Противоядие для Гадюки (СИ) - Блонд Любовь Страница 19

Хочется на весь мир орать, как он противен и ненавистен. Но вместо этого все мысли о футболке, обтягивающей крепкое тело. О том, как он нежно протягивает ложку. Как беззащитно храпит на диване, растеряв весь лоск. Каждая встреча, каждое движение и каждое слово по сто раз прокручивались в голове, зарождая страшное чувство.

Она его хочет. Все равно каким. В строгом костюме, в грязной рубашке или в соблазнительной футболке. Неважно.

Что произошло всего за сутки? В какой момент в ее голове зародилось семя влечения, распустившееся именно сейчас? Почему ноги подкашиваются от мысли, что он был в ее доме, наблюдал, как она спит и не сделал ничего. А ведь мог. Не просто мог, а почти открытым текстом предлагал. Для чего приглашать девушку в загородный дом? Ну ясное дело для чего. И почему же она отказалась?

Испугалась. Потому что всеми силами искала подвох. Он как Рома — использует ее и бросит. Такие мужчины не могут быть верными. Слишком уж избалованы женским внимаем. Врываются в жизнь, забирают что хотят и исчезают. И хорошо, если после себя не оставят неприятных сюрпризов.

Больше она в такую ловушку не попадет. Поумнела с годами.

Но желать и любить разные вещи. Почему нельзя пойти по его же стопам и просто использовать его? Что плохого в короткой интрижке? Что, от того, что они переспят мир рухнет? Или у него появятся ниточки, за которые он сможет дергать на работе? Ну, пусть попробует.

8. Некуда бежать

Час ночи. В окнах распускаются запущенные с земли салюты, народ веселится, орет поздравления, да так, что некоторые голоса долетают до тридцатого этажа. Особенно визги девушек. Ни снег, ни легкий морозец не могут помешать всеобщему веселью.

Один Сергей в полном одиночестве сидел за столом, ковыряя вилкой заветренный салат. Вокруг валялась разорванная подарочная упаковка, вскрытые коробки и разбросанные конфети. Максим не смог дождаться утра и выклянчил у Дедушки Мороза подарки. Набесившись от души, к полуночи он уже сладко спал в своей комнате, оставив отца наедине со душными мыслями.

Зато не надо притворяться. Год назад Максим тоже выпрашивал подарки заранее, но Лена строго отказала. Отец не встал на сторону сына, от чего сердце разрывалось. Тогда Максим проревел битый час, пока не заснул. Теперь же все иначе. Хочет подарки сейчас? Да пожалуйста. Ребенок не виноват, что не может усидеть до полуночи. Бессонные ночи его ждут впереди. И хорошо, если спать он не сможет от счастья. Хуже, когда от одиночества.

Гробовую тишину кухни нарушил писк телефона. Лена прислала короткое сообщение «Максима уложил?». Ни тебе поздравлений, ни пожеланий. Ну хоть о сыне переживает, на том спасибо.

«Спит уже» так же сухо ответил Сергей. Но руки тянулись написать еще что-нибудь. Что угодно. Спросить как дела, с кем празднует, какие подарки ей подарили. Но стоит ли? С кем она может праздновать? Со шлюхами-подружками и толпой мужиков. Где-то в горах раздвигают ноги.

От этой мысли стало мерзко на душе. Как можно прожить во лжи десять лет? Как он, дурак, не замечал, что все летит к черту и не предпринял ничего, чтобы спасти отношения? Хотя бы ради Максима. Он может и измену бы простил, сам не ангел, но Лена виртуозно сожгла все мосты.

Телефон снова пискнул. Что, решила пообщаться? Устала ноги раздвигать? На экране высветилось «С новым годом» и отправитель «Екатерина Алексеевна».

Ого. Вот это что-то новенькое.

Сергей схватил телефон в руки, уже готовый набрать ее номер, но что-то его остановило. Зачем? Опять услышать, как она его ненавидит? И без ее колкостей гадко.

Но вдруг получится без ругани? Праздник все таки.

Руки сами тянулись к кнопке вызова, сердце с замиранием слушало бесконечно длинные гудки, пока на другом конце тихий голос не произнес «алло».

— И тебя с Новым годом, Гадюка. — Голос мужчины был как никогда бодр, просто искрился счастьем, как салюты за окном. — Надеюсь, не случайно отправила сообщение?

— Вроде нет. Но если не вовремя, то извини за беспокойство.

— Нет, все хорошо, сижу за столом.

— О, все же не вовремя.

— Я один сижу. Максим уже спит. — Сергей хаотично придумывал, что бы еще сказать, чтобы не класть трубку. — Что-то не слышу на заднем плане веселой компании.

