Время неба (СИ) - Ру Тори Страница 2

В этот момент я в очередной раз осознаю, насколько никчемной являюсь — в приступе самобичевания втискиваю замерзшие пальцы в узкие туфли на шпильке, стягиваю худи и повыше поднимаю рукава блузки.

Приди, работа. Сегодня я, как всегда, собираюсь вкалывать до потери сознания.

***

Дождь прекратился, полосы синих туч расползлись по красному закатному небу, запоздалые капли срываются с листьев окруживших офисное здание тополей.

Затянувшись напоследок, бросаю окурок в урну у входа, кисло улыбаюсь незнакомке — задержавшейся сверхурочно подруге по несчастью, и уверенно шагаю прочь.

Хотя идти мне, в общем-то, некуда.

Май окончательно вступил в права — тенью ошивается в подворотнях, исподтишка творит свое неведомое волшебство, кружит голову и быстро уходит прочь одиноким прохожим с рюкзаком за спиной.

Я брожу по глянцевым улицам, потеряв счет времени, подмечаю незначительные мелочи, полутона, звуки, а томление, ожившее еще утром, уже не вмещается в душу, сдавливает горло, вызывает слезы, гонит в неизвестность.

Пахнет грибами, хвоей, озоном и гарью, в стремлении выгнать из легких остатки сигаретного дыма, я глубоко вдыхаю сырой теплый воздух.

Стая шумных детишек выбегает из сумерек и бросается врассыпную, удирая от встревоженных пап и мам, зачинщица — маленькая девочка с огромным бантом, в шаге от меня спотыкается о невидимый камень.

Вздрагиваю, подаюсь вперед и ловлю ее за доли секунды до падения на асфальт. И ощущаю чистое блаженство — нежное уютное тепло маленькой ладони в своей вечно пустой руке… Быстро разжимаю пальцы, растерянно улыбаюсь, и, под благодарности запыхавшихся родителей, поспешно ухожу.

Молодежь с разноцветными патлами заняла любимую скамейку на площади у ТРЦ; тихонько присаживаюсь на гранит ограждения спящего фонтана и наблюдаю из темноты, как парни и девушки без забот и проблем смеются, шутят, обнимают друг друга, целуются и ссорятся, но в воздухе все равно витает любовь.

Потертый знак "анархии" на рюкзаке одного из присутствующих мальчишек, мелькнувший в голубоватом свете фонарей, заставляет меня прищуриться.

Так и есть — паренек из автобуса. На миг задерживаю дыхание и смотрю во все глаза — кажется, я становлюсь свидетелем его личной драмы.

— Пошел ты! — визжит рыжеволосая девочка в чем-то бесформенном и черном, вскакивает, с размаху отвешивает ему звонкую оплеуху и гордо удаляется в ночь.

Парень, признавая полное поражение, откидывается на деревянную спинку скамейки, трет щеку, огрызается, а его дружки дико гогочут.

***

4

4

— Майя, ты сменила свои кошмарные шторы на те, что я передала?.. Олег как? Надеюсь, он еще от тебя не сбежал?! — Разговор с мамой за полтора часа стал изнуряющим, но все, что я могу, вклиниваться в бесконечный словесный поток односложными ответами «да, да, нет…», которые, впрочем, никак не влияют на ход ее мыслей.

Слава богу, поселок, где последние десять лет обретается мама, слишком далеко, и она не станет срываться оттуда в разгар дачного сезона.

Желаю ей спокойной ночи, отключаюсь и тяжко вздыхаю. На сегодня повинность отбыта.

Порция разжижающих мозг сериалов, пять приконченных на балконе сигарет и перманентное желание завыть в голос — так проходит остаток вечера.

По первому зову утреннего будильника ползу в ванную, до упора выкручиваю кран, и лицо ломит от мертвых прикосновений ледяной воды. Давлюсь на кухне горьким кофе, влезаю в джинсы и свитер, тушу окурок, вываливаюсь в подъезд… За спиной щелкает замок, палец давит на оранжевую расплавленную кнопку, со вздохом из недр шахты ко мне устремляется кабина лифта.

Доведенный до автоматизма ритуал соблюден, сегодняшний день, как и тысячи ему предшествовавших, тоже пройдет без происшествий.

***

Опередив сонную толпу, вбегаю в загазованный салон пока еще пустого автобуса и плюхаюсь на любимое сиденье, предвкушая еще полчаса дремы и созерцания давно опостылевших видов, но кто-то не менее проворный падает рядом и бесцеремонно оттесняет меня к самому окну.

