Гадалка для холостяка - Анна Белинская Страница 2

— Да-да, сынок. Я хочу, чтобы ты сегодня ко мне заехал, — просит Рудольфовна и демонстративно начинает кашлять в трубку.

Потом хрипеть, свистеть… А после должен быть храп…

Три, два…

— Хррр…

Я же говорил.

Так происходит всегда, когда возникает экстренный случай. Мы с ба обусловились, что я навещаю ее два раза в неделю по будним дням и один в выходной. Но если возникает критическая ситуация, я, безусловно, всегда на старте.

На этой неделе тариф посещений израсходован, поэтому у бабули в загашнике остался лишь чрезвычайный случай. И она им решила воспользоваться.

— Что случилось?

— Это не телефонный разговор, Илюш. Приезжай и поговорим, — кряхтит Рудольфовна.

Размышлять и спорить мне уже некогда, потому что я уже слышу, как к двери начинают сгущаться студенты.

— Ладно, ба. Заеду после семи. Годится?

— Годится, сынок, годится, милый. И не забудь товар, — очень даже живенько бросает вдогонку ба и отключается, будто только что не умирала.

Усмехнувшись, ставлю на телефоне напоминалку «Товар» и поворачиваюсь на звук вваливания в аудиторию первых студентов.

Глава 2. Несговорчивый доцент

— Брось меня, Решетникова, я больше не могу, — задыхается Авдей и упирается ладонями в колени, сгибаясь в три погибели. Парень запыхался и дышит тяжело, обливаясь потом, пока мы бежим из одного крыла учебного корпуса в другой.

Нас задержали на практикуме по технологическим наладкам и испытаниям, будь они прокляты! Вернее, это мой одногруппник Авдей задержался, дописывая за меня эксплуатационный расчет и сводя его в таблицу. Поэтому я останавливаюсь и дружелюбно жду тучного парня с мелкими бисеринками пота на лбу.

Смотрю на время в телефоне, показывающее, что до начала семинара остается ровно одна минута, и я готова принять предложение своего одногруппника и бросить боевого товарища. Но моя совесть стучит мне по темечку, напоминая, что учиться мне с отличником Авдеем Мавдейкиным еще полтора года.

— Нет, командир, — подхватываю парня и закидываю его огромную лапу себе на плечо. Ноги подкашиваются, а в нос ударяет запах невыносимого пота. Буэээ. — Своих не бросаем, — вру я и морщусь.

Терпеть, Решетникова, Бог терпел, велел нам терпеть! Кто за тебя будет величину для водотрубных котлов, допускающих шарошипение, искать? Поэтому молча напряглась, собралась и задержала воздух, как минимум минуты на две, потому что мокрая подмышка Авдея пялится на мое ухо.

— Ты такая сильная, Янка, — лыбится одногруппник. — И пахнешь вкусно, — парень наклоняется и шумно втягивает запах моей макушки.

Пф-ф! С первым утверждением согласна на все 100. Если бы Мавдейкин побегал столько, сколько ношусь я с подносами между столиками, тоже бы подкачался и, возможно, схуднул! И я бы сейчас не корячилась, волоча это бренное рыхлое тело. А на счет второго — спорный вопрос, потому что теперь я, вероятно, пахну Мавдейкиным Авдеем и его пОтом.

— Давай-давай, шевелись, — передернув плечом, скрючиваю мину, отвернувшись в сторону, чтобы Авдей не заметил.

Сумка падает на локоть, а светлая прядь волос сползает на глаза. Сдуваю ее и вздрагиваю от трезвонящего, раздирающего перепонки звонка.

Вот же велкопоповицкий кОзел!

Нужно ускориться, потому что сейчас у нас начнется пара у самого несговорчивого преподавателя курса.

За неполные три года обучения ни с одним преподавателем у меня не было проблем. И только с Мироновым Ильей Ивановичем у нас не случилось взаимной симпатии.

Как только последний входящий в аудиторию одногруппник тянет за собой дверь, входим мы с Мавдейкиным.

Занимаем первую пустую парту. Я бы с огромным удовольствием забилась повыше, можно даже в космос, но у Мавдейкина туго со зрением, поэтому мне тоже приходится сидеть за партой для ботанов. Потерять пригретое место рядом с отличником — для меня роскошь непозволительная. Мне и так еле удается выдерживать на себе его масляные взгляды. Я думаю, что мой одногруппник считает, что у нас с ним типа отношения. И пусть считает, мне это выгодно, когда три года Мавдейкин решает за меня все контрольные и расчетные домашние работы.

— Здравствуйте, Илья Иванович.

— Доброе утро.

— Здрасте.

Аудитория приветствует Миронова, которому, к слову, равнодушно. Даже, если бы с ним никто не поздоровался, он бы не заметил. Впрочем, как и всех нас в классе. Он кивает в ответ, не отрываясь от своего телефона.

Вообще, он ведет себя так, будто каждый раз его заставляют идти на пары под дулом гранатомёта.

Для него каждый из нас — такая же мебель, как эти деревянные парты.

Он не выделяет абсолютно никого. И даже меня.

Когда после зимних каникул я увидела Миронова в первый раз, у меня защипало глаза. В тот момент мне подумалось, что красавец с обложки глянцевого журнала, звезда рилсов инсты случайно заблудился в нашей аудитории, выискивая фотоагентство.

На моей специальности преподают исключительно профессора-старички, инженеры-заумники и кандидаты наук. И какова была моя радость, что среди всего этого пенсионного фонда затерялся молодой привлекательный препод.

Я ошибалась.

С нашими старичками найти общий язык оказалось легче, чем с этим красавчиком-снобом.

К слову, наверное, стоит рассказать о себе, о вузе, в котором я обучаюсь, и направлении подготовки, выбранном мной не случайно.

Вообще, в моей без полутора месяца двадцатидвухлетней жизни всё не случайно, а четко продуманно и выверено. На волю случая рассчитывать не рационально в моем случае, когда в кармане моей худой куртки ни копейки, а в холодильнике — гуляет запах сырокопчёной колбасы, оставшийся после предыдущих квартиросъёмщиков. Это, конечно, я утрирую, но смысл понятен.

Итак, меня зовут Решетникова Яна, и каждый свой шаг я стараюсь обдумывать и просчитывать. Если бы не мое умение выкручиваться и приспосабливаться, уверенна, Москва уже давно бы меня пережевала и выплюнула вместе с моими кроссовками, которые я ношу третий год и подклеиваю супер-моментом. А пока я стою у нее поперек горла костью и не собираюсь её покидать.

Всё потому, что у меня есть цель.

Эту цель я поставила себе еще в двенадцать лет, когда осознанно решила, что донашивать за двумя старшими сестрами куртки и обувь мне не нравится. Я выросла в городе за двести двадцать километров от столицы. Бывший железнодорожный узел теперь называется городом, в котором подростки до сих пор колбасятся под Децла, а автобусы ритуальных услуг «Зодиак» вояжируют по улицам чаще, чем маршрутки. Кроме стариков, алкашей и скинхедов в нашей деревне никого не осталось, потому что те, кто поумнее