Хороший брат (СИ) - Черничная Даша Страница 2

Он расстегивает пряжку ремня на джинсах. Увидев его возбуждение, я сглатываю и испускаю тяжелый вздох. Внутри болезненно клубится возбуждение, и я готова встать на колени и молить его о близости. Ярослав нависает сверху и снова заглядывает в глаза.

– Ярослав, - тихо зову я, изнемогая. - Пожалуйста.

Закинув голову, он рычит, а после пронзает меня одним решительным движением. Я вскрикиваю и полностью отдаюсь эмоциям и ощущениям. В каждом его движении нет любви, только ненависть, перемешанная с неутолимой жаждой. Щетина Ярослава царапает кожу, разгоняя волну мурашек. Горячие губы рисуют влажные узоры, от которых по телу пробегает дрожь. Эта близость переполняет меня, заставляет плакать от счастья

Глупая.

Когда все закончилось, я лежала на кровати и счастливо улыбалась, пытаясь отдышаться. Платье скомкано на талии, белье исчезло в недрах кровати порванной тряпкой. Хочется упасть в объятия Ярослава, но все идет по другому пути.

Он отстраняется, застегивает молнию на джинсах, поправляет футболку, поднимает глаза и окидывает меня ледяным взглядом.

Неожиданно дверь открывается, и в комнату вваливается компания. Из этой толпы я узнала только Марата - лучшего друга Яра.

– Нихрена себе!

– Вот тебе и Карасик!

– Фу-у извращенка!

– Я не понял, Яр, а почему Натали тут лежит на все готовая? Это она так соблазняет тебя?

– Натах, давай я утолю твои потребности?

Под грязный гогот и мерзкие фразы, смех, кривые улыбки я натягиваю платье дрожащими руками.

Ярослав, заслонив меня от любопытных глаз своим телом, холодно смотрит и говорит так тихо, чтобы кроме меня этого никто не слышал:

– А теперь пошла вон отсюда.

Абсолютное равнодушие на лице моего сводного брата – последнее, что я увидела, покидая дом, в котором мне никогда не было места.

Глава 2 Ненависть

– Куда ты отвез ее? - хрипло спрашиваю Марата и наполняю еще один стакан.

После того, как за Наташей захлопнулась дверь, меня унесло. Я стер кулаками улыбки с пьяных лиц друзей. Никто не смеет смеяться над ней. Все должно быть не так, хотя, возможно это даже к лучшему?

Отпиваю жгучую янтарную жидкость и чувствую, как кровь закипает сильнее. Внутри пылает огонь, выжигает все, что попадается на пути.

Я думал, что внутри не осталось ничего, кроме, выжженной пустоты, но я ошибся. Теперь там точно бездна, обжигающая и тягучая, как смола. Удушающая.

– Не думаю, что ты имеешь право задавать этот вопрос, - устало отвечает Марат, подходит ко мне и отбирает недопитый стакан.

– Я имею на это право! - пьяно вскрикиваю.

– Уверен? - спрашивает с наездом Марат и выливает содержимое стакана в фикус.

– Уверен! - я уже ни в чем не уверен. - Отвечай.

– Зачем тебе это знать? - спрашивает с вызовом.

– Маратик, ты берега попутал?

Друг демонстративно вскидывает бровь.

– Просто скажи, куда ты отвез ее?

– Яр, скажи мне: какого черта тебе нужно знать, куда я отвез Наташу? Она больше не нужна тебе, забудь. Отпусти девочку.

– Нет, - не в силах стоять, я плюхаюсь на диван и откидываю голову на спинку.

– Ты сделал, что хотел. Хотел мести – получай, наслаждайся. Хотя что-то не заметно, что ты наслаждаешься.

Не такой мести я хотел, не такой. Марат садится в кресло и закидывает ногу на ногу, сканируя меня взглядом. Какое к чертям наслаждение, когда я горю, испепеляю свою душу. Теперь я точно знаю, что она у меня была.

Я заварил котел ненависти и решил искупаться в кипящей жиже.

– Наслаждаюсь, - закрываю глаза и чувствую, как сильно гудит голова.

– Вижу, - хмыкает безрадостно друг.

То, что было… Это было слишком. Не знал, что близость с девушкой может разнести душу на частицы, на молекулы, которые нереально собрать. До сих пор чувствую запах мороженого на губах.

Она на вкус, как гребаное мороженое, которое теперь нежной сладостью плескается в крови.

– Мне надо знать, где она, - открываю глаза и пытаюсь сфокусировать взгляд на Марате.

