Преследуемый Зверем Братвы - Джаггер Коул Страница 18

— Давай сюда, — рявкает он.

Кивая я шаркаю к своим окровавленным штанам на полу. Я вытаскиваю из кармана пачку денег, протягивая ему.

С ухмылкой Федор, выхватывает их. И внезапно его поведение меняется.

— А-а, видишь, мой мальчик? — хихикает он. — Все, о чем я прошу, — это немного уважения в этом доме. Вот и все. Ты делаешь это, и все хорошо, да?

— Да, Федор, — киваю я. — Да, сэр.

Он пролистывает считая пачку банкнот. Затем усмехается.

— Молодец, Костя. Ты хорошо поработал.

— Их было больше, чем мы думали.

— Ничего такого, с чем бы ты не смог справиться.

В офисе, в который я только что ворвался, должен был находиться организатор и двое его охранников. Вместо этого там было пятнадцать вооруженных людей. «Были» — в прошедшем времени. Теперь никто из них не дышит.

Дверь в квартиру открывается, и входит Дмитрий с коробкой пива на плече.

— А-а! А вот и мой призовой боец! — Федор усмехается. Отворачиваясь от меня он подходит к Дмитрию, чтобы обнять. — Как все прошло?

Дмитрий пожимает плечами.

— Никаких проблем. Он заплатил за то, что должен, пока плакал.

Федор смеется.

— Хорошо. Хорошо. И это у тебя?

— Dа, конечно. — Дмитрий улыбается своей обаятельной улыбкой подмигивая мне. Он вытаскивает из кармана пачку денег и протягивает ее Федору.

— Очень хорошая работа, мой мальчик.

— Nyet problem. — Дмитрий пожимает плечами. — Но я все равно сломал ему челюсть, чтобы преподать урок о временных рамках.

Федор хихикает, когда мой старший “брат” открывает ящик пива и достает два. Он открывает одну для Федора, потом для себя, а потом поворачивается и видит меня, все еще мокрого после душа и истекающего кровью.

— Какого хрена ты голый, Костя?

Федор смеется.

— У малыша возникли проблемы с заданием.

Я хмурюсь..

— Это просто инкассация, Костя. Тебе не нужно было их трахать. — Дмитрий смеется

Я закатываю глаза, а он и Федор хихикают.

— Все оказалось сложнее, чем мы думали, вот и все, — ворчу я.

Дмитрий ухмыляется.

— Пришлось испачкать руки, братишка? Ты что, разучился драться?

— Их было пятнадцать, — рычу я.

Но они оба уже направляются к дивану с деньгами и пивом. Я делаю вдох и позволяю гневу отпустить меня. Они просто дразнят меня, вот и все. Это то, что делают семьи. Вот что значит быть частью единого целого. Это просто поддразнивание, и все. Я знаю, Федору небезразлично, что я вернулся домой живым. Я знаю, что его незаинтересованность в небольшом промахе, который я получил сегодня, должна закалить меня — сделать сильнее. Так что в следующий раз, когда за соседней дверью окажется еще двенадцать человек и дюжина пистолетов, я буду лучше подготовлен.

Без него я был бы мертв. Поэтому я принимаю поддразнивание как есть, и двигаюсь дальше.

Я направляюсь в комнату, которую делим с Дмитрием. Я натягиваю на себя какую-то одежду. Но тут что-то бросается мне в глаза. Поворачиваясь я смотрю в окно через двор на соседний многоквартирный дом. Я хмурюсь, когда вижу, как он поднимает руку. Когда он опускает ее, я рычу.

Я не знаю маленькую девочку, которая живет напротив меня. Но я узнаю жестокость, когда вижу ее. Она вскрикивает, забиваясь в угол комнаты. Но через окно я вижу, как мужчина, это возможно, ее отец, несется к ней с ремнем в руке. Я не слышу звука ударов, но почти ощущаю их на себе.

Вздрагивая каждый раз, когда он бьет ее снова и снова. Я прикусываю щеку, сжимая все сильнее и сильнее, пока я не чувствую вкус крови. Наконец мужчина останавливается. Он еще что-то кричит маленькой девочке, а потом пьяно шатаясь выходит из комнаты, оставив ее дрожащую в углу.

Но когда он уходит, она медленно поднимается на ноги. Шаркая ногами к окну, она выглядывает наружу. Я оглядываю широкий пустой двор. Ее глаза бесцельно блуждают, но когда они внезапно переходят на меня, она останавливается, растерянная.

Пятьдесят футов друг от друга, по воздуху, и мы совершенно незнакомы. Но медленно на ее губах появляется легкая застенчивая улыбка. Она машет рукой. Не успеваю опомниться, как машу в ответ улыбаясь. Возможно, это первый раз за последние годы.

— Костя! — ревет Федор. Я хмурюсь и оглядываюсь на дверь. Я оборачиваюсь, но девушки уже нет, ее шторы опущены. Снова улыбаясь, но никому не машу.

— Костя!

С ворчанием я возвращаюсь в гостиную.

— Da?

— Мне нужно, чтобы ты сходил за пивом, — ворчит Федор с дивана, где смотрит футбол.

Я физически истощен. Я устал от драки и убийства пятнадцать человек из-за пары тысяч баксов. У меня все еще течет кровь. Но Федор поворачивается, улыбаясь мне.

— Эй, и купи что-нибудь вкусненькое на ужин. Может, пиццу? — усмехается он. — Ты это заслужил, мой мальчик. Подмигнув, он бросает мне пачку денег.

Я улыбаюсь.

— Dа, Федор.

— Это мой мальчик.

Настоящее время:

Она так прекрасна, когда спит.

Быть рядом с ней снова — это… волнующе. Это заставляет мое сердце биться сильнее от потребности в ней. Если быть честным, это заставляет и другие части меня тоже тосковать и изнывать по ней. Издавая стон я скольжу взглядом по ее спящей фигуре.

В моей голове идет борьба. Идет битва между мужчиной во мне, который хочет защитить ее, и зверем, который хочет сорвать с нее эти больничные одеяла и растерзать ее прямо здесь. Это та часть меня, которая хочет разбудить ее, обернув ее ноги вокруг моей талии, в то время как мой толстый член погружается в ее тугую маленькую пизду.

Чтобы она проснулась, от моего языка, глубоко погруженного в ее сладость, когда она простонет мое имя,

Я тихо рычу, сдерживая себя, прежде чем монстр во мне полностью возьмет верх. Это борьба — и притом постоянная. Я хочу ласкать ее, как нежный цветок. Но также я хочу трахнуть ее, словно животное. Глубоко вдыхая, я отступаю от нее.

Весь план пошел наперекосяк. Но ведь это история моей жизни, не так ли? Часть меня все еще хочет забрать ее и отвести туда, где я смогу присматривать за ней вечно. Но с неохотой я понимаю, что здесь ей безопаснее всего.

Мне удалось проскользнуть в ее больничную палату мимо небольшой армии охранников и полицейских, патрулирующих этот этаж. Но это только потому, что я поднялся на семь этажей по внешней стороне здания, а затем миновав два крыла, проскользнул в ее окно. Но когда я буду уходить отсюда, я