Почувствуй (СИ) - Севимли Алейна Страница 19

Я чувствовал себя в некоторой степени смущенным, ведь настал момент неприятного разговора, которого я ждал с нестерпимой жаждой, будто маньяк, поджидающий свою жертву, и которого также боялся, ведь прекрасно осознавал, что ни к чему хорошему это не приведет и всё это неправильно.

Но тогда у меня будет то, что я так желаю получить… И имеет ли значение честно это или подло?

Я вытянул руки на столе, постучал пальцами по стопке документов, затем нерешительно вздохнул, искоса поглядывая на господина Джошкуна, и набравшись смелости, попросил оставшихся помощников выйти на улицу и приглядеть за девушкой.

— Можно обсудить с вами кое-что? — Как можно мягче спросил я, так и не найдя слов, как именно обратится к нему.

Впервые за всё это время он пошевелился, не выпрямляя своей согнутой, будто под бременем судьбы, спины он поднял на меня глаза, такие печальные, знавшие много боли, так похожие на озорные глаза Кадер, только зелень у мужчины потускнела, словно на этот вечнозеленый лес опустился густой туман.

— Я сожалею, но мне нечем отплатить вам свой долг. Можете разве что взять мою никчемную жизнь.

Вот этого я больше всего и боялся. Этот человек благодарен мне, и как я, глядя в эти глаза, полные горя, объявлю о своем намерении?

— Мне не нужны деньги, и уж тем более ваш дом, — осторожно начал я, коря себя тем, что заранее не подобрал слов, ведь не предполагал, что это будет так тяжело.

— А что тогда? Такая помощь бесплатной не бывает.

Я замер на мгновение, дабы собрать в себе всю наглость, которой обычно хватало с лихвой, и объявил:

— Мне нужна ваша дочь.

Джошкун хмыкнул от неожиданности, и даже печаль в его глазах сменилась удивлением, кажется, о таком исходе он и не мог подумать.

Не стал торопить его, поэтому, когда он вдоволь повздыхал сначала от удивления, а потом от возмущения, лицо его приобрело яростную эмоцию, в виде нахмуренных бровей и изогнувшегося в некотором отвращении рта, услышал:

— Пусть я и обязан вам всем, что у меня есть, но Кадер — слишком высокая цена. Можете забрать меня в рабство, хоть по частям продайте, но свою дочь я не продам.

— Подумайте. Посмотрите вокруг, вспомните, как живет ваша дочь, разве этого вы хотели для неё? Чтобы она убивалась с утра до ночи на работе без выходных, чтобы заработать вам на бутылку спирта?

— Да как ты… — он начал было кричать, вскочил на ноги, метая в меня свирепые взгляды, но я перебил его.

— Разве вы уверены в себе? Можете поклясться, что больше не возьмете в руки бутылку, не попадете в полицию за свои проделки, и никогда не свяжетесь с подобными людьми? Или можете устроить, чтобы Кадер жила ни в чем себе не отказывая, не убивая себя и своё здоровье в забегаловке, и не возвращалась в этот холодный дом, в котором опять всё неспокойно, ведь вы либо пропадаете, либо валяетесь в пьяном угаре. Вы можете обещать, что это не повторится?

Джошкун молчал, он прикрыл глаза, будто соглашаясь с моими словами и тяжело дышал. Это длилось довольно долго, так, что я стал переживать за него и всё это мероприятие в целом. Но наконец, не открывая глаз, он задал вопрос:

— Вы собираетесь жениться на моей дочери? — Голос его звучит так, будто он думает не о свадьбе, а о похоронах, а может, догадывается, о чем идет речь.

— Нет, я не могу этого сделать, и вы сами понимаете почему. Но, тем не менее, я заверяю, что ничего ужасного я с ней не сделаю, более того, всё это время она будет жить в прекрасных условиях и не будет ни в чем нуждаться.

Я видел по его лицу, как один за другим у него появлялись вопросы и противоречия. Он не дурак, понимает, что Кадер будет не больше чем моей любовницей, а никакой отец не хочет этого для своей дочери. Он разрывался между тем, чтобы ударить меня и тем, чтобы подумать рационально. Вместе с тем у него складывались различные мнения по этому поводу, что подумают окружающие, что будет чувствовать девочка, к каким последствиям всё это приведет, но из всех этих вопросов он задал тот, на который я меньше всего хотел отвечать.