Друг медлит, осматривает меня с болезненным выражением на лице:

– Она на городской квартире, в которой идет ремонт. Отцу не звонила.

Это причина, по которой Наташа оказалась в отцовском доме. Ее отец уехал в очередную экспедицию к черту на рога, начал ремонт, а свою дочурку пристроил к нам. Как будто моя жизнь и без этого была чересчур легкой.

Рядом со мной поселился ангел с черными крыльями за спиной и вкусом мороженого на губах.

– Она может что-то сделать с собой? - спрашиваю севшим голосом.

– Об этом надо было думать до того, как ты решил слить ее, - со злостью в голосе бросил Марат.

Я не сливал ее.

Вернее, нет, не так. Всему виной мамаша Карасика. Меркантильная сука, строящая из себя бедную овечку и разрушившая семью моих родителей.

Я должен сделать так, чтобы она исчезла из нашей жизни навсегда и забрала с собой мою сводную сестру.

Я обязательно придумаю что-нибудь с выжигающем в груди желанием оставить ее себе. В конце концов, мы не родственники и не имеем никаких долгов перед общественной моралью. Но черт возьми, лепилось своей матери и я не могу забыть об этом.

Обязательно придумаю куда деть выжигающее в груди желание оставить ее себе. В конце концов, мы не родственники и не имеем никаких долгов перед общественной моралью. Но, черт возьми, ее мать уничтожила мою семью и я не могу забыть об этом.

Распахиваю глаза, подрываюсь с дивана и сметаю все, что стояло на столике. Беру статуэтку, подхожу к бару и крушу бутылки. Реву, как зверь, ломаю мебель, оставляю полосы на стенах, бью дорогущие картины.

Похрен на то, что это чужой дом. Здесь только что разбилось кое-что гораздо ценнее подделки «Оскара».

Обессиленно падаю на пол, прямо на стекло. Смотрю на руки и вижу кровь. Флешбек возвращает на час назад, и я вспоминаю нежное, чистое тело в белом платье. Красивые и до омерзения доверчивые глаза. Мягкую улыбку и тонкий голосок, зовущий меня по имени, просящий об удовольствии. Хрупкие руки, нерешительно касающиеся моих плеч.

Сглатываю ком и пытаюсь выровнять дыхание.

– Легче стало? - Марат сидит в том же кресле и следит за мной с каменным выражением на лице.

Отрицательно качаю головой и роняю статуэтку. Мой друг, как светлое Альтер-эго. Человек, который всегда говорит правду в лицо и одновременно с этим прикрывает спину, даже если я начинаю превращаться в беса.

Слышу приближающиеся шаги. Марат присаживается передо мной на корточки:

– Знаешь, Яр, ты мой друг, бесспорно. Но сейчас я уйду, а ты сам варись в этом шлаке, раз заварил его, гребаный вершитель судеб.

Друг встает и двигается к двери. Не поднимая головы, я окликаю его:

– Марат. Увези ее. Пускай она уедет.

Так будет лучше. Наташа должна спастись от меня.

Глава 3 Кажется я мертва

Не помню, как попала в квартиру, кажется, кто-то меня привез.

Кажется, я сама назвала адрес, а может быть не произнесла ни слова. Кажется я плакала, или была так шокирована происходящим, что мозг заблокировал боль.

Кажется, мне что-то говорили, но я помню лишь звон в ушах.

Кажется, я мертва, но рефлекторно продолжаю дышать.

Квартира встретила меня пустотой. Тишина и одиночество - то, что нужно сейчас. Я бросаю на пол сумочку и стягиваю платье, на котором не до конца застегнута молния.

Спускаю его к босым ногам и ошарашенно гляжу на них. Где моя обувь? Я ушла из чужого дома босиком, оставив туфли. Долбаная Золушка.

Из горла вырывается нервный смех, потом всхлип, а после рев, перемешанный с безумием. Я иду в душевую и становлюсь по струи воды. Она теплая? Или холодная? Ничего не чувствую.

Только безумие, перемешанное с отчаянием.

Меня наказали.

За что? Наверняка кто-то знает ответ. Было бы здорово, если бы мне тоже объяснили. Но кто я такая?

Намыливаю мочалку и пытаюсь стереть с себя Ярослава, сдираю кожу до покраснения, но очищение не наступает. Он глубоко внутри меня. Пульсирует под кожей, ощущается на кончиках пальцев. Туда не достать мылом, не просунуть руку, не стереть.