Наваждение Монгола (СИ) - Гур Анна Страница 2

– Чем ты думала, когда решилась убежать от охраны?

Айдаров не поднимает голоса, наоборот, начинает говорить тихо, но только от интонации у меня озноб по спине.

– Ответа не слышу.

Сжимаю пальцы в кулаки и отвечаю твердо:

– Я просто хотела вдохнуть чуточку свободы перед заточением.

Хмурит брови, делает шаг ко мне один, второй, а я заставляю себя стоять. Приближается и ловит меня за локоть, нависает, прикусывает мясистые, широкие губы, словно в раздумье.

Мужчина в возрасте, но хватка цепкая. Руки сильные. Он ими отменно умеет мучить. Гоню мысли, не хочу вспоминать тот день, когда я окончательно поняла, что продана монстру. Потому я и сбежала…

– Такая невинная. Глаза голубые, c прозрачной поволокой, смотришь открыто, прямо. Нетронутая, естественная красота. Когда увидел тебя, думал, что нашел покладистую жену, чистую, кроткую, послушную в постели и молчаливую. Редкий алмаз, который я посчитал достойным, решил ввести в свой дом.

Опять выдерживает паузу, наклоняет лицо ко мне и добивает резким тоном:

– А мне докладывают, что невинный цыпленок шлялась непонятно где и вернулась под утро, потрепанная, грязная, словно облеванная… Невеста самого Айдарова! Моя невеста! Ты понимаешь, что я с тобой сделаю за это?!

С каждым его словом хватка на локте становится все болезненнее, сильнее и из моих глаз уже текут слезы.

– Скажи, может, был излишне мягок с тобой?! – продолжает уже нежно, словно действительно спрашивая. – Может, рано позволил убрать хомут с шеи твоего папочки?! Ослабил давление и тебе показалось, что я могу и уступить?! Так вот. Один твой неверный шаг и я закручу вентили финансовых поступлений твоего отца, все в моих руках, власть у меня и все решения только через меня.

Холодный пот прошибает спину. Он сейчас Мотю приговаривает к смерти за то, что ослушалась, за мою слабость, за мой страх…

– Нет, Мурат Айратович, я не делала ничего плохого. Вы же видели заключение вашего гинеколога! Не надо… умоляю…

– Это было до твоего вчерашнего выкрута!

Рявкает так, что уши закладывает.

– Я все еще чиста, клянусь!

Резко хватает за мое лицо и прижимает к себе, дает прочувствовать всю силу, которая скрыта под брендовым костюмом жениха.

– Ну что же, тогда мне ничего не мешает консумировать брак прямо сейчас.

Эта фраза как ультиматум, как приговор и я выпаливаю:

– Что?! Нет! Пожалуйста…

В глазах щиплет сразу же и сердце наполняется режущей болью, я готовила себя морально к тому, на что обречена, но желала оттянуть то, что должно произойти, хотя бы до ночи, хватаясь за минуты и часы…

Внимательные темные глаза следят за каждой моей реакцией, за слезами, которые замерли на ресницах…

– Прошу вас, господин Айдаров, не нужно… не позорьте меня так… Там за дверью собрались ваши гости, моя семья… они ведь услышат, поймут… что именно здесь происходит…

Я говорю сбивчиво, выпаливаю свои мысли, проговариваю все, что на душе, не забывая ни на секунду, что передо мной настоящее чудовище, не знающее пощады. Он выбрал меня придирчиво, словно племенную кобылу, чтобы по всем параметрам подошла, со всеми справками.

Мерзко. Унизительно и не давая мне ни малейшего шанса отказаться от сделки.

Выслушивает меня и наклоняется так близко, что я могу разглядеть каждую черточку на смуглом лице.

– Какая ты красивая, Ярослава… Чем так меня зацепила, что ни на кого смотреть не могу… Женой тебя сделаю, озолочу… В шелках ходить будешь. Но если ты мне солгала, если солгала…

Сильные пальцы впиваются в скулы, а глаза вспыхивают фанатичным блеском, и я проклинаю тот день, когда попалась на глаза этому извергу.

Не обманываюсь, примерно понимаю, что за монстр берет меня в жены. Дожив до своих лет, один из самых влиятельных людей страны озадачился наследником, которого должна родить девушка с кристальной репутацией, отдав себя на заклание, и вчера я хотела убежать, совершить ошибки, изваляться в грязи, чтобы стать противной.

