Неправильная помощница - Любовь Попова Страница 19

Он хочет взять меня за руку, но я не даю. Ухожу со сцены, уткнувшись в букет, и чувствую, что не выдерживаю, что меня накрывает.

Хочу уйти, но девки тянут меня на фуршет и фотографироваться. Там я ищу глазами Арсения, но его нигде нет. Он просто ушел? Просто ушел?

— Да тут твой Распутин, — шипит мне Эля, подливая шампанское. Я тут же поворачиваюсь за ее взглядом и замечаю Арсения в компании пары мужчин и женщины, что активно к нему льнет. Я раньше не видела ее. Красивая. Волосы бы ее светлые повырывать.

Пью еще. Он даже на меня не смотрит. Неужели ему не понравилось? А может Антон был прав, и теперь Арсений плохо обо мне думает?

Пью еще. Мне мало. Меня штормит.

— Привет, Маш, — вижу Антона.

Он сегодня почти красивый. Один. И тоже с букетом тюльпанов. Хотя и поменьше.

— Прости меня. Я был идиотом.

Его нос все еще забинтован, но вроде живой и здоровый.

— Это точно. Зачем пришел? Запасной нос завалялся?

— Ты же знаешь, я не пропустил ни одного твоего выступления. А сегодня ты лучшая была. Танцевала нереально. В какой-то момент мне было страшно, что ты свалишься, помнишь, как в прошлый раз, но…

— Обязательно напоминать?

— Нет, нет, извини. Это тебе.

— Спасибо, — букет забираю, хочу выпить еще шампанского, но оно из моей руки словно испаряется.

— Тебе уже хватит, — его голос. Строгий, сильный, подчиняющий даже воздух. Мой воздух, который в горле застревает. — А тебе было велено не приближаться.

— Я пришел поздравить Машу с триумфом. Вы ей начальник, а не хозяин.

— Как нос?

— Нормально.

— Работу новую нашел?

— Да.

— Вот и работай, а к Маше не подходи, — сует он Антону его букет, а меня обнимает за талию, причиняя почти физическую боль от удовольствия, и уводит. Я даже рот открыть не могу, насколько в шоке от происходящего.

— А вы что себе позволяете?

Он вдруг уводит меня в сторону, в коридор, где темно и нет никого. Наклоняется так низко, что я чувствую запах шампанского из его рта. Он почти касается моих губ и шепчет, снося плотину принципов и запретов.

— Все, что ты сама мне позволишь, Маша…

Глава 18

Арсений

Меня словно с ноги в грудь бьют, как только вижу Машу на сцене… Марию, блять, Викторовну.

Где та строгая помощница, что обещала не отвлекать меня от работы.

Где та строгая девочка, выдержкой которой я даже начал восхищаться.

Сам такой. Ради мечты могу и инстинкты в задницу засунуть. И где теперь моя выдержка? Где собственное благоразумие. Все эти правильные слова разрываются на ошметки выстрелом, который производит Маша мне в голову, начиная танцевать в этом подобие платья.

Золото и тьма. Дичайшее сочетание так подходящее ей. Словно знала. Словно только для меня. Золотая, правильная девочка, которая утягивает в пучину тьмы каждым движением этого невероятно совершенного тела. Взмахами рук.

Она так лихо по этому шесту взбирается, что сердце замирает. Почти не дышу, словно снова на высоте в несколько десятков метров.

А Маша даже не дает отдохнуть. Не дает раскрыть чертов парашют. Я просто лечу без него к твердой земле, смотря на эту сложную композицию, когда она почти падает с шеста, но удерживается на одной руке.

Пилон. В жизни бы не подумал, что она этим увлекается. Не вяжется у меня образ неуклюжей Маши из офиса и Марии, которая змеей сворачивается вокруг стальной палки. Я ж держался. Полтора месяца дикой головной боли по имени «помощница Маша». И ни спорт, ни работа, ни жесткий трах с Августиной не помогают от нее избавиться.

Бесит сам факт, что на работе не работаешь, а представляешь, как раскладываешь ее на столе, как заставляешь телом скользить по члену как по палке этой дебильной.

Мельком смотрю на других. Они так пялятся, что мне разорвать каждого хочется.

Маша чистый секс. Так двигается, так смотрит. Работай она в стриптизе, я бы устроился туда охранником. Работай она в порно, я бы стал ее единственным партнером.

Сука. Бомбит дико, ручки кресла уже трещат под давлением пальцев. Хочется, чтобы вместо них шея ее тонкая была. Подо мной, извиваясь и выстанывая мое имя своими пухлыми губами.

Она завершает номер, уходит, а у меня, кажется, сердце только сейчас стучать начинает. Глаза закрываю. Но вижу ее. Ноги длинные, которые должны не вокруг шеста обвиваться, а вокруг моей шеи. Губы накрашенные блядским красным, которым она скоро замарает мой член. Грудь эту еле прикрытую, на которую я в своем сознании, черт знает, сколько раз кончал.

Дальше я не смотрю, просто неинтересно. Я бы вообще не пришел сюда, если бы не знал, что Маше нужен этот триумф. Но больше никаких выступлений на озверевшую от похоти толпу. Хочет пилон, поставлю прямо в квартире, где она теперь будет жить. Танцевать будет только для меня, иначе вместо работы я буду думать, какой урод на нее пялится. Даже в ее этой чертовой студии.

— Арсений Ярославович, вы будете награждать девчонок? — спрашивают меня, и я глаза открываю. Голова кружится, в голове Маша, раздевающаяся только для меня, шепчущая: «У тебя не только нос большой».

— Да. Кто первое место занял?

— Трифонова, — удивляется пацан-организатор. — Она… любовница Громова, владельца журнала «Максим».

— А по баллам?

— Котова, — ну кто бы сомневался, что на нее стояк у всей команды судей был крепче, чем на дебильные трепыхания Трифоновой.

— Ну вот она и должна стать первой.

— А Константин?

— Я поговорю с ним. Тюльпаны принесли?

— Да, курьер ждет у сцены.

Я поднимаюсь, иду к приятелю Константину и в двух словах убеждаю, что свою давалку он может порадовать и иначе. Косте, как оказывается, плевать, он вообще занят тем, что высматривает кого-то в толпе. Меня же больше волнует быстрее закончить это дебильное мероприятие, забрать Машу в номер и объяснить на пальцах, что я уже давно не школьник, чтобы заниматься играми в гляделки и ревность.

Встречаемся с помощницей взглядами.

В ее — настоящее безумие. Адреналин, восторг, счастье. Такие глаза хочется видеть, когда она будет кончать подо мной. Такой она мне нравится, даже блядский макияж ее не портит. Несмотря на старческие шмотки, я давно понял, что у этой девчонки великолепный вкус. Даже