Джоди Малпас - Одна отвергнутая ночь Страница 2

Я просто не осознавала, что бегу прямиком в ещё большую проблему. Уильям. Знаю, это только вопрос времени — он найдет меня снова. Я видела удивление на его лице, когда он заметил меня и точно узнал Миллера. Уильям Андерсон и Миллер Харт знакомы, и Уильям заинтересуется, откуда я знаю Миллера, и, Боже упаси, чтобы он интересовался тем, что я делала в том отеле. Я не только провела две недели в аду, я провела две недели, оглядываясь через плечо в ожидании его появления.

***

Заставив себя принять душ и надеть первое, что попалось под руку, спускаюсь с лестницы и нахожу Нан стоящей на коленях, загружающей стиральную машинку. Я молча сажусь за стол, только у бабули, кажется, все эти дни на меня настроен радар, и каждое движение, каждый вздох и каждая слезинка замечены, не важно, находится ли она со мной в комнате или нет. Она переживает, но не понимает, сочувствует и подбадривает. Попытки заставить меня увидеть положительное в моих встречах с Миллером Хартом стало целью ее жизни, только я не вижу ничего, кроме неминуемых страданий, и не чувствую ничего, только затянувшуюся боль. Никого больше быть не может. Ни один мужчина не разожжет эти чувства, не заставит меня чувствовать себя защищенной, любимой и в безопасности.

Что смешно, на самом деле. Всю свою жизнь я презирала то, что мама бросила меня ради жизни среди мужчин, удовольствий и подарков. А потом выясняется, что Миллер Харт — мужской эскорт. Он продает свое тело, берет деньги за то, что доставляет женщинам удовольствие. Для него каждый раз, когда он брал у меня свое, ласково держал в своих руках, это был способ стереть грязь от встреч с другими женщинами. Из всех мужчин в мире, кто мог бы так всецело меня пленить, почему это сделал именно он?

— Хочешь пойти со мной на сбор клуба по понедельникам? — буднично спрашивает Нан, пока я пытаюсь проглотить немного хлопьев.

— Нет, останусь дома, — отправляю ложку в миску и снова набиваю рот. — Ты выиграла в бинго прошлой ночью?

Фыркнув пару раз, она захлопывает дверцу стиральной машины и начинает насыпать стиральный порошок.

— Черт побери! Пустая трата дурацкого времени.

— Зачем тогда ты ходишь туда? — спрашиваю, медленно пережевывая свой завтрак.

— Потому что сотрясаю этот зал бинго, — она подмигивает и едва заметно улыбается, и я молча умоляю ее не приставать ко мне снова со своими ободряющими словами. Мои мольбы не услышаны. — Я провела годы, оплакивая смерть твоего дедушки, Оливия, — ее слова немного шокируют: упоминание дедушки — последнее, чего я ожидала. Жую теперь еще медленнее. — Я потеряла спутника жизни и выплакала океаны слёз. — Она пытается посмотреть на вещи в перспективе, и именно в эту секунду я спрашиваю себя, неужели бабушка думает, что я настолько жалкая, чтобы так убиваться по мужчине, с которым знакома совсем недолго. — Не думала, что снова когда-нибудь почувствую что-то, свойственное человеку.

— Я помню, — говорю тихо. И помню, насколько приблизилась к тому, чтобы умножить горе Нан. Она еще не отошла от исчезновения моей мамы, когда столкнулась с преждевременной кончиной ее обожаемого Джима.

— Но это случилось, — она ободряюще кивает. — Сейчас ты этого не чувствуешь, но вот увидишь, жизнь продолжается, — теперь она поднимается по лестнице, а я размышляю над ее словами и чувствую вину, ведь я горюю о том, что едва ли имела. И еще большую вину за то, что она, в попытке утешить меня, сравнивает это с потерей своего мужа.

Погружаюсь в воспоминания, встреча за встречей, поцелуй за поцелуем, слово за словом. Мое размытое сознание, кажется, во что бы то ни стало стремится мучить меня, но это моя собственная глупая ошибка. Я просила этого . У безнадежности теперь новое лицо.

Звон мобильника заставляет меня подскочить на стуле, вырывая из мыслей, где все потери снова становятся реальными. Я не особо хочу с кем-то выходить на связь, в особенности с мужчиной, по чьей вине разрывается сердце, поэтому при виде его имени на экране бросаю ложку в миску и безразлично пялюсь на экран. Сердце рвется из груди. Я впадаю в панику и еще больше вжимаюсь в спинку стула, как можно больше увеличивая расстояние между мной и телефоном. Не могу отодвинуться еще дальше, потому что каждая безвольная клеточка тела впала в ступор. Не работает ничего, только чертова память, и она приносит новую боль, заставляя мысли проходить через каждый момент, проведенный с Миллером Хартом. Глаза наполняются слезами отчаяния. Не слишком осмотрительно открывать сообщение. Ну конечно, неосмотрительно открывать это сообщение. Только прямо сейчас я не очень-то осмотрительна. С тех пор, как встретила Миллера Харта.

Хватаю телефон и открываю сообщение.

Как ты? Миллер Харт

Хмурюсь, глядя на экран, и перечитываю сообщение, спрашивая себя, думает ли он, что я уже могла его забыть. Миллер Харт? Как я? Как я, по его мнению? Танцую на потолке, потому что совершенно бесплатно получила несколько раундов с Миллером Хартом, самым скандально известным мужским эскортом Лондона? Нет, не бесплатно. Далеко не бесплатно. Время и опыт, пережитый с этим мужчиной, дорого мне обойдутся. Я еще даже не начинала переваривать то, что случилось. В голове куча вопросов, все перемешалось, но мне нужно распутать и разобраться с каждым, прежде чем я смогу это осмыслить. С одним только фактом, что единственный мужчина, с которым я разделила всю себя, вдруг исчез, безумно сложно жить. Только попытки понять, почему и как, являются изнурительной работой для эмоций, отказывающихся заглядывать на вершину моей потери.

Как я?

— Гребаная развалина! — я ору на свой телефон, нажимая на кнопку удалить снова и снова, пока большой палец не начинает болеть. В порыве злости, швыряю телефон через кухню, даже не вздрогнув от грохота, когда он, врезавшись в кафельную стену, разлетается на мелкие кусочки. Падаю на стул, сквозь бешеное дыхание едва ли слышу спешный звук шагов по лестнице.

— Какого черта? — шокировано кричит Нан из-за моего плеча, только я не оборачиваюсь, чтобы увидеть потрясенный взгляд, который, должно быть, омрачает ее старое лицо. — Оливия?

Резко встаю, отчего стул отлетает, звук скрипа ножек по полу эхом заполняет нашу старую кухню.

— Я ухожу, — не смотрю на бабушку, сбегая, просто мчусь по коридору и яростно срываю с вешалки свою куртку и сумку.

— Оливия! — ее шаги почти настигают меня, когда я, распахнув входную дверь, чуть не сбиваю с ног Джорджа.

— Утр — ох! — Он смотрит, как я протискиваюсь мимо него, и я только успеваю заметить, как радостная улыбка на его лице превращается в шокированную гримасу, прежде чем я убегаю по дорожке, ведущей от дома.