Бернард Глэмзер - Небесные девушки Страница 18

— Как в Риме, — сказала Альма.

Теперь мы превратились в процессию. Перед мистером Куртене шел метрдотель по имени Генри и три рядовых официанта. Ресторан был полон людьми, и казалось, что они были очень взволнованы нашим появлением среди них. Донна в своей паутине от Чиапарелли была несомненно центром притяжения, но Альма и я получили свою долю взглядов, и я чувствовала, как все время краснею до пят.

Наконец мы добрались до столика. Официанты выдвинули три стула для нас, дали нам меню размером с «Нью-Йорк таймс», но сделанное из пергамента или из чего-то в этом роде, затем мистер Куртене вскочил и начал произносить новую речь. Он, очевидно, был помешан на ораторском искусстве и не мог открыть рта без того, чтобы не выплеснуть речь, и он произносил речь с таким страстным рвением, что это довольно нервировало.

— Мои дорогие юные леди, — начал он. — Это первый ваш вечер с нами в «Шалеруа». Позвольте мне повторить, что я говорил раньше. Это замечательно, это восхитительно, что вы с нами. Итак, сегодня, вы должны быть нашими гостями. Этот отель — ваш. Я прошу вас заказывать все, что вам захочется. Абсолютно все. Нам будет только приятно.

Пока он говорил он не сводил глаз с Донны, а она открыла широко свои глаза и смотрела с сияющей улыбкой на него.

— Конечно, мистер Куртене! Какой вы милый! Девочки, разве мистер Куртене не самый милый мужчина?

Он густо покраснел.

Альма стояла с открытым ртом. Я тоже.

Мистер Куртене сказал:

— Генри позаботится о вас, Я скоро вернусь. — И удалился.

Генри был тощим мужчиной с тощей шеей, и он изгибался вокруг нас, как шпилька, булькая приветливым тоном:

— Итак, что предпочитают молодые леди? Может быть, начнем с креветок Боттичелли?

Даже попытка мысленно узнать креветки Боттичелли причинила боль моему желудку.

Донна проговорила:

— Генри, принеси-ка мне двойной мартини.

Я, понизив голос, сказала:

— Донна. Не валяй дурака.

— Что ты имеешь в виду, милая?

Я сказала:

— Послушай, ведь нас могут окружать люди из подготовительной школы. Если они увидят тебя с двойным мартини, беби, тебя выгонят. Помнишь правила?

— Знаешь что, Кэрол? — ответила Донна. — На этот раз ты права. — Она минуту подумала: — Слушайте, Генри, принесите мне двойную водку, но в стакане для воды с большим количеством льда. О'кей? Мы просто должны немного закамуфлировать ее.

— Я понял, мадам. Вы можете положиться на меня.

— Донна, — сказала я.

Она серьезно проговорила:

— Милая, пусть кто-нибудь отличит стакан водки от стакана воды с двадцати шагов. Они совершенно одинаковы.

— Вы хотите заказать ужин после аперитива? — спросил Генри.

— Я точно знаю, что хочу, Генри. Бифштекс с косточкой, с кровью и немного зеленого салата. Принесите это как можно быстрее.

— Да, мадам. — Он повернулся ко мне: — Мадам?

— Гамбургер и чашечку кофе.

Он выглядел шокированным.

Я поинтересовалась:

— Вы не подаете гамбургеры?

— Как таковые нет, мадам. У нас есть, собственные деликатесные особые, филе-миньон «Барбаросса». Оно очень популярно у наших клиентов.

— Прекрасно, — сказала я. — Но что это такое?

Он вздохнул:

— Это гамбургер.

— О'кей. И кофе.

Он повернулся к Альме:

— Мадам?

На ее губах играла легкая задумчивая улыбка. Она сказала:

— Грус.

Все молчали какое-то мгновение. Потом Генри вежливо прошептал:

— Вы сказали «грус», мадам?

— Да. Грус. Грус. Я без ума от груса.

