Подкидыш из прошлого (СИ) - Григ Гала Страница 18

Елена Васильевна, не в силах больше сдерживаться, расплакалась. Воспоминание того трагического вечера вызвало образ Ксюши, в глазах которой не было ничего кроме боли и отрешенности.

Комкая нервно фартук, она собиралась вернуться на кухню. Не было сил убеждать Арину в бессмысленности ее притязаний. Невозможно было далее носить в себе раскаяние в содеянном.

Вот уже почти три месяца женщина мучительно взвешивала, чем обернулось ее потворничество капризам младшей дочери. Она потеряла старшую дочь. Но даже такая высокая цена не помогла Арине привязать к себе Матвея. Наоборот, скорее всего ей все-таки так и придется стать матерью-одиночкой.

- Ох, Аришка, Аришка, что же мы с тобой натворили! – горестно воскликнула она.

- Мам, успокойся. Все будет хорошо. Даже не так, все будет в шоколаде. Если бы ты знала, какая жизнь нарисовалась для нас в перспективе, то не размазывала бы слезы по щекам, а улыбалась.

- Ты о чем, Ариша?

- Ты даже представить не можешь, как Матвей богат. Он тщательно скрывал, что получил наследство. Но я-то давно об этом знаю.

- Откуда, Ариша?

- О! Это тайна за семью замками…

- Опомнись, дочка. Даже если это так, то ты к этому мифическому наследству не имеешь абсолютно никакого отношения.

- Да что вы оба заладили! Сейчас не имею. Но сделаю все, чтобы мне досталась приличная доля от лакомого пирога.

Елена Васильевна заметила лихорадочный блеск в глазах дочери.

- Господи, Аринушка, уймись. Тебе сейчас нельзя волноваться.

- Мать, это ты уймись. Я ведь не больна, а всего лишь беременна.

Мать горестно покачала головой:

- Я думаю, ты должна согласиться с решением Матвея. Он непреклонен насчет женитьбы. И тем не менее обещал тебе и ребенку достойное обеспечение.

- Ха! Скажешь тоже. Я не намерена принимать от него подачки. Мне нужно все… И ты мне в этом поможешь.

- Как? Что я могу?...

- Ты должна уговорить Матвея, чтобы он все-таки женился на мне до рождения ребенка. – В ответ на отрицательный жест матери, Арина стремительно подошла к ней, крепко, почти по-мужски, обхватила ее за плечи. И, заглядывая в глаза, злобно прошипела:

- Сделай это для меня. Иначе… Иначе я что-то сделаю с собой! Я не шучу.

- Ариша, что ты говоришь?! Не смей и думать об этом.

Арина ослабила хватку, слегка даже оттолкнув мать от себя. Та отшатнулась. В глазах был страх.

Дочь между тем продолжала:

- Сходи к нему…

- Но Ариша, я ведь пыталась…

- Плохо старалась. Пойдешь. Бросишься в ноги. И будешь умолять. Поняла? Иначе… я сделаю с собой что-нибудь.

- Но как?

- Не знаю. Придумай что-нибудь.

Арина вышла из гостиной, громко хлопнув дверью.

Мать застыла в напряженной позе. В словах и поведении дочери сквозила такая неукротимая решительность, что не поверить ее угрозам было невозможно.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 24

Матвей

Кажется, такое угнетенное состояние, было у меня в день исчезновения Ксении. Нет, пожалуй, тогда было во стократ тяжелее. Но тогда я жил надеждой, что вот-вот найду ее.

Сегодня меня огорошила своим неожиданным визитом Елена Васильевна. Вот уж не ожидал, что Арина прибегнет к помощи тяжелой артиллерии. Ведь предупреждал, ведь не соглашался на встречу!

Но вот она уже стоит у двери. Я в шоке от ее вида. Как она изменилась за это время. Изменилась, это мягко сказано. Вместо цветущей женщины под пятьдесят, какой она была совсем недавно, так называемая потенциальная теща превратилась в немощную старуху. На вид ей можно было дать более семидесяти.

И вся она была какая-то несчастная, забитая и потерянная. Худая и бледная, словно после тяжелой болезни.

- Неужели так умело играет роль человека в горе? – подумал я, вспомнив недавний разговор с Ариной. – Решили добить меня. Аферистки. Небось тоже туда же – долю свою оттяпать! Далось же мне это наследство! Теперь так и будут ходить по очереди. Как хорошо было последнее время без них.

