Людмила Белякова - Свадьба – навсегда! (сборник) Страница 2

– На веселье семейную жизнь не построишь, пойми, Дмитрий! – воскликнула мама, жестоко, по-гестаповски, с хрустом, выкручивая собственные пальцы.

– А на скуке ее не сохранишь, мама, – снова сделал финт ямочками Дима.

Мама обиделась, присела на краешек старого дивана, на котором четверть века назад, отчаянно стыдясь характерного скрипа пружин, зачала своего единственного ребенка, и принялась тихонько всхлипывать. Вольно или невольно Дима чувствительно клюнул маму в темечко – его папа ушел, давно уже, к хорошенькой студенточке-хохотушке, да так и забыл о них обоих навсегда.

– Ну хорошо, – сказала, навсхлипавшись, профессорша, – и когда же это все будет? Где вы будете, так сказать, семейно жить?

– А нам Маринкин отец их деревенский коттеджик отдает, – с облегчением выдохнул Дима. – И свадьба там же будет. Там хорошо! Тихо, свободно.

Разговор был на данном этапе исчерпан. Профессорша несколько дней всхлипывала, всплакивала, приговаривала, что сына у нее «купили». В один прекрасный момент Дима собрался с духом и, заикаясь с непривычки, цыкнул на мать:

– Я не вещь, чтоб меня покупали, мама! И у нас с Маринкой любовь. Любовь!

Мама удивилась появившейся прыти, но высказываться о том, что сынок набрался дурного тона у нуворишей, не стала – как-то неинтеллигентно. Опять же – любовь… Вдруг правда любовь?

Любовь!

А Маринку не узнавали родные и подруги. Она оперативно сменила номер мобильника, отшив таким образом всех своих хахалей, рокеров и байкеров, и сама носилась колбасой, почти в одиночку готовя свадьбу. Папа только оплачивал расходы, задним числом кляня себя за дурацкий ультиматум, который поставил дочке. Гулянка Маринкина, по правде говоря, обходилась семье гораздо дешевле. Утешало Маринкиных родителей только то, что свадьба и гулянка несопоставимы по продолжительности и общественно-нравственному звучанию.

Не все Маринкины придумки встречали однозначную поддержку родных – она, к примеру, возжелала идти регистрироваться в красном платье и алой фате. Вычитала где-то мудреное словечко «фламеум» и решила повыделываться перед умницей женихом и, главное, будущей свекровью. К счастью, сразу такого наряда в окрестностях не сыскалось, шить такое на заказ уже подпирало время, поэтому эти «алые паруса» благополучно отменились. Потом, правда, на беду папиному кошельку, Маринка прочла в Интернете, что самая длинная фата в мире была у какой-то там индийской принцессы и составляла свыше четырехсот метров в длину. И рассказала об этом папе…

– Я, доню, от своих слов не отказываюсь, – сказал тот, трусливо пряча глаза. – Хочешь – будет, хоть полкилóметра. Но я, как специалист, тебе говорю – город у нас не такой большой, и по прямой в нем твоя фата никак не поместится. А скатывать-раскатывать на каждом повороте – это как-то не по-людски. Зачем она тогда вообще такая?

– Ну-у, – пожала плечами Маринка. – Хочется.

– Эк! – крякнул папа в заключение. – Ну вот полтинник с гаком на этом долбаном свете прожил, а не знал, что девки тоже длиной меряются!

Словом, получилось так, как получилось.

В ЗАГСе Мендельсона им играл струнный квартет, замочки «на вечную любовь» Маринка с Димкой ездили вешать на Оку, далеко от дома. Ближний мостик через едва живую речонку Синичку пользовался дурной славой. Поговаривали в народе, что процент разводов среди отметившихся там пар был заметно выше. Поэтому и мостик хоть и был стационарным, но в народе звался «разводным»… Но это так, как говаривал Маринкин папа, «заметим в промежности». А в общем было весело, суматошно, со множеством двоюродных и троюродных гостей – благо двор у коттеджа был немаленький, и в стояк там бы полгорода поместиться могло.

Ко второй половине дня свадьба, как скисшее по жаре молоко, расслоилась на взрослую и молодежную фракции. Кого-то из притомившихся и потекших, как свадебный торт, стариков увезли в город, видневшийся на горизонте в низких, желтых лучах вечернего солнца. Тут к Маринке с Димой лихо подкатила подружка – народ требует продолжения банкета, а вот с расходными материалами типа выпивки и закуски случилась неувязка. Они вот-вот кончатся.

– Да не может быть! – выпятила вспухшую от аспирантских поцелуев нижнюю губу Маринка. – Через себя в кусты, что ль, кидают?

– А чё не может? – тоже вскинулась подруга. – На свежем воздухе – сама понимаешь, хорошо идет… Нарезочки бы, тортик… Да и пепси пару-тройку баллонов не мешало. А то начнут неразбавленно глушить – не оберешься драки разнимать. А? Слабо?

– Да нет, какое слабо, – махнула рукой Маринка. – Щас разберемся. Дим, пойдем!

Просить кого-то съездить за продуктами было бы неуместно, да и хороши все, как положено на свадьбе. Поэтому через минуту Маринка уже вела папину газельку к ближайшему супермаркету на окраине городка.

– Марин, а ты меня водить научишь? – спросил Дима застенчиво, глядя, как ловко Маринка крутит руль.

– Я тебя много чему научу, – ответила Маринка, лихо, с визгом, паркуясь у магазина. – Тележку возьми, котик.

День клонился к вечеру, покупателей, лениво бродивших между полок супермаркета, было много. Поэтому при появлении Маринки с белой розой в темных кудрях, в снежно-хрустящем кринолине, едва прошедшем через турникет, и Димки при серебристой, как жирный садковый карп, бабочке народ заметно оживился.

Маринка, мало обращая внимание на зрителей, быстро прогнала Диму по отделам, кидая в тележку упаковки со снедью, и подошла оплачивать.

– А вот это от меня, – умильно сказала кассирша, кладя в лоток полуторную плитку шоколада, – чтоб сладко жилось.

– Спасибо большое, – вежливо улыбнулась Маринка, многозначительно стукнув бумажником по ладони – мол, мы торопимся.

– Да кто ж такое молодым дарит! Удумала! – громыхнул вдруг на весь зал здоровенный дядька в мятом льняном костюме, наблюдая уже из оплаченной зоны этот эпизод. – Во, берите! Все! Я потом еще затарюсь!

Он толкнул в их сторону полную товара тележку, причем Дима заметил краем глаза, что там, кроме прочего, была пачка стирального порошка и упаковка памперсов для взрослых.

– Да, да! – вдруг понеслось по залу, и чуть ошарашенные молодожены увидели, что покупатели, уже расплатившиеся за товар, стали метать в дядькину тележку всякие разности. – Поздравим молодых!

– Да не надо, что вы! У нас все есть! – попробовал остановить товаропоток Дима, но Маринка, чуть приподняв подол кринолина, незаметно, но чувствительно пнула его в ногу.

– Ох, спасибо, спасибо большое, дяденьки, тетеньки! – потупив глазки шептала она, а тем временем кто-то услужливо подставил вторую тележку, и народ, войдя во вкус благотворительности, стал наполнять и ее.