В груди волной вскипает возмущение, однако скандал я никогда не затею — не приучена. Лишь искоса смотрю на придурка и мысленно матерюсь, желая ему непреходящей диареи. Взгляд застревает на белой «анархии», украшающей потертый рюкзак, притулившийся на коленях наглого попутчика, сердце ухает вниз и замирает.

Не успеваю загнать мысли в рамки приличий, нехило пугаюсь своей реакции, щеки горят от стыда.

"Расслабься, он не может влезть в твою голову!" — уговариваю себя, ковыряя заусенец.

Мальчишка не знает, что сегодня ночью, вместо того чтобы по обыкновению копаться в прошлых неудачах и провалах, я почему-то думала о его злом лице с красным следом от пощечины.

За что его так? Интересно, насколько серьезными были их отношения с той девочкой? Интересно, а какой он…

Кажется, в отрезвляющей оплеухе нуждаюсь именно я.

Пытаюсь отодвинуться, но простор для маневра отсутствует — в плечо больно врезается обшитая пластиком перегородка.

Весь путь до нужной остановки я не могу дышать, заливаюсь жаром и паникую, как малолетка, но парень, кажется, чувствует себя вполне комфортно — извлекает из кармана телефон, сует в уши наушники и спокойно продолжает ехать рядом. Прислушавшись, узнаю шепот в динамиках — любимые песни моей юности, внезапно ставшие нестареющей классикой.

Сквозь ватное тело проходит ток — мы прижаты друг к другу плечами и бедрами, но нахал, разделяющий мои музыкальные пристрастия, не отодвигается. Я почти уверена — он проделывает это специально, в насмешку надо мной или из-за отсутствия воспитания. Или же он — просто жалкий извращенец. Такой же, как и я.

Кружится голова, за пыльным окном, вместо улиц провинциального города, проплывает космос, в нем нет никого, кроме нас…

Я буквально заставляю себя думать о маминых шторах, испортивших весь вид в гостиной, о завалах на работе, о потных ладонях Олега, о Натали в ярко-красном мини, о своем возрасте, но морок не отпускает. В попытке прикончить его на корню открываю пересохший рот, чтобы все же сделать парню замечание, и тут же натыкаюсь на его опешившие темные глаза слишком близко.

Его лицо вспыхивает, а я в ужасе отворачиваюсь.

***

5

5

Всю неделю мы вместе ездим на семичасовом автобусе — парень так и ошивается поблизости, при любом удобном случае занимая соседнее сиденье и прилипая ко мне, даже если ехать остается пару остановок.

Иногда он с кем-то увлеченно переписывается, иногда читает записи в мятой ученической тетрадке, но чаще всего просто сидит, упираясь плечом в мое плечо и глубоко дышит, выталкивая меня из равновесия в пучину ужаса и ликования.

Эту абсурдную, неправильную, дурацкую ситуацию давно пора прекратить, но я не нахожу в себе силы воли.

Теперь с наступлением утра я выпутываюсь из одеяла, подвожу глаза и лечу на улицу по веской, но совершенно идиотской причине — ради получасовой поездки рядом с молодым парнем, в наушниках которого играют мои любимые песни, а еле слышный запах парфюма и приятное тепло обжигают сердце.

За это время я умудрилась с ног до головы ощупать его быстрыми цепкими взглядами и дать волю фантазии.

Он красивый, высокий и стройный, хмурый и нервный, но с озорным бесом в глазах. Спустя пару лет и предательств в исполнении ближних, он тоже научится предавать, проходиться по чужой душе бритвой, оставляя на память о себе незаживающие саднящие порезы. А, может, этот мальчик уже давно все о себе понял — тогда и оплеуха от девочки была заслуженной.

Он никогда раньше не ездил этим маршрутом по утрам — видимо, недавно переехал в мой район.

Плохие новости — парень учится в колледже, так как выходит на одноименной остановке. Это значит, что ему не больше девятнадцати. А мне…

Честно пытаюсь работать над собой — гоню прочь невнятные мысли, до изнеможения воюю с отчетностью, курю одну за одной и пристально рассматриваю Олега во время обеденных перерывов. Я выискиваю в нем положительные качества и даже признаю, что тот не без харизмы и мог бы стать хорошей партией, если бы захотел. И если бы мое сердце протестовало не так яростно.