Генри посмотрел на меня. Посмотрел на Донну. Пожал плечами.

Я спросила:

— Альма, ты, должно быть, имеешь в виду гуся, не так ли?

Она оживилась:

— Я не имею в виду гуся. Я имею в виду груса. Вы охотитесь на него с ружьями. Он прячется. Он очень хитрый. Вы не можете его найти…

Донна сказала:

— Черт. Она имеет в виду лося.

— Я не имею в виду лося… — воскликнула Альма. — Вот он здесь, в меню.

Она порывисто размахивала меню перед лицом Донны.

— Gzonse[1] а lа maniиze de la сhвtean dе Ваlmoral[2].

Посмотри сама. Шотландский грус. Из Шотландии.

— Простите меня, мадам, — сказал Генри. — Конечно, граус. Не хотите ли выпить бутылочку вина с ним?

— Еще бы, — сказала Альма. — Что идет к грусу, Кэрол? Белое вино орвьето или лакрима Кристи? Или красное? Небьоло? Сайта Магдалена? Бароло?

Это становилось слишком утомительным. Меня окружали алкоголики. Я cказала:

— Альма, вспомни правила. Тебе не разрешается пить на людях. Это мгновенная смерть, если они застанут тебя. Ты не можешь обойтись стаканом холодной воды?

Она побледнела:

— Я? Я из Рима. Это моя обязанность — пить вино. Вода! Ты знаешь, что делает вода? Она вызывает ржавчину. Я не хочу, чтобы мои трубы были покрыты ржавчиной. — Она обратилась к Генри: — У вас есть хорошее орвьето, скажем, 1954 года?

— Да, мадам.

— Мы выпьем.

Генри удалился. Три официанта удалились. Мир воцарился за нашим столом. Но постепенно я начала сознавать, что половина людей в огромном ресторане смотрят на нас. Нас оценивали сотни глаз, изучали в мельчайших подробностях, и кожа сзади на моей шее стала гореть. И неожиданно я осознала, что все эти люди знали, кто мы такие, что мы трое из девушек авиакомпании с четырнадцатого этажа, и поэтому они пристально разглядывали нас через сверхмощные телескопы. Бог мой, нас действительно пристально разглядывали, и это меня так нервировало, что я начала подергиваться, как хомяк. Я вытащила пачку сигарет из моей сумочки и достала одну, потом я вспомнила о манерах и протянула пачку Альме и Донне.

— Спасибо, — сказала Донна и взяла одну.

— Спасибо, Кэрол, — сказала Альма и тоже взяла одну.

Донна дала каждой из нас прикурить от маленькой золотой зажигалки, которую она носила в вечерней сумочке; и вдруг мне пришла другая разрушительная мысль. Я сказала:

— О Господи, а нам разрешено курить публично? Донна глубоко вздохнула:

— Почему нет?

— Есть правило о курении…

— Слушай, — сказала Донна. — Ради святого Петра, будь разумной. Неужели у тебя будет наступать оргазм всякий раз, когда мы будем нарушать какое-нибудь глупое, пустое, смешное мелкое правило? Что с тобой, Кэрол?

Я произнесла неуверенно:

— Донна, правила есть правила.

Альма сказала:

— Кэрол, успокойся. Правило говорит, что курить можно, когда ты сидячий.

— Когда ты — что? — спросила Донна.

— Когда ты сидячий. Сидишь.

— С меня довольно, — сказала Донна холодно. — Еще одно слово услышу от тебя насчет правил, и я тебя ударю.

Один из официантов убрал всю посуду с нашего стола, включая графин, а другой официант пришел с тремя чистыми стаканами и чистым графином для воды. Итак, небольшая ловкость рук, и Донна получила свою двойную водку. Очень ловко. Я не одобряла это, потому что все это казалось откровенной глупостью, но я вынуждена была прийти в восторг. Генри и его приспешники, конечно, знали свое дело.