Опомнившись, что все еще стою ошарашенный перед просительницей, я сделал шаг назад, пропуская ее в прихожую. Незачем демонстрировать перед соседями наши теплые взаимоотношения.

Не успел я прикрыть за ней дверь, как она бухнулась на колени.

- Елена Васильевна! Встаньте немедленно. Это еще что такое! – взывая к ее разуму, я пытаюсь поднять ее. С трудом возвращаю ее в вертикальное положение и силой тащу в гостиную.

Усадив женщину на диван, строго смотрю на нее. А внутри – буря:

- Нет, это надо же так упорно добиваться своего. Что называется, не мытьем, так катаньем.

Во мне борются несколько противоположных чувств. Возмущение. Гадливость. И… жалость. «А вот к последнему прислушиваться нельзя!» - соображаю по ходу, пока она утирает слезы.

Молчание затягивается. Чтобы заполнить возникшую паузу, подвигаю стул и присаживаюсь напротив.

- Ну что, так и будете молчать? Зачем пришли-то? Денег что ли дать?

Сглатывая подступающие рыдания, она все-таки справляется с ними:

- Матвей, миленький, пощади! Я не по своей воле пришла. Не посмела бы без разрешения. Но ведь она грозится что-то сделать над собой!

До меня с трудом доходит смысл сказанного. И я взрываюсь:

- Ну, это Вы бросьте. Не надо меня запугивать. То судом грозились. Теперь это.

- Какой суд, о чем это Вы?

- Так Арина на днях обещала. Все никак не уймется. О каком изнасиловании вы вообще смеете говорить, если она сама притащилась и запрыгнула ко мне в постель!? Нет, вползла, как змея подколодная! Все беды, все несчастья от нее. Ну и Вы, конечно же, ей хорошо подыгрываете.

Выплескиваю ей всю злость, накопившуюся со дня встречи с Ариной.

- Простите нас… обеих. Ни о каком суде мы и не помышляем. Да это так сказано было, от отчаяния.

- То есть как? А не Вы ли не так давно чуть ли не кулаками потрясали, грозясь упечь меня за изнасилование. Какие у Вас доказательства?! Что Вы мне жизнь портите?! – я все больше горячился.

А она, как ни странно, сидела притихшая и смотрела на меня глазами загнанного зверька.

«Стоп! - приказал я себе. - Что это я оправдываться вздумал? Не сметь! Пришла, так пусть и выкладывает, что ей надо».

- Матвей Дмитриевич…

- Ишь ты, - пронеслось у меня, - даже так?

Елена Васильевна продолжала:

- Простите Вы на обеих. Особенно меня. Я во все виновата. Сначала недоглядела за дочкой. Потом встала на ее сторону, всячески поддерживала. Но уже давно жалею об этом. И наказана сполна… Одной дочки лишилась. Сейчас вторая грозится…

Злость, клокочущая во мне, постепенно стихает. На смену ей приходит жалость к этой несчастной женщине. Внутренний голос кричит: «Не слушай ведьму! Это очередной спектакль!» Соглашаюсь. Но вспоминаю ее испуганный звонок, когда ушла Ксюша. Потом еще один. Когда очень просила о встрече, чтобы поговорить.

Может, действительно, раскаивается? Вот только раньше надо было. Да и не верю я ей. Не должна была настоящая мать жертвовать счастьем и жизнью одной дочери ради другой.

Эта мысль с новой силой пробуждает во мне ярость. Видеть ее больше не хочу. Пусть убирается восвояси!

- Я не вижу смысла в продолжении разговора. Вы зачем пришли? Что от меня надо? Говорите и убирайтесь.

Она вдруг соскальзывает с дивана и вновь оказывается на коленях передо мной. Мне это уже порядком надоело. И поднимать ее силой уже не хочется.

- Встаньте. И уходите. Или уйду я.

Не скрываю брезгливости и усталости. Она вынуждена подняться. Но на диван опускаться не смеет. Прижимая руки к груди и не отрывая от меня глаз, опухших от слез, она произносит фразу, от которой я онемел:

- Женитесь на Арише, Христом Богом молю. Иначе она что-нибудь с собой сделает.

Смотрю на эту женщину, соучастницу своей подлой дочери, и не могу поверить, что она смеет после того, что случилось с Ксенией, просить об этом.