Татьяна Батенёва - Золотая ловушка Страница 18

К полудню дождь как будто стал потише, зашумел ровно, резкие удары хлыстом по палатке прекратились. Кирилл вышел из палатки, постоял у выхода.

— Все-таки вам, наверное, придется пешком до Курильска топать, — сказал он с сомнением. — Колея раскисла. Колян наш ни за что по такой не поедет — угробит вездеход. А для него эта железяка дороже собственной шкуры.

Посоветовавшись, решили все-таки дождаться утра, а если погода не улучшится, идти пешком. Дождь шумел и всю вторую ночь, ветер то усиливался, то ослабевал, но под утро снова начал рвать палатку, завывать в вершинах деревьев. Маша лежала во влажном спальнике, стиснутая с обеих сторон мешками Кирилла и Берга — они улеглись так с вечера, чтобы сохранить тепло, — и сквозь дремоту прислушивалась к свисту и вою ветра.

Вдруг под особенно сильным порывом палатка затряслась как припадочная, раздался сильный треск, сверху на брезент рухнуло что-то огромное, пропарывая плотную ткань. Весь дальний угол палатки смяло, сквозь дыры лезли какие-то угловатые руки, лилась вода…

— Спокойно, — хрипло прокричал Кирилл, — лиственница рухнула. Хорошо, не на нас. — Он вышел наружу, повозился там и вскоре внес в палатку своего хитрого кота, кото рый отлетел с упавшей лиственницы в грязь.

Берг спросонья крутил головой, пытаясь понять, что произошло. Маша тряслась мелкой дрожью.

Едва рассвело, стало понятно, что в палатке оставаться нельзя: стойки, вырубленные из нетолстых стволов, были надломлены, она все больше кренилась, грозя рухнуть на голову. Маша и Берг решили пробиваться к поселку, Кирилл сказал, что по правилам чрезвычайных ситуаций он должен идти на ближнюю точку по хребту, где, по его расчетам, должны были находиться двое его товарищей.

Выложили на спальник все имеющиеся продукты — с десяток сухарей, шоколадку, несколько пакетиков с кофе и какао с молоком, две банки тушенки. Поделили на две равные кучки — так настояла Маша, полагая, что их с Бергом путь по наезженной колее будет безопаснее и быстрее приведет к цели, чем путешествие Кирилла по сопкам.

Первыми уходили Маша и Берг, закинув за плечи полегчавшие рюкзаки. Кирилл проводил их немного до колеи, посмотрел на небо — по нему неслись серые с черным подбоем тучи, в разрывах которых перекатывались какие-то огни.

— Ничего, дойдете, — с сомнением в голосе попытался он успокоить журналистов. — Только смотрите, с колеи не сходите, она вас доведет прямо до моста через Курилку.

— Пока, спасибо за приют. — Маша искренне обняла Кирилла, едва дотянувшись до длинной шеи, он смущенно похлопал ее по спине, пожал руку Бергу:

— Счастливо добраться!

Обе глубокие колеи были доверху заполнены водой, полоска глины между ними раскисла, ноги на ней расползались в разные стороны. На обувь моментально налипли огромные комья, поднимать которые оказалось невозможно. Отдуваясь, Маша остановилась:

— Нет, так не пойдет, давайте попробуем по обочине. — Она кое-как счистила налипшую грязь, перепрыгнула через воду на узкую обочину, продавленную вездеходом в кустах и высокой траве. С них хлынул маленький водопад, и без того влажные брюки стали мокрее мокрого. Идти приходилось почти боком, настолько густы были заросли кустарника, к тому же колючего. Дождь начал усиливаться, но теперь было уже все равно — ни одной сухой нитки на них все равно не осталось.

Пару раз и Маша, и Берг оскальзывались с обочины в глубокую колею, один раз Маша даже села в глиняную жижу, Берг едва вытянул ее оттуда. Но тут лесную дорогу пересекла новая преграда — промоина метров четырех в ширину. Казалось, полоса почвы не просто провалилась, а ухнула в тартарары, дна у промоины не было видно, только внизу клокотала вода.

Маша обреченно смотрела на Берга. Обойти промоину можно было только снова поднявшись по склону сопки. И на сколько это удлинит путь, невозможно было даже предположить.

— Пойдемте вверх! — Она махнула Бергу рукой и первой стала карабкаться по склону, цепляясь за кусты мокрыми руками.

Они поднимались минут двадцать, пока не вышли на каменистую осыпь. Отсюда и начиналась безобидная лощинка, которая ниже превратилась в адскую расщелину.

