Загубленная добродетель - Кора Рейли Страница 2

Я был уверен, что только его чувство долга удерживало его от того, чтобы задушить Леонаса или меня.

Я был зол. Действительно злюсь. Я был воспитан, чтобы быть хорошо воспитанным, вежливым и думать, прежде чем действовать. Мама и папа оба были уравновешенными и контролируемыми на публике. Они были тем, кем я стремился быть.

Сантино сидел за столом в караульном помещении со своим папой и вторым телохранителем мамы Тафтом. Я сглотнул, когда вошел в комнату, но попытался скрыть свои нервы.

— Могу я поговорить с Сантино? — спросила я твердым голосом. Я гордился тем, как уверенно и по-взрослому я звучал. Люди всегда говорили мне, что я старая душа, скрывающаяся в теле двенадцатилетнего ребенка. Но это не помешало им обращаться со мной как с ребенком.

Рот Тафта дернулся, и он встал.

— Конечно.

Отец Сантино бросил на Сантино взгляд, которого я не понял, прежде чем он тоже поднялся. Коротко улыбнувшись мне, оба мужчины ушли. Сантино откинулся на спинку стула, приподняв одну бровь таким образом, что, вероятно, хотел оскорбить и меня. Я научилась читать подергивания его лица как способ выразить то, что он не мог сказать вслух.

Я больше не мог этого выносить. «Если ты так сильно меня ненавидишь, почему ты согласился стать моим телохранителем?» Исчезли самообладание и уверенность. Это прозвучало обиженно и по-детски, но я ничего не мог с этим поделать.

Сантино испустил важный вздох, и я практически мог слышать его мысли: «Ну вот…»

— Что заставляет тебя думать, что я ненавижу тебя?

— Потому что ты находишь все, что я делаю и говорю, раздражающим.

Он не отрицал этого, и это тоже задело. Я даже не был уверен, почему я хотел его одобрения. Он был просто моим телохранителем.

Сантино наклонился вперед, небрежно положив предплечья на бедра.

— Ты не знаешь, что такое ненависть, если думаешь, что я ненавижу тебя. Я этого не делаю.

— Но я тебе не нравлюсь.

— Мне не нужно любить тебя, чтобы защищать тебя.

Я сжала губы, чувствуя предательский жжение в глазах.

— Ты не должен защищать того, кто тебе не нравится. Ты должен был сказать моему отцу «нет», если ты так ненавидишь эту работу.

— Ты не скажешь «нет», если твой капо попросит тебя защитить его потомство.

Люди редко говорили мне правду, если только она не была приятной или даже лестной. Сантино никогда не щадил мои чувства. Это было то, что мне нравилось в нем, но также и ненавидело, потому что я хотел, чтобы он был добр ко мне, потому что я ему тоже нравился.

Я ушел, не сказав больше ни слова. Я не хотела разрыдаться перед Сантино. Это, вероятно, только разозлило бы его и смутило меня, и я уже сделал достаточно этого.

Тяжелые шаги крались за мной.

— Анна, остановись.

Я не падал и не замедлялся, когда шел по новому подземному туннелю, соединяющему наш дом с караульным помещением. Сантино догнал меня в нашем подвале, его пальцы сомкнулись на моем предплечье. Я остановилась и посмотрела на его высокую фигуру.

— Если ты беспокоишься, что я плохо справлюсь, защищая тебя, потому что я не поклоняюсь земле, по которой ты ходишь, тебе не нужно беспокоиться. Я серьезно отношусь к своей работе. Я буду защищать тебя ценой своей жизни, даже если ты будешь раздражать меня.

— Это утешение, — сказал я, позволяя язвительности, которую я обычно показывал только Леонасу, пройти. Если бы Сантино не потрудился быть вежливым, я бы тоже не стал.

Сначала его незаинтересованность во мне и отсутствие разговора беспокоили меня, но в конце концов я научилась добиваться от него реакции, любой реакции на самом деле. Это стало моим любимым занятием — раздражать Сантино до тех пор, пока он больше не мог игнорировать мое существование.

Глава 2

Анна

Я сел на траву и провел карандашом по бумаге. Послеполуденное солнце согревало мою спину.

Мне потребовались часы, чтобы убедить Сантино взять меня на природу, чтобы я мог нарисовать что-то еще, кроме нашего дома или заднего двора. В конце концов он отвел меня в парк недалеко от дома и с тех пор вел себя так, как будто я была воздухом.

Я бросила на него еще один косой взгляд. Он стоял в нескольких шагах справа от меня, скрестив руки на груди, и осматривал наше окружение. Любой, у кого есть хоть капля разума, понял бы, что он был моим телохранителем.

Я царапала карандашом по бумаге, пытаясь правильно изобразить резкую линию его челюсти и зловещий хмурый взгляд. Сантино уже некоторое время был моей любимой моделью, конечно, он не знал. Я мог представить, что бы он сказал, если бы узнал, что все наши поездки в разные места были бессмысленными, потому что я всегда рисовал его. Иногда я позволял себе вольности с его одеждой и менял ее на одежду из другого века, чтобы дать волю своим творческим сокам. Сегодня я выбрала ковбойскую шляпу и ковбойские сапоги для его наряда.

Его глаза впились в меня, и, как обычно, резкий блеск в них послал приятную дрожь по моей спине. Никто другой не заставлял меня чувствовать себя так, определенно не ребячливые мальчики в моем возрасте.

Люди хотели угодить мне. У меня не было проблем с привлечением людей на свою сторону, но мои социальные навыки были совершенно бесполезны против упрямства Сантино. Он хотел ненавидеть эту работу и, следовательно, не любить меня, и не позволял себе чувствовать по-другому.

Я не был глуп. Я знала, что моя влюбленность в Сантино была совершенно нелепой по разным причинам, главной из которых он был на десять лет старше меня. Тем не менее, я иногда мечтал о том, как это будет, когда я стану старше.

Я вернулась к своему рисунку, затеняя ковбойские бриджи. Потерявшись в своих мыслях, я понял слишком поздно, когда на меня упала тень. Я вскинула голову и обнаружила, что Сантино пристально смотрит на меня и мой рисунок с ним.

«Ты не должен рисовать меня», — прорычал он, вырывая бумагу из моего планшета.

«У тебя очень выдающаяся челюсть. Это привлекательный объект», — сказал я.

Я видел, что Сантино думал, что я сошел с ума. «И почему, черт возьми, ты заставил меня выглядеть как ковбой?»

Я пожал плечами. «Становится скучно постоянно рисовать тебя в джинсах, рубашке и кожаной куртке».

Сантино покачал головой, что-то бормоча себе под нос, и разорвал мой рисунок на части.

«Эй!» Я закричала, вскочив и попытавшись вырвать остатки моей работы из его рук. Это было бесполезно. Сантино просто заблокировал меня своим боком и спокойно скомкал бумажные кусочки