал у нее банку, открыв ее с хлопком.

Сказала ли она спасибо? Нет. Она нахмурилась и сказала, что уже почти все сделала.

Женевьева была самодостаточной женщиной, не нуждающейся в доверенном лице или компаньоне. Я подозревал, что это было что-то новое после смерти ее матери. Амина подвела ее, причем очень сильно. Возможно, Женевьева укрывала себя, чтобы избежать боли в будущем. А может, она доказывала себе, что может стоять на ногах. Что она может пережить это.

Какова бы ни была причина, жить с ней было сложно.

Не в плохом смысле. Просто привычка.

Но если говорить о соседях по комнате, то она была лучшей из всех, что у меня когда-либо были — если считать сокамерников соседями по комнате. Жить с Женевьевой было легче, чем с мамой.

Мама слишком много беспокоилась. Она слишком сильно меня жалела.

Средства для ванны Женевьевы загромождали душ. На раковине всегда были остатки косметики, а на полу — пряди ее волос. Но я бы предпочел эту грязную ванную комнату сокамернику, который храпел или бил меня, пока я спал, без всякой причины, кроме той, что он мог.

— Готова. — Она вышла из ванной уже не в пижамных штанах, а в шортах и простой серой майке. Она надела шлепанцы и взяла свою сумочку.

Мой взгляд остановился на ее длинных ногах, и я проглотил стон. Мы живем вместе уже несколько недель. Разве не должно было стать легче? Когда же она перестанет быть той красивой женщиной, обнаженной в моем душе, и начнет быть просто…Женевьевой? Моей соседкой по комнате, которая носит мою фамилию?

Поцелуи каждое утро перед работой не помогали. Я перестал считать, потому что чем выше поднималось число, тем больше я расстраивался из-за того, что каждый поцелуй был более мучительным, чем предыдущий.

Каждое утро мне приходилось бороться с собственным чертовым языком, чтобы не попробовать ее нижнюю губу. Как и сегодня, мне приходилось отводить взгляд от ее ног.

— Что ты хочешь поесть? — спросила она.

Я тяжело сглотнул. — Тебе подойдет сэндвич?

— А гастроном в продуктовом магазине подойдет? Мне нужно еще кое-что купить.

— Я не против. — Я придержал для нее дверь, и пока мы спускались по лестнице, я достал из кармана ключи от байка. — Веди.

— Ты не собираешься ехать со мной?

— Нет.

Она моргнула. — Почему?

Призраки. Но это было не то, что у меня хватало смелости объяснить. — Я хочу обкатать мотоцикл до приезда Лео, чтобы убедиться, что все настройки сделаны, — солгал я.

— О. Мне поехать с тобой?

Я покачал головой. — Для продуктов места нет.

К тому же, я не ездил с другими людьми. Я не ездил уже шесть лет. Я точно не возил других людей, даже маму. Если мы с мамой отправлялись в поездку, чтобы навестить Кейна в Ларк Коув, мы брали две машины, даже если это была пятичасовая поездка.

Единственным исключением был день, когда я отвез Женевьеву с горы. Это был единственный раз, когда другой человек ехал со мной на мотоцикле, потому что другого выбора не было.