Фиктивная семья отца - Елена Левашова Страница 2

– Я сотру тебя в порошок, Полина… Романовна.

Кирилл бормочет что-то про суд, а наследница подхватывает пальто с дивана и спешно покидает наш дом. Ее тонкие ноги растворяются в темноте длинного коридора, как и плач девочки. Опускаю ладони в карманы брюк и подхожу к окну, наблюдая, как ее сгорбленная фигура скрывается за калиткой. Скромное пальто, дешевая обувь, да и ребенок одет в обноски – выцветший комбинезон и шапку в катышках. Что-то тут не вяжется… Разве отец не мог обеспечить жену? И куда она бежит? Где живет? Вопросов так много…

– Ро… Родион Максимович, – блеет нотариус, вырывая меня из задумчивости.

– Кто она такая? Черт бы вас побрал! – рявкаю, наблюдая за испуганной физиономией Виталия Ивановича. – Почему мы с братом узнаем о ней только сейчас? Вы не могли сказать раньше? Вы…

– А что я должен говорить? Разве это входит в мои обязанности? Мое дело – зачитать завещание. И все… Я не должен, не должен… – лепечет он. – Это ваши семейные дела и касательства к ним…

– Ясно. Кто она такая, говори быстро!

– Да, Родион. И давай сегодня же поедем к адвокату, – вмешивается Кирилл.

– Погоди, Кир. Я должен понимать, с кем имею дело. Она мошенница, судимая или…

– Нет, нет, что вы? Родион Максимович, вы совсем плохо думаете о вашем покойном папаше. Так нельзя… – укоризненно качает головой нотариус. – Полина Романовна – инженер-проектировщик. Она четыре года работала на судостроительном заводе вашего папа…

– Отца, Виталий! Не папаши, – отрезают гневно. – Чем она занималась?

– Проектировала схемы кораблей и яхт. Максим Игоревич очень ее ценил. Они поженились три месяца назад. Но после свадьбы он совсем слег… Его поместили в хоспис и…

– Виталий, расскажи подробнее, – подходит ближе Кирилл. Снимает пиджак и небрежно бросает его на диван, где недавно лежало дрянное пальто этой… этой дрянной женщины.

– Интимные подробности мне неизвестны, – кисло замечает нотариус. – Неважно, фиктивный у них был брак или настоящий. Полина Романовна – супруга Богородицкого по документам. И наследница судя по завещанию. Вам будет крайне сложно доказать в суде…

– Мы сами решим, что нам делать, – взрывается Кирилл, постукивая пальцами по столу.

– Вышла замуж. Муж умер через три месяца в хосписе. Можно надавить на то, что жена не ухаживала за ним, – победоносно замечаю я.

– Насколько мне известно, Максиму Игоревичу требовались сложные процедуры. Их нельзя было осуществить вне медицинского учреждения. Ваш покойный… батюшка страдал от декомпенсированной почечной недостаточности из-за рака почек. Плохо, что вы не знали об этом…

Чертовый нотариус! И папа тоже… Сглатываю горечь, затопившую горло и вновь шагаю к окну. Куда она поехала? У меня даже адреса нет, а поговорить надо…

– У тебя есть ее адрес? – оборачиваюсь, впиваясь в нотариуса взглядом, не терпящим возражения.

– За… Зачем он вам? Поедите ей угрожать? Пугать или…

– Я просто поговорю с ней. И все!

– Я вам не верю. А Максим Игоревич настоятельно просил меня уберечь Полину от вас. Прошу вас, Родион Максимович, не делайте этого…

– По-твоему, я должен согласиться с завещанием и позволить ей захватить все, над чем трудились мы все? Папа, я и Кирилл? Это несправедливо!

Я состоятельный человек и мог бы… Хотя нет, не мог. Не могу оставить все так. Я выведу эту дрянь на чистую воду. Выясню, что она скрывает? Чем взяла отца? Почему он ей доверился? Настолько, что сделал женой?Теперь это для меня вопрос принципа!

– Это воля вашего отца, – парирует Виталий.

– Чем она занималась в последнее время? – бросаю сухо.

– Помогала Максиму Игоревичу возродить завод. Придумывала план развития и чертежи небольших яхт.

Пыталась возродить завод, значит? Можно ли верить словам нотариуса? Мне надо все выяснить самому…

– Мне нужен ее адрес. Обещаю, что не стану ей угрожать, – придавая голосу твердость, произношу я.

– Хорошо, я вам его дам. И позвоню Полине Романовне, чтобы…

– Не стоит этого делать. Хочу, чтобы мой визит стал неожиданностью.

Полина.

Такси останавливается возле подъезда кирпичной пятиэтажки. Забираю спящую Анфису и нехотя выхожу из машины. Я знаю, что сейчас будет… К горлу против воли подкатывает тошнота, а по телу пробегает зябкая дрожь. С трудом волочу ноги, поднимаясь по ступенькам на второй этаж. От ада меня разделяет хрупкая дверь… Скрипучая и исцарапанная… По ней слишком часто бьют кулаками, вот в чем дело…

Неуверенно толкаю дверь и на цыпочках вхожу в прихожую. Ноздрей касаются мерзкие запахи: пиво, соленая рыба, пот… Пожалуй, еще и его запах… Животный, ни с чем не сравнимый… Запах моего мучителя. И я ничего не могу поделать с этим. Он знает обо мне слишком много. Если заговорит – мне крышка.

– Пришла, дрянь? – выплывает он из кухни.

Какой же он отвратительный… Мерзкий, жалкий, подлый… Как я могла поверить ему тогда? Довериться и сделать его отцом Анфиски? Где были мои глаза? Очевидно, они ослепли от страха. Иногда мне кажется, лучше сесть в тюрьму, чем терпеть издевательства…

– Петя, пожалуйста, не кричи. Анфиса уснула в такси, – молю дрожащим шепотом.

– К черту! Когда уже ты получишь наследство? Сколько мне еще ждать?

– Шесть месяцев. Таков закон. Я только сегодня узнала о завещании… Нотариус позвонил. И как ты можешь говорить о деньгах? Максим Игоревич совсем недавно умер и… Я даже не знала, что у него есть родственники, их и на похоронах не было…

– А надо было узнать! И сообщить им о смерти папаши! Теперь тебя по судам затаскают, идиотка! Неужели никто о них не сказал? Никто! Они все у тебя заберут, все! Все денежки папика Богородицкого.

– Никто… Он не общается с ними больше пяти лет и… Многие сотрудники не знали, что у Максима Игоревича есть дети. Когда я спросила об этом, он ответил решительное нет.

– Дура!

Он не дает мне договорить. Я только успеваю положить малышку в кроватку и отскочить в сторону. Перт знает, как меня бить… Так, чтобы не оставалось следов на лице и видимых частях тела. От него разит пивом и потом, на растянутой футболке темнеют пятна. В глазах плещется нескрываемое раздражение и ярость. Что ему от меня нужно? Хотя понятно что – деньги. Тогда он от меня отвяжется. Наверное…

– Все из-за тебя, дура!

Падаю на пол, сраженная глухим ударом. Зажимаю рот ладонью, чтобы не кричать и