— Моя компания — подушка и одеяло. Петарды разбуди.

— Что, рано закончили?

— И не начинали. — Голос девушки стал мягче, что смущало Сергея. Обычно к этому моменту они начинали разговаривать на повышенных тонах.

— Значит, ты одна?

— Как и ты.

— Поиграем в три вопроса?

Из трубки послышался томный вздох и шуршание постельного белья. Молчание затянулась на неприлично долгое время. Или же Сергею так казалось, потому что он нестерпимо хотел услышать «да» в ответ. Так хотел, что неосознанно заерзал на стуле.

— Спрашивай. — Почти шепотом произнесла Екатерина.

— Хорошо. — Сергей задумался, в каком порядке задать провокационные вопросы. — Я хотя бы в первой десятке тех, кого ты поздравила?

— Единственный.

— Ого. Так, ладно. Если я тебя прямо сейчас куда-нибудь приглашу, согласишься?

— Нет, потому что у тебя сын один дома.

— Это единственное препятствие?

— Пока еще не решила. Но ребенка я бы дома одного не оставляла. Вдруг проснется от взрывов, а тебя нет рядом.

— А ко мне приедешь?

— Это четвертый вопрос.

Сергей улыбался в пустоту, прижав телефон к уху так сильно, что остался след. Словно стоило ослабить хватку и мираж, в котором Катенька ведет себя нормально, растворится в салютах и петардах.

— Тогда твоя очередь.

— Не могу ничего придумать, — вздохнула она, да так сладко, что захотелось прямо сейчас оказаться рядом с ней и смотреть, как она нежится в постеле.

— Давай я помогу? Спроси «Сережа, можно к тебе приехать?»

Девушка усмехнулась в трубку и смущенно ответила:

— Ты же знаешь, что не спрошу. Я могу припрятать свои вопросы на потом?

— Нет, спрашивай сейчас.

— Ладно, черт с тобой. — И снова пауза, от которой зубы сводит. — Что тебе подарили? Что ты подарил сыну? И в силе ли еще приглашение за город?

Сергей ликовал, растянув улыбку до ушей. Сломалась, значит, Гадючка.

— Что ж. Мне пришло пару поздравлений от старых коллег. Все, что подарил сыну, он уже успел раскидать по квартире и я еще не решил, в силе ли предложение.

— Ах, вот оно как.

Голос девушки заметно погрустнел, от чего ликование Сергея только усилилось. Попалась, милая. Позлись немного.

Но не сильно долго.

— Четвертого днем заеду. Пойдет? — Не выдержал он.

Екатерина разглядывала вид из окна внедорожника, пока Сергей ястребиным взглядом смотрел на дорогу. Просить гнать его потише совершенно бесполезная затея. Девушка попыталась было намекнуть, что сто шестьдесят не самая подходящая скорость для зимы, но ее молча проигнорировали. Поэтому указывать мужчине, что делать за рулем она не стала. Хочет их угробить, ну так вперед. Сам же потом будет объяснять коллегам на работе, что делал с Гадюкой на загородном шоссе.

Чем дальше от города они уезжали, тем сильнее волновалась Екатерина. Она делила всю дорогу по зонам, в которых самая первая — легко доберусь до ближайшего автобуса, вторая — еще можно вызвать такси, следом за ней — побегу на звук машин и буду звать на помощь. Последняя зона, где остановился Сергей, называлась «меня тут никогда не найдут».

Это был небольшой бревенчатый дом на берегу застывшего озера. Ни коттеджный поселок, ни даже скромные дачи. Просто участок, обнесенный высоким забором, озеро и непроходимые леса.

Сергей вышел из машины, открыл ворота и хотел было вернуться, но его остановил чей-то голос. Мужчина пенсионного возраста шел навстречу из небольшого домика на другом конце участка. Он улыбался хозяину, пожимая руку и что-то увлеченно рассказывал. Ну хоть кто-то живой, уже не так тревожно.

Екатерина не спешила выходить из машины, в конце-концов она гостья, а не хозяйка. Зато было время осмотреть часть участок. Высокие сосны, покрытие снегом, лужайки, какие-то сараи вдалеке и гостевой дом, в которым, по всей видимости, и жил пожилой мужчина. Все в одном стиле, как и хозяйский дом. Не хоромы, но очень гармонично вписывающиеся одноэтажное строение. Бревна ровные, как на подбор, покрашены темным лаком. Все сдержанно и строго, без кичливых арок, колонн и прочих атрибутов богатых усадеб. Дом как хозяин и этим все сказано.