Порченый товар не прельщает, но я… вернулась, с глазами полными слез и переломанным хребтом, потому что не смогла. Я жаждала свободы, но не за счет уничтоженного бизнеса отца и жизни брата.

Пока смотрю в жесткие бесчувственные глаза мужчины, меня начинает трясти, особенно когда его вторая рука ложится на талию и прожигает сквозь корсет…

– Не думай, что сможешь отлынивать от исполнения обязанностей моей супруги. Этой ночью ты смиренно ляжешь на супружеское ложе и безропотно исполнишь все, что должно, а по утру по вековой традиции гостям вынесешь простыню. И если она не будет алой…

– Я девственна! Клянусь, – проговариваю, отгоняя страх перед ужасом, через который должна пройти, но это унижение будет потом, не сейчас, когда за стенкой…

Поток мыслей обрывают жесткие слова моего жениха, который словно раздумывает вслух:

– Ты должна будешь простоять всю церемонию на ногах, если возьму свое сейчас, можешь упасть в обморок, а подобного ажиотажа мне не нужно. Ничто не должно омрачить торжество. Репутация моей невесты и жены должна быть кристальной. Один неверный шаг, Ярослава, и я сгною тебя и каждого, кого любишь, начиная с мелкого гаденыша, за которого ты так трясешься.

– Я выполню все, господин Айдаров, только прошу, не трогайте…

Кладет широкий палец мне на губы. Вжимает в зубы, причиняя боль…

– Этой ночью никаких слез, никакой мольбы, научу как ублажать мужчину.

Проводит ласкающе пальцами по шее и хватает за волосы, тянет, заставляя податься вперед.

– Молись, чтобы мне все понравилось, но если ты солгала, если запятнала себя…

Выпускает меня из хватки, разворачивается на каблуках и выходит из спальни, хлопнув дверью, а я оседаю на пол и плачу, текут слезы негодования, обреченности и дикого отчаяния напополам с раскаянием, потому что вчера ночью я могла стать женщиной, но сбежала, испугавшись…

Я заставляю себя подняться, дрожащей рукой поправляю пышную юбку подвенечного платья. Корсет давит так, что дышать больно, но я цепляюсь за это ощущение, чтобы не думать, чтобы отвлечь себя от мыслей.

Прикусываю губу, наслаждаясь своими последними минутами хрупкого покоя. Давно, еще девчонкой, мечтала об этом событии, зачитывалась романами и грезила о красоте момента, важного для каждой девушки.

На глаза попадается журнал со списком влиятельных людей, где на глянце поблескивает лицо моего жениха, всматриваюсь в жесткие черты, в плотно сжатые губы одного из самых влиятельных политических деятелей страны и тело пробивает на дрожь. Листаю интервью. Помимо вопросов относительно внешней политики, Айдаров оповещает о грядущей свадьбе и об избраннице.

А то, что глаз цепляет дальше, заставляет холодный пот мелкими каплями выступить на спине.

– Пришло время задуматься о наследниках. Мои люди долго искали девушку с кристальной репутацией, идеально подходящую под запросы. Я человек, чтущий традиции. Особым достоинством моей будущей жены является непорочность. Обычаи моего народа будут соблюдены досконально, и свадьба пройдет по всем законам.

Сворачиваю и отбрасываю глянец в сторону, как ядовитую змею.

– На всю страну! Он это сказал на всю страну… Видно, сестра с собой притащила, чтобы позлорадствовать. Или вообще не представляю, каким боком здесь это.

Выдыхаю со свистом, пытаюсь прийти в себя и смотрю на фотографию, что лежит рядом с зеркалом. Там их много, но я смотрю на одну-единственную, где девчонка со вздернутым носом изо всех сил обнимает худенького мальчика, который улыбается не губами, нет.

Только глаза. В них море, просто океан любви и понимания. Такой маленький и такой сильный, несмотря на слабость крохотного тельца.

– Я справлюсь, Мотенька, справлюсь… – тихое обещание и дрожь на кончиках пальцев.

Вчера, после того как вернулась, я провела несколько часов у кроватки спящего Моти, гладила тонкие кисти рук, проводила пальцами по шелковистым черным волосам.

Сиделка привыкла к моим появлениям и продолжала не обращать на шебутную сестру своего подопечного никакого внимания.