Галия Мавлютова - С праздником! Новогодние рассказы о любви (сборник) Страница 19

– Абсолютно.

– Вам нечем заняться тридцать первого декабря?

– А вам? – Ноги мерзли, и навязчивый незнакомец мешал Вите думать, как лучше добраться до дому. Рискнуть подождать автобуса или сразу такси вызвать? А сколько оно ехать будет?.. – Мне кажется, что этой бабушке ее покупка нужна. У пенсионеров не так много денег. Я могу потратить пару часов и отнести пакет. Что вас удивляет?

– Давайте я вас все-таки подвезу, – предложил он другим, уже не насмешливым тоном. – На улицах скользко, не чистили, я сегодня утром чуть шею не сломал.

– Я вас не знаю, – сказала Вита, – а вдруг вы маньяк?

– Конечно, – легко согласился лыжник-альпинист, – я закончил специальные курсы для маньяков. Там нас учили, как правильно подкатывать к жертве и усыплять ее бдительность. Например, деланием добрых дел. Так что, может, это вы маньяк – энтузиастка, собирающаяся вернуть пакет старушке…

Вита не удержалась – фыркнула.

– Слушайте, давайте поедем уже, а? – сказал мужчина жалобно, потушил окурок и выкинул в урну. – Сил нет, спать охота, а на меня перешел ваш приступ альтруизма. Но если не хотите, я не настаиваю.

Вита понимала, что должна, согласно всем своим столичным привычкам, его опасаться: если не бежать без оглядки, то как-то отделаться, такси вызвать, поехать домой в условной безопасности потрепанного салона… Но так хотелось уже оказаться дома, так оттягивал руку чужой «благотворительный» пакет (свой так почему-то не ощущался), что Вита кивнула.

– Ладно. Если вы все-таки маньяк, я сама виновата.

– Угу, – согласился лыжник-альпинист и перехватил у нее пакеты.

У него оказалась просторная машина, вкусно пахнущая еловым освежителем. Ее основательно завалило снегом, и маньяк в лыжной куртке, повернув ключ зажигания и усадив Виту, некоторое время выкапывал авто из сугроба. Потом запрыгнул внутрь, швырнул под заднее сиденье промокшую щетку и буркнул:

– Вам куда?

– В новые дома. Многоэтажки.

– А, это хорошо.

– Вы тоже там живете?

– Нет, я поблизости, в частном секторе.

Некоторое время ехали молча. Вита смотрела, как двигаются «дворники», как раскидывают по стеклу сухой мелкий снег. Машина двигалась довольно медленно: дорогу засыпало, и водитель осторожничал. Фонари горели не везде, иногда автомобиль нырял в чернильную темноту и разгонял ее светом фар, словно батискаф на глубине.

– Я Олег, – сказал вдруг лыжник-альпинист.

– Вита.

– Это от какого имени сокращение? – удивился он. – Или что-то литовское?

– Это само по себе имя, – улыбнулась Вита. – Мама меня так назвала… Хотя, конечно, не само по себе. У меня мама была литературоведом. И очень ей нравилась английская литература, прямо начитаться не могла! А в конце девятнадцатого – начале двадцатого века жила такая писательница, Вита Сэквилл-Уэст. Очень оригинальная была личность, журналист-садовод… Маме понравилось имя. Вита значит «жизнь». Вот она и решила, что раз уж я – значительная часть ее жизни, почему бы мне не зваться именем английской писательницы. – Она помолчала и добавила задумчиво: – Хорошо, что Шарлоттой не назвала.

Олег коротко усмехнулся. В полутьме Вита видела его руки, лежащие на руле, и широкое кольцо на среднем пальце правой.

– А что это у вас за такая куртка необыкновенная? Вы спортсмен? Я такие на спортсменах видела.

– Я лыжами увлекаюсь, – подтвердил он ее подозрения, и Вита порадовалась собственной проницательности. – Обычно улетаю кататься на Новый год, но сейчас по работе задержался. Поеду потом, на праздники.

– Это здорово, – сказала она искренне. – Хорошо, когда люди занимаются спортом! А я с лыж падаю. Когда в школе на уроках физкультуры мы в лес ходили, я в сосну однажды въехала, представляете? Стою, обнимаю дерево, одна лыжа по одну сторону, вторая по другую…

– Значит, у вас был плохой учитель. Если бы правильно научил, вы бы отлично катались.

– Ну, может быть, – легко согласилась Вита и махнула рукой: – Здесь направо. Почти приехали…

Ей теперь казалось жалко, что так быстро добрались. Почему-то нравился и этот простой разговор ни о чем (хотя, конечно, Олег почти ничего не сказал, это она вечно болтает), и еловый запах в машине, и общество. Но бесконечно кататься по поселку городского типа не выйдет. Чай не Москва.

– Вот у этого подъезда остановите, пожалуйста. И спасибо…

– Да ладно вам, – пробормотал лыжник Олег, – великое дело-то… Слушайте, так вы серьезно насчет этого пакета, да? Собрались по квартирам ходить?

– Ну да, – недоумевающе кивнула Вита, – я же сказала.

Она не собиралась ему пояснять, почему это сделает. Она и себе-то объяснять не хотела.

– Офигеть, – сказал Олег, как подросток. – Ладно. Завтра погоду обещают еще хуже. Хотите, я вас к старым домам подвезу?

– Нет, вы точно маньяк… – начала изумленная Вита, но он перебил, повернувшись к ней:

– Да никакой я не маньяк! Просто мне, как и вам, делать нечего и дома сидеть скучно. А тут такая… пионерская зорька. Или квест в компьютерной игре.

– Квест «найди бабушку», – пробормотала Вита. Такого предложения она не ожидала. И чего точно не ожидала, так это своей тайной радости, что он предложил. – Если вы всерьез, то, конечно, вдвоем будет интереснее. Спасибо.

– Тогда я заеду за вами… во сколько? Часов в десять?

– Часов в десять будет отлично.

Он кивнул, вышел и открыл Вите дверь. Вита выбралась на волю, едва не забыв пакеты. Она постояла немного, посмотрела, как машина, похожая на кита, ныряет в метель, а затем быстро пошла к подъезду.

Поселок городского типа Солнечный делился на четыре части.

В первой, заводской, шла размеренная рабочая жизнь. Там трудились не только местные, но и специалисты из Нижнего, приезжавшие в Солнечный автобусом или электричкой. Вита иногда на выходных отправлялась в «большой город», чтобы побродить по магазинам, – всего полчаса селедочной автобусной тесноты, и все радости мира к твоим услугам.

Вторая часть поселка, частный сектор, простиралась от заводов и до новостроек. Новостройки составляли часть третью, но пока незначительную. Грянул кризис, строительство следующих многоэтажных башен заморозили, и они торчали посреди поля, неприкаянные и словно обиженные. Вита их жалела.

Частный сектор ей нравился. Там можно было бродить по улицам и разглядывать дома: попадались и немолодые, деревянные, с резными наличниками и флюгерами с корабликами, и каменно-стеклянные особняки, плод фантазии озверевших архитекторов. Весной в частном секторе цвели яблони, июнь приносил сладкий липовый запах, в сентябре астры высовывали пушистые головы сквозь рейчатые заборы.