Малинка с горечью - Аглая Отрада Страница 2

– Ну и в чем проблема? Многие и рожают, и диплом получают. Перешли бы на заочное, взяли академотпуск? – продолжал экзекуцию Подгорский. Теперь я понимаю, почему я в него влюбилась тогда. Он непостижимым образом улавливает самую суть проблемы, как гениальный диагност, находит уязвимые места и давит на них, заставляя сдаться. Вот и я не смогла. Правда, тогда он зацепил меня другим. – А муж? Разве не мог обеспечить? Вы ж ему наследника родили, благодарен должен быть!

Мне даже показалось, что в его голосе проскользнули нотки злорадства…

– Не все могут зарабатывать большие деньги, – коротко отвечаю и чувствую, что еще немного, и они от меня сами откажутся, заподозрив в непрочном здоровье – у меня пересыхает во рту, холодеют пальцы и дурнота подступает к горлу. Каждое слово, словно ядовитая игла впивается под кожу, разнося по крови боль отравы по имени обида. Хотелось выкрикнуть – и как ты меня отблагодарил за наследника? Вышвырнул из своей жизни, как дырявый носок?!

Черт! Неужели опять вегетативка нагрянула? Так сколько лет ничего и близко не было… Только не это! Пожалуйста!

– Милый, ты забыл, что не на работу нанимаешь человека, – томно промурлыкала сытой кошкой та, которая оказалась достойной звания жены моего возлюбленного.

– Очень даже на работу! Гены наши, но мне важно знать, что в душе у человека, который будет носить нашего ребенка. В анкете этого не напишут, – резко ответил он.

Наверно, я сломалась. Мой телячий оптимизм и любовь к миру растворилась, как кристаллы розовой соли в воде. Были такие яркие, красивые и все. Нет их. Сейчас я поймала себя на злорадной мысли – мне приятно, что Максим не сюсюкает с женой.

– Вы музыку любите? – опять колет вопросом, как острым стилетом. Мы же с ним и о музыке говорили! И он безмерно удивлялся, как я, настоящая тургеневская барышня, могу любить рок, а не Билана и Егора Крида.

И Мишка, слушая еще в животе «Летящего вдаль ангела», не вырос дерганым и нервным. Наоборот. Уже в свои полгодика растягивал в беззубой улыбке рот и радостно тряс головой, как китайский болванчик, при звуках «Лед Зеппелин». Но сейчас я уже и забыла, когда в последний раз слушала музыку. Не поет душа. Она словно заброшенный замок, затерявшийся в зарослях терновника. Ничего не просит, ни о чем не сожалеет. Единственный мой свет в окошке – это Мишка.

Неужели совсем не узнает? А как же глаза, в которых он тонул? Или тогда они сверкали жизнерадостностью и любовью, а сейчас тревога и настороженность не покидает их ни на миг? Да, нет моей косы, по которой он с ума сходил. И нет моего аппетитного мясца, которое придавало округлости и выпуклости. Теперь я похожа на его жену – подтянутая, без «подушек безопасности», похожая на гончего пса, который мечется в поисках заработка. Единственное, что осталось от меня прежней – это ямочки на щеках. Но они появляются только тогда, когда я улыбаюсь. А я сейчас улыбаюсь только Мишке, моему маленькому Топтыгину, похожему, как две капли воды, на этого гада в детстве.

– Вы книги читаете? – опять иголка. Хочется зажмуриться и скривиться, как от зубной боли. Да-да! Это я та простушка, которая с тобой обсуждала новинки. Но ты ничего не помнишь!

– Читаю. Когда выдается свободная минутка, – резко выдыхаю, будто кислород в легких обжигает.

Что делать? Я просто не вынесу еще одной встречи. Но если я не поставлю на ноги мужа, моя каторга с нелюбимым слабым мужчиной будет пожизненной. Без амнистий и шансов на освобождение.

– Что, например? – Подгорский задает очередной вопрос, а я все ближе к обмороку. Не справляется моя нервная система с таким потрясением.

– «Незнайка в Солнечном городе», «Волшебник страны ОЗ», «Винни- Пух и все- все -все» и многие другие, – едва сдерживая сарказм, перечисляю все, что читаем с Мишкой.

Отчаянно убеждаю себя, что любой другой на его месте задавал бы такие же вопросы, и меня просто коротит только потому, что это ОН.

– Спортом занимаетесь?

Я выдохнула. Чувствую, еще немного и меня просто разорвет. Занимаюсь. Еще как! Ага-ага! В теннисном клубе с годовым абонементом стоимостью больше ста тысяч рублей! Нет, можно, конечно, сказать, что бегаю по утрам… В офис – помыть полы, пока Мишка не проснулся. И обратно. Приготовить завтрак мужу и сыну. Затем легкой трусцой в кафе – спасибо, взяли с возможностью отлучаться на перерыв домой, чтоб накормить семью обедом… Нет, такой спорт вызовет только брезгливо собранные куриной попкой губы. Бедность и убогость всегда отталкивают. А этим сытым господам ни к чему знать такие подробности. Я аккуратно одета, выгляжу, несмотря ни на что, здоровой. И практически социально благополучна. Если не считать крайней нужды в деньгах.

– У меня нет возможности заниматься спортом, – сухо отвечаю и от души желаю, чтоб кто-нибудь щелкнул по его заносчивому носу.

– Вы понимаете, что суррогатная беременность сопряжена с большими рисками для организма, чем обычная? Вы так любите мужа, что готовы подвергнуть риску свое здоровье? Это длительная гормональная терапия. И возможности передумать потом не будет! Иначе вам придется выплатить огромную неустойку. К тому же имейте в виду неминуемые штрафы, если вы будете вести нездоровый образ жизни. Я буду лично проверять.

Как я могла не понять, что Подгорский невыносимый зануда? Неужели похоже, что я отношусь к вынашиванию ребенка, как к покупке мороженого?

– Дорогой, ну хорошая девушка, это же сразу видно. Беспроблемная. Скромная. Что за допрос с пристрастием?

Было видно, что блондинка уже порядком устала от нашего диалога. Несмотря на то, что я сидела, как натянутая струна, готовая вот-вот лопнуть, чтобы укрыться от пронзительного, выворачивающего наизнанку взгляда Подгорского, я непроизвольно разглядывала его жену. И очень похоже было на то, что происходящее волнует ее не больше, чем угроза вымирания мадагаскарских фаналук. Она то рассматривала свой идеальный маникюр, то любовалась носками своих модных и безумно дорогих туфелек с узнаваемой красной подошвой, то следила за завораживающими движениями петушка в аквариуме.

– Стелла, ты для своей моськи тщательней кандидатов на вязку подбираешь. А у нас речь идет о ребенке!

Стелла шумно вдохнула, очевидно, чтоб возмутиться, но Подгорский в шутливо миролюбивом жесте поднял обе ладони.

– Простите, все время забываю, что она у нас от собачьих Рюриковичей происходит! – в его голосе прозвучала плохо скрытая язвительность.

– Спасибо, что помнишь. – Стелла обиженно попыталась поджать неподжимающиеся губы. – Мы Греточку оставили в СПА на три часа. Два уже