Еще через несколько минут, поскальзываясь на щебне, они поднялись до тропинки, пересекавшей склон. Видимо, до тайфуна она была достаточно широкой, но теперь ее сверху за валило мусором, который принесла вода, — валежником, какими-то корягами, камнями. Пробираясь сквозь них и помогая друг другу сохранять равновесие, они миновали опасный участок. Спуск оказался еще труднее — раскисшая земля проваливалась под ногами. Временами они просто съезжали вниз на пятой точке, вывозились и устали. Когда внизу снова показалась знакомая колея, Маше хотелось одного — упасть в мокрую траву и полежать хоть полчаса. Но деваться было некуда — и они снова пустились по обочине, густо заросшей колючим кустарником.

Километра через два кустарник сменился густым бамбуковым лесом, вплотную подошедшим к колеям, и они поначалу даже обрадовались. Длинные, высотой метров пять, гибкие бамбучины торчали вверх, словно тысячи удилищ в каком-нибудь диковинном магазине «Ры бак и охотник». Но зато они были светлые, гладкие, между ними почти не было травы — такой чистенький удочный лес…

Маша смело двинулась вперед, раздвинув первые «удочки» руками. Они туго разошлись в стороны, открывая узкий проход. Маша сделала шаг вперед, отпустила удилища и тут же вскрикнула от неожиданности и боли: бамбучины упруго качнулись на место, чувствительно ударив ее по спине и ягодицам. Андреас, сначала сунувшийся было по ее следу, оторопело остановился, когда перед его носом вновь сомкнулась стена бамбука.

Но Маша поторопила:

— Давай-давай, не бойся, только отпускай осторожней!

Так они и пошли, с усилием раздвигая твердые стволики и осторожно, медленно отпуская их за собой. Черные тучи клубились над головой, потоки воды хлестали из них, как душ, но ветра здесь, среди бамбука, почти не чувствовалось, настолько густыми были его заросли.

Они продирались по склону вниз с полчаса, получая чувствительные удары бамбуковыми розгами, особенно когда не удавалось отпустить раздвинутые «удочки» медленно.

— Мария, позвольте, я пойду впереди! — прокричал сквозь вой тайфуна Андреас, заметив, что Маше все труднее раздвигать бамбук.

Она нехотя остановилась, потом все же пропустила его вперед — сил действительно почти не осталось. Берг пошел впереди, неудобно выворачивая руки назад — старался не дать бамбучинам схлестнуться перед Машей. Она хотела было крикнуть, чтобы он не валял дурака, не делал лишних движений, но сил не было даже на это…

Наконец через пару часов бамбучник кончился, сменившись высокой травой и кустами. Почти одновременно с этим закончился и ливень. В кроссовках хлюпала глиняная жижа, ладони саднило от жесткого бамбука и колючек, но Маша понимала, что обращать на это внимание нельзя — надо идти. Она знала, что дойдет, но немного беспокоилась за Берга — похоже, предел сил цивилизованного горожанина уже наступил: он шел все медленнее, чаще спотыкался, шумно соскальзывал в раскисавшую все больше колею, поднимая тучи брызг…

Спуск наконец закончился, они вышли на равнину, над которой рваными клочьями быстро неслись антрацитовые тучи. Приземистые березки и огромные кусты шиповника, усыпанные крупными красно-оранжевыми ягодами, становились реже. Между ними стояла вода — почти по колено.

Вдруг Маша увидела на низкой ветке березы серебристое веретено — обвисшее тело кеты. Не успела она изумленно окликнуть Берга, как он сам позвал ее, указывая рукой на рыбину, застрявшую среди куста шиповника. Он вынул из футляра камеру и, словно не было этих часов изнуряющего пути, забегал вокруг кустов, ища точный ракурс.

— Слушай, если рыба здесь, значит, река близко! — сообразила Маша. — Когда вода поднялась, рыбу и вынесло в лес. А раз река, значит, и поселок рыбозавода рядом! Мы пришли, Андрей, ура! — Она обессиленно повисла на Берговом плече.

Он обнял ее одной рукой, второй все еще нажимая спуск камеры.

Сил словно прибавилось, они пошли вперед быстрее. Тучи прямо на глазах поднимались выше, разносимые сильным ветром, который, казалось, дул отовсюду сразу. И вдруг взгляду открылась большая водная гладь и за ней — дома, взбирающиеся на склон сопки. Над ними кружили огромные странные птицы.

Приглядевшись, Маша поняла: это вовсе не птицы, а куски шифера и листы оцинкованного железа, сорванные с крыш и попавшие в воздушный вихрь. На здании погранзаставы торчали оголившиеся стропила, с одного конца свисала завернутая в трубу металлическая крыша. Мост через Курилку снесло с родных быков, и он косо перекрыл русло ниже по течению, у берега виден был огромный затор из вырванных с корнем деревьев…

Андреас, мгновенно оценив фантастичность открывшейся картины, снова схватил фотокамеру и начал бешено, пулеметными очередями, щелкать. Маша сняла с уставшей спины рюкзак и, волоча его по воде — все равно он был уже насквозь мокрым, — пошла вправо, в сторону рыбозавода. Андреас, поминутно останавливаясь, чтобы сделать еще один кадр, побрел за ней.