Рождество в Куинси - Девни Перри Страница 2

Двери лифта звякнули, открываясь, и я втащила себя в кабину, глубоко вдыхая аромат хвои и цитрусовых. Эта смесь была успокаивающей и особенной, так, как должно было пахнуть Рождество. Музыка не звучала, когда лифт доставил меня на мой этаж, и когда я вышла, тот же тонкий аромат доносился по коридору до моего номера. Когда я открыла дверь в номер 410, я чуть не расплакалась.

Он был… совершенен. Именно такой, каким я себе представляла. Именно тем, на что я надеялась.

Восхитительный. Тихий. Воздушный, но в то же время уютный.

Прикроватная лампа горела, а у изножья кровати стояла чёрная коробка из-под обуви, перевязанная красной атласной лентой. Шторы были задёрнуты, и за окном была чёрная ночь, за исключением слабого света, исходящего от окружающих предприятий и домов маленького городка. В отличие от холла и мест общего пользования, в номере не было и намёка на рождественское настроение.

Я прислонила чемодан к стене у двери, бросила сумочку на кровать и развязала ленточку на коробке. Внутри меня встретила пара плюшевых белых тапочек. Я вытащила их и провела пальцами по мягкому искусственному меху.

Так вот почему они спросили мой размер обуви, когда я звонила, чтобы забронировать номер.

— Очко в пользу гостиницы «Элоиза».

Я открыла верхнюю часть коробки, которую дала мне Элоиза. Внутри лежал изящный шоколадный трюфель.

— Второе очко.

За свою жизнь я останавливалась в бесчисленных пятизвёздочных отелях, и пока что «Элоиза» не отставала от них. Не говоря уже о том, что цена за эти выходные была в разы меньше той, что я потратила бы в другом месте.

Несмотря на то, что все думали обо мне — Клео Хиллкрест, единственной дочери технологического магната и миллиардера Рэя Хиллкреста, — я не была легкомысленна с деньгами. Я платила за этот номер сама, из заработанных мною денег, а не унаследованных. Я летела в Куинси тремя коммерческими рейсами, хотя и раскошелилась на первый класс.

Эта поездка была единственным отпуском за последние годы и рождественским подарком самой себе.

Телефон зазвонил в кармане пальто, и я отложила тапочки в сторону, чтобы ответить на звонок. На экране высветился номер пекарни.

— Привет.

— Привет. Ты добралась? — спросила Бринн.

Я села на край кровати, скинув каблуки.

— Добралась. Как всё прошло сегодня?

— Просто отлично, — сказала она. — Было много народу, все набирали продукты перед кануном Рождества. Но у нас был хороший день в кассе. Витрина почти пуста.

— О боже, — чувство вины сильно кольнуло. — Как ты думаешь, я оставила достаточно, чтобы её пополнить? Возможно, тебе придётся заказать новую партию сахара…

— Клео, — она растянула моё имя, прервав меня. — Не волнуйся. Я справлюсь с пекарней. Завтра утром витрина будет заполнена. Наслаждайся следующими несколькими днями и позволь мне с этим разобраться.

Я вздохнула, надевая тапочек.

— Я не сомневаюсь в тебе. Я просто… У меня хреново получается быть в отпуске.

— Да, — она засмеялась. — Я знаю.

Бринн работает в моей пекарне уже три года. Она была невероятно талантливым кондитером, а также замечательным другом. Она знала, как сильно меня вводит в стресс Рождество, и этот отпуск в Куинси был её идеей. Она уже приезжала сюда однажды, останавливалась в этом самом отеле и обещала мне, что я буду в восторге от нескольких дней в этом очаровательном городке.

— Хорошо. Позвони мне, если тебе что-нибудь понадобится.

Всё, что я планировала на следующие три дня, это зарыться поглубже в этот матрас с подушками и смотреть как можно больше фильмов «Hallmark»[1].

— Если здание не затопит или не будет гореть, я тебе не позвоню, — сказала Бринн. — Развлекайся. Спи. Расслабься.

Я надела второй тапочек и забралась поглубже в кровать.

— Спасибо.

— Не за что.

— Ты хотя бы немного скучала по мне сегодня?

Поиск комплиментов не красит меня, но в свою защиту скажу, что у меня был очень длинный день.

— Когда на меня накричал парень, потому что заказал шоколадный пирог с кремом, а хотел яблочный, да, я скучала. И когда я обожгла руку о духовку, потому что торопилась, я очень скучала по тебе. Ты делаешь лучшие пакеты со льдом. Но сегодня был хороший день. И завтра будет хороший день. Мне нравится, что я могу управлять этим местом в одиночку. Это вызов, но я справлюсь, так что спасибо, что доверила мне эту возможность.

О, она была хороша. Теперь я чувствовала себя виноватой за то, что не оставляла её во главе пекарни раньше.

— Ты лучшая. Счастливого Рождества.

— Счастливого Рождества. Увидимся позже на этой неделе.

Я отбросила телефон в сторону и оглядела номер. Приехать сюда, уехав из Калифорнии — всё равно что шагнуть в другой мир. Снаружи падал снег, покрывая всё пушистым слоем. Было бы легко оставаться здесь день за днём, расслабляясь в этом номере и делая вид, что внешнего мира не существует. Но три дня — это всё, что у меня было. Я пропустила сегодняшний день в пекарне и не буду там в канун Рождества. На Рождество мы закрыты, а мой рейс домой рано утром следующего дня. Три рабочих дня — не такой уж большой перерыв, но Бринн права.

Я не брала отпуск с тех пор, как открыла «Крошки» пять лет назад. В основном потому, что у меня не было никого, кто бы управлял пекарней до Бринн, и даже с ней мне нравилось быть привязанной к своим кондитерским изделиям и творениям.

«Крошки» была не просто моей работой, это была моя страсть.

Я сняла пальто, бросив его на пол, и устроилась на подушках. Двуспальная кровать была сделана из богатого красного дерева. Кремовый плед был достаточно толстым, чтобы проглотить меня целиком — что я и планировала. Подушки были пушистыми и их было много. На широком комоде напротив кровати стоял телевизор.

Этот номер был блаженством. Он был стильным, и в нем не было ничего, что, казалось бы, типичным для отеля, даже мебель. Когда я позвонила, чтобы забронировать номер, клерк — возможно, это была сама Элоиза — сказала мне, что я заняла последний номер. Несмотря на то, что гостиница была переполнена, за дверью не было слышно ни звука, вероятно, из-за толстого ковра в коридоре.

На стене над моим плечом висела черно-белая фотография Куинси 1950 года, судя по дате в углу. Он выглядел похожим на город, в который я приехала,