Агония Хана - Ульяна Соболева Страница 2

Со слезами на глазах, не соображая, за что бьет. Ведь это я. Неужели он не видит по моим глазам? Не чувствует меня сердцем? И эта ненависть в его глазах ослепительно жесткая, колючая, острая, как лезвие опасной бритвы. И я режусь о ее края, чувствуя каждую грань презрения. И это невыносимо больно – осознавать, как сильно ненавидит тебя тот, кто так беззаветно любил.

Дергает к себе, удерживая за шею.

– Как же красиво тебя научили притворяться. Научили быть ею…Перекроили твое лицо и тело под нее…вот почему ты лежала в больнице, да, тварь? Тебя вылепливали по ее образу и подобию. Тебя создавали, чтобы ты сводила меня с ума.

Говорит и в то же время вытирает кровь, стекающую по моему подбородку. Говорит вкрадчиво и даже почти ласково. Но я знаю, что этот тон не сулит мне ничего хорошего. Хан зол, он не просто зол, его трясет от злости и ярости. И виновная для него только я. Он уже обвинил и вынес приговор. Ни одно мое слово ни в чем его не убедит. Но я еще этого не осознаю. Я сама вся, как раскрытая рана. Воспоминания, которые обрушились на мое сознание, вся моя любовь к нему лишила меня возможности думать, сделала слабой и уязвимой.

– Нееет…это же ложь…ложь. – плачу и цепляюсь за его руки, а он выдирает их из моих ладоней будто ему противны мои прикосновения.

– Ты есть ложь! – шипит мне в лицо. – Ты вся соткана из лжи. Даже твой голос, все в тебе лживое.

– Зачем мне лгать? – шепотом спрашиваю и не могу удержаться, чтобы не погладить его бородатую щеку, но он перехватывает мою руку за запястье и заводит мне за спину.

– За деньги. Сколько тебе заплатил Сансар за мою смерть? Ты ведь здесь для того, чтобы меня убить? Что они научили тебя делать? Отравить мою еду? Вонзить мне нож в сердце? Или…, – он смотрит в мои глаза и отрицательно качает головой, – Нееет…им это не нужно. Это ведь слишком просто. Тебя научили мне лгать и сводить меня с ума. Медленная смерть, что может быть лучше, да, Алтан?

– Я. я не Алтан!

– Ты! – вцепился в мое горло с такой силой, что мои глаза широко распахнулись, – Ты будешь тем, кем я скажу.

В этот момент мне удалось высвободиться из его цепкой ладони, и я хрипло простонала.

– Зачем…зачем мне тебя убивать, если ты уже мертв? Зачем…ты слеп, глух и ты…ты весь онемел, потому что не чувствуешь меня! Это же я! Твоя птичка! Посмотри на меня, посмотри мне в глаза! Я здесь, я… я вспомнила. Я люблю тебя, Тамерлан!

Схватила его за руку и прижала к своей груди.

– Здесь все еще есть ты!

В черных глазах блеснули слезы, и лицо исказила маска страдания, а потом рот оскалился в дикой злобе.

– Красивая попытка! – выламывая мне запястье, – Безумно красивая… – в черных глазах все еще блестят слезы, – Только я все знаю. Знаю, как ты просматривала видео с камер Албасты, изучала мои повадки, изучала ЕЕ слова…Я все, бл**дь знаю, понимаешь? И о том, что ты…ты, сука, была девкой Дьявола, тоже знаю. Ведь он должен был убить меня, отвечай? А потом ты не вытерпела и лечила своего любовника!

– О Боже! Что ты несешь? Какой Дьявол? О чем ты? Они внушили тебе все это…не я свожу тебя с ума, ты сам сходишь, сам!

