Вера и Марина Воробей - Журавль в небе Страница 18

Концерт длился недолго, часа полтора. Зрители явно рассчитывали на большее. Но то ли Рэм испытывал дискомфорт от технических несовершенств аппаратуры, то ли он просто был сегодня не в духе, но, когда после слов прощания раздался недовольный свист и топот, он лишь извинился смущенно и покинул сцену.

– Быстрей, – торопила Ирину Хельга, легонько подталкивая ее в спину. – Не успеем же!

Наумлинская обернулась:

– Куда? На электричку?

– Да на какую еще электричку? – На лице Хельги появилась насмешливая гримаса. – Рэма упустим.

Зябко кутаясь в свои легкие курточки, девушки стояли возле служебного входа в здание. К вечеру еще больше похолодало, да и ветер усилился, поэтому им приходилось подпрыгивать на месте, чтобы окончательно не окоченеть. Они проторчали тут уже минут сорок, а Рэм все не выходил.

– Странно, что тачки нигде нет, – дрожащим от холода голосом заметила Ежик.

Она замерзла больше остальных, потому что, кроме джинсовой куртки, надетой поверх пестрой футболки, на девушке больше ничего не было.

– Да подъедет щас, – махнула рукой Кити. – Помнишь, когда в «Б-2» был концерт, машина позже приехала.

– Может, у центрального входа оставил? – предположила Кристи.

– Да нет там ничего, кроме такси какого-то обшарпанного, – возразила Марго.

– Такси?! – как по команде в один голос воскликнули Хельга и Кити и повернули головы.

– Вот, блин, – протянула Кристи, запуская руку в волосы. – А вдруг, пока мы его тут караулим, он смылся на такси?

Выразив это предположение, Кристи решительно двинулась к дверям служебного входа. Ее подруги в немом ожидании остались стоять на месте. Через несколько минут Кристи вернулась. По ее лицу сразу стало понятно: случилось что-то непоправимое.

– Минут двадцать назад уехал! – издали выкрикнула девушка. – Дедок на вахте своими глазами видел, как он через центральные двери выходил.

– Облом, – уныло констатировала факт Ежик.

– Че тут торчать? – сказала Хельга таким тоном, будто все это время подруги удерживали ее силой. – Погнали.

– Ну ничего, – попыталась внести нотку оптимизма неунывающая Кити. Она одна не выглядела расстроенной. – В следующий раз будем умней.

Чудом они успели на последнюю электричку. Едва девушки запрыгнули в вагон, как створки дверей закрылись, и поезд, дернувшись, тронулся с места. Все это время Наумлинскую волновал один вопрос, озвучить который она никак не решалась. Но тут, оказавшись в относительно теплом, почти пустом вагоне, девушка наконец отважилась:

– А вот если бы мы, ну… не упустили Рэма… – осторожно начала она, – что бы вы тогда сделали?

– В смысле? – подняла на Ирину недоуменный взгляд Кристи.

– Ну подошли бы и что сказали? – Наумлинская уже пожалела, что задала вопрос: такое искреннее непонимание читалось в глазах Кристи.

– Спросили бы, во-первых, когда и где будет следующий концерт, – все-таки снизошла до нее Кристи.

– А по-другому это никак нельзя выяснить? – никак не могла взять в толк Ирина.

– Почему же, – полные губы Кристи расплылись в добродушной улыбке. – Можно. Но, согласись, из первых рук надежнее… А потом, мы же всегда фотографируемся после концерта…

– Правда? – изумилась Наумлинская. – Вместе с Рэмом?

– Ну да, – кивнула Хельга, полезла в рюкзак и достала оттуда довольно пухлый конверт.

Снимки оказались однотипными. На всех Рэм с довольно кислым выражением лица стоял в окружении новых подруг Наумлинской. Лица же девушек, напротив, светились гордой радостью. Некоторые фотографии оказались подписанными. С замиранием сердца Ирина смотрела на знакомый, с легким наклоном влево убористый почерк. «Хельге от Рэма», – гласила надпись на оборотной стороне снимка. На другом было написано: «Хельге на память от Рэма». Не без тайной радости Наумлинская отметила про себя, что особой оригинальностью дарственные надписи не отличались. Не было в них и ничего личного, а тем более задушевного, интимного. Эх, если бы девчонки прочитали то, что Рэм написал ей на обложке альбома! Но почему-то чем больше времени проводила Ирина с новыми знакомыми, тем сильней крепло в ней решение: все, что касается ее и Рэма, должно остаться тайной. Сейчас Ирина даже радовалась в душе тому, что никто из девушек не узнал в ней Мариану. «Нет, – твердо говорила она себе, – о наших отношениях никто не должен знать».

Будто бы они и вправду были, эти отношения…

– Ир, – обратилась к ней Кити, когда они уже стояли в тамбуре, готовясь к выходу, – а ты в Питер с нами не поедешь?

– В Питер? – по-своему обыкновению, зачем-то переспросила Наумлинская. – А что там будет?

– Три концерта, – сказала Кити.

В следующую секунду электричка со скрежетом остановилась, и створки дверей разъехались, выпуская на платформу немногочисленных к этому часу пассажиров.

– Рэма? – снова задала ненужный вопрос Ирина.

– Филиппа Киркорова, – фыркнула Кити, и подруги поддержали ее громким хохотом.

– А как же школа? – осторожно возразила Наумлинская.

– Первый концерт двадцать первого, уже каникулы начнутся, – сказала Хельга.

– Не знаю даже, – протянула Наумлинская. В эту секунду ей так жгуче захотелось отправиться вместе с ними в Питер, что она издала протяжный, шумный вздох, а после призналась: – Меня родители, наверное, не отпустят.

– А ты не спрашивай ни у кого, – беззаботно посоветовала Ежик. – Оставь записочку, и все дела. Или из поезда позвони. Я своих уже давно приучила.

– Блин… – В голове Наумлинской лихорадочно крутились мысли: – И денег нет…

– Захочешь – достанешь, – авторитетно заявила Кристи.

– А сколько надо? – Теперь Наумлинской начало казаться, что она просто обязана отправиться в эту поездку.

Чем она, собственно говоря, хуже остальных?

– Ну, считай. – Кити взяла Ирину за руку. – Триста на билет. Мы же в плацкарте поедем… Значит, в оба конца – шестьсот. Ну, концерты… В Питере, кстати, билеты всегда дешевле, чем в Москве. Короче, дороже двухсот вряд ли будут… Ну и на жилье по стольнику в день…

– Так дешево? – перебила Наумлинская.

– Ну мы же не в гостинице будем жить, – пожала плечами Кити.

– А где? – Глаза Наумлинской светились живым интересом.

– На вписке, – последовал загадочный ответ.

– Это как?

– Ну, у Кристи в Питере подруга живет. Без родителей. Там мы все и зависнем. Это и называется «вписка», – терпеливо втолковывала Наумлинской Кити. – За жилье она с нас, конечно, ничего не возьмет… Но хавчик мы должны железно на эти дни ей обеспечить. Это основной закон вписки: жратва в обмен на крышу, поняла?