— А что же будет потом? Вы вышвырните её из дома, словно сломанную вещь?

— Я вас уверяю, ничего плохого не будет…

— Я спросил не об этом.

— На улицу я её не выброшу, у вас есть дом, при её желании можно сделать тут ремонт, в деньгах тоже нужды не будет, на первое время точно. И не забывайте о себе, я надеюсь, вы тоже возьмете себя в руки. Я без проблем могу оплатить ваше лечение, и тогда вы тоже сможете помочь ей.

Он вновь замолчал, размышляя над всеми нюансами, ему мерзко, но выбор небольшой, точнее, его нет совсем.

Я же чувствовал себя самой настоящей сволочью, наверное, я никогда не чувствовал себя гаже и не пользовался столь таким низким, безнравственным способом.

Когда я узнал о залоге дома, то в голове сразу сформировался план, это была моя ниточка к этой мадам, своего влечения я никак не мог объяснить, хоть часто и думал, что она мне совершенно не нужна, и я встречал девушек лучше.

Но иногда во мне просыпается тот капризный ребенок, который хоть и был зажат страхами и недопониманием, но от этого становился всё хуже, время от времени у меня появляются странные желания, и если я что-то хочу, то добиваюсь любым способом. Но здесь что-то пошло не по плану, а так как огонек уже вспыхнул, нужно доводить дело до конца.

Тогда я решил, что если за всё время Кадер пойдет мне на встречу, то всё будет хорошо, и тогда я просто заплачу эти деньги даже так, что она сама не узнала бы ни о долге, ни о залоге. Но, к сожалению, она продолжала отказываться от меня, более того, я раздражал её, но от этого мое желание получить её не иссякло, поэтому лучшим выходом было стать на некоторое время тварью, но получить желаемое.

Так или иначе, этот план мне всё же не нравился, поэтому я искал возможности поступить иначе, но мне нужна была гарантия, что в ней есть хоть какое-то чувство. По этой причине я пропадал, в надежде, что после разлуки она потеплеет или я увижу искорку в её глазах, тогда я не приступил бы к этой мере, молча решил её проблему, и продолжал игру с флиртом и ухаживаниями.

Сегодня я увидел искру в её глазах, искру, которая с удовольствием испепелила бы меня. Я разозлился и понял, что иного выхода не осталось, поэтому я и здесь.

— Кадер знает об этом?

— Ещё нет.

— Так иди, оповещай.

— А что вы?

— Я согласен, если она согласна.

И с полным скорби лицом он сел обратно, брови его нависли над глазами, а глаза потускнели, кажется, только сейчас он понял, сколько ошибок совершил из-за своей пагубной привычки, и закрытости от действительности.

Я оставил его наедине с размышлениями и покинул дом, люди возле дома рассосались, а Кадер всё также сидела на заднем сидении машины, свесив ноги на землю, её костлявые, трясущиеся от нервов, руки держат опустевшую пластиковую тару, а пустой взгляд устремлен в пустоту.

— Как ты себя чувствуешь? — Я подошел ближе и опустился на корточки рядом с ней, отчего-то моё внимание привлекла тонированная машина, неизвестной марки, матово-серого цвета, прежде чем обратиться к девушке, я пару секунд прожигал взглядом это авто.

— Мы теперь будем жить на улице? — спросила она, пропустив мой вопрос. Голос её звучит глухо, в нем совсем нет надежды.

— Нет, у меня как раз есть предложение к тебе, — мне не хотелось заговаривать об этом так сразу, я думал потянуть время и как-то миролюбиво настроить её, но лучше момента я уже не найду.

Она заторможено подняла на меня взгляд, глаза от усталости прикрыты, а брови ползут вверх, будто она старается за счет них поднять веки.

— У тебя есть возможность спасти своего отца, — чувствуя себя чудовищем, произнес я, выпрямляясь во весь рост, замечая, как Кадер приподнимает голову, дабы смотреть мне в глаза. — Ты можешь поехать со мной, тогда ваш долг будет аннулирован, а господин Джошкун будет отправлен на лечение в дорогую клинику.

— Подожди, — девушка, нахмурившись, моргнула, она попыталась прийти в себя, чтобы начать всё контролировать, но из-за тяжелого дня это не удавалось. Она чуть выпрямилась, шевельнув плечами, и продолжила, — Куда я должна поехать?