Красавица для миллиардера (СИ) - Гаур Нана Страница 18

Внезапно в поле зрения появилась Ася и замахала нам рукой. Мол, чего стоите и ресницами хлопаете, идите сюда скорее!

— Грудь вперед! — шепотом командует Танька. — Пусть посмотрят на самых красивых девушек.

— А как же бухгалтерия? — не сдерживаюсь я и хихикаю — шампанское всё немного ослабило контроль, поэтому настроение резко улучшается, и уже на всё смотришь по-другому.

— Бухгалтерия — это конкурирующая фирма, — важно говорит Танька, воздев к небу указательный палец с массивным кольцом. — Поэтому будем сидеть напротив них и наслаждаться.

— Чем? — удивляюсь я.

— Тем, как они зеленеют от зависти, — не смущается коллега. — Так что всё в наших руках, сегодня мы им всем покажем!

Я киваю, зарядившись от неё настроением. Почему бы и нет?

Мы подходим к Асе. У неё в руках уже бокал вина. Явно настраивается тоже.

— Так, Таня, садись с Людмилой Николаевной, так как раз хорошее место.

— А я?

— Алиса, ты со мной иди.

Я чуть теряюсь. Почему это раздел разбили? Не хочу!

— Не переживай, все нормально. Просто начальник энергетиков видишь? — она тыкает в сторону рослого мужчины в черного костюме. — Прямо ужом вился, упрашивая посадить его возле вашей Людмилы. Сама же знаешь, что он к ней неровно дышит.

Я кошусь в их сторону. Что ж, судя по её улыбке, начальница совершенно не против.

— Хорошо, — улыбаюсь я. — Кто я такая, чтобы мешать любви? Этому прекрасному и светлому чувству?

Ася хмыкает:

— Вот и я так подумала. Идём.

Я следую за ней, то и делая, что, здороваясь с кем-то из коллег.

— Вау, Маздалевская, какая ты шикарная! — внезапно подмигивает мне симпатичный сисадмин.

— Ты тоже ничего, Карпов, — улыбаюсь я.

Нормальный парень вроде бы. Жалко только, что он женат на своей работе. Никогда толком не появляется, всегда занят своими компьютерами. Такого даже очаровать невозможно.

— Вот здесь, — тем временем говорит Ася. — Садись.

— Какое-то место… пафосное, — осторожно говорю я. — Практически во главе стола.

Она смотрит на меня так, словно хочет сказать: ты что, не понимаешь?

Я сажусь. А потом в зал входит Грушевский. Все взрываются аплодисментами.

А мне становится дурно. Потому что я сижу по левую руку от самого начальника. И в этом нет ничего хорошего. Не сольешься со стенкой. Не спрячешься за коллегами. Ничего… Господи, за что мне всё это?

Грушевский окидывает меня взглядом. На губах появляется хищная улыбка. Лань не нужна искать. Лань покорно пришла сама и села рядом.

Я бросаю недобрый взгляд на Асю. Зараза, не могла посадить в другом месте? Но она виновато смотрит на меня и одними губами произносит:

— Приказ.

Я вздыхаю, понимая, что она не могла ничего сделать. Если бы обошла приказ и сделала по-своему, то потом бы имела кучу проблем.

Ладно, разберемся.

Босс занимает своё место, что-то говорит официанту. Тот кивает и мчится на кухню.

Грушевский встает, берет бокал:

— Дорогие коллеги! В первую очередь хочу поблагодарить вас, за то, что вы все дружно пришли поздравить меня. Я искренне рад, что у нас такой дружный коллектив! Мне очень нравится с вами работать. Вы — замечательные, вы…

Он продолжает говорить. Ничего такого, что могло бы вызвать омерзение и брезгливость, и правда нормальные благодарственные слова. Но я сижу рядом, словно на иголках. Будто под мягкой обивкой стула прикреплена бомба с часовым механизмом, которая может взорваться. Потому что я не знаю, запущен отсчет или нет.

Сижу, сжав хрустальную ножку бокала, натянуто улыбаюсь. И кажется, что уже мышцы болят от этой улыбки.

Грушевский садится. Официанты разносят горячее. Боюсь даже сделать вдох, не зная, как отреагирует «любимый» начальник. Временами он бросает на меня задумчивые взгляды. А в какой-то момент склоняется к уху:

— Выдохни, Алиса. У тебя вид, как с креста сняли.

Я вздрагиваю — горячее дыхание опаляет мою шею.

— Уж если я и буду маньяком, то только в постели с тобой, — хмыкает он. — Расслабься и ешь. Тут шикарная кухня.

От его слов не становится легче. Но хотя бы я понимаю, что у меня есть отсрочка. И это не может не радовать. Поэтому беру себя в руки, сжимаю пальцы на вилке и начинаю есть.

Грушевский оказывается прав: готовят тут и правда роскошно. Мясо тает во рту, соус немного горчит, оставляя чарующий привкус, овощи свежие. Изумительно.

Еда немного отвлекает. Звон бокалов. Поздравление за поздравлением. Все толкают тосты, желают Александру Сергеевичу здоровья, деловой хватки, процветания и всего остального. В какой-то момент уже начинают повторятся, но уже никто не обращает внимания.

Через время всех приглашают в соседний зал потанцевать. Я с удивлением понимаю, что совсем об этом не думала. Но народ горит и пышет желанием плясать. Мне больше всего хочется ускользнуть домой, чтобы никто не видел и не знал. Надо бы придумать, почему не хочу оставаться. Ведь Грушевский уже разве что-то не облизывается. И ясное дело, что весь вопрос не в десерте. Точнее, десерт — это я. Ведь многие знают, что сладкое Александр Грушевский не любит.

Я вздыхаю, подхватываю сумочку и выскальзываю из-за стола в сторону дамских комнат. Там можно передохнуть, подумать о случившемся.

Умываюсь холодной водой. Беру телефон, чтобы набрать Лиду. Закусываю нижнюю губу. Чёрт, черт, черт. Я так и не придумала причины для побега. И ещё рано. Точно сейчас заметит.

Я снова вздыхаю и выхожу. Прохожу каких-то десять шагов, в коридоре появляется Грушевский.

У меня всё падает.

Ну вот и всё. Попалась.

Он смотрит на меня. Улыбается.

— Вот ты где, Алиса. А я уж думал, что как трусливая маленькая зайка сбежала от меня.

Он приближается, а я, словно парализованная, смотрю на него.

Он протягивает руку к моей щеке. Я отшатываюсь. И тут же оказываюсь вжата в стену.

— Александр Сергеевич, — жалобно выдыхаю. — Пожалуйста, отпустите.

— Не отпущу, — отвечает он и вплетает пальцы в светлые локоны. — Устал я за тобой бегать, Алиса.

Резко натягивает их, запрокидывая мою голову. Я вскрикиваю от боли.

Его вторая рука ныряет мне под юбку.

26

— Отпусти её, — звучит низкий голос.

Интонация спокойна, но у меня по спине пробегают мурашки, потому что так говорят, когда хотят кого-то разорвать на части.

Рука Александра замирает. Он не спешит меня отпускать, медленно поворачивает голову, чтобы увидеть того, кто посмел помешать его забаве.

Высокий широкоплечий мужчина стоит в нескольких шагах. Свет падает так, что нельзя рассмотреть его лицо. У меня внутри всё сжимается. Хочется умолять незнакомца, чтобы не уходил. Чтобы не испугался грозного взгляда директора и не передумал вмешиваться.

— Иди, куда шёл, — говорит Грушевского. В его голосе слышится скрежет металла. Он не собирается уходить. Он взбешён. Кто-то посмел ему указывать.

Я сжимаюсь от страха, мечтая втиснуться в эту чертову гладкую и холодную стенку, раствориться, словно никогда и не было. Вот бы было счастье: босс обернется, а меня нет.

Но его руки по-прежнему обжигают моё тело.

— Отпусти девушку и поговорим, — незнакомец не впечатляется словами босса.

Грушевский смотрит на меня, произносит одними губами:

— Не вздумай сбежать.

И всё же убирает руки и поворачивается. Смотрит на мужчину, недобро прищурившись.

Тот не спеша делает шаг вперед. Свет падает так, что теперь видно его лицо. Я только судорожно охаю.

Он! Это ОН! Тот самый мужчина, который был со мной в клубе. Тот самый безумно богатый бог страсти и похоти, который взял мою девственность! Он!

Но… как он тут оказался?

Даже через страх из-за происходящего я не могу не отметить, как он красив. Кроссовки, джинсы, футболка, открывающая сильные руки. Вроде бы ничего особенного, но нельзя отвести взгляд. Карие глаза смотрят то на меня, то на Александра.

— Я же сказал: убирайся, — цедит босс.

Два хищника меряются силой. Каждый решил, что хочет конкретную самку. Самку, само собой, спрашивать и не думают. Но я сейчас соглашусь на любого защитника, который только сумеет вытащить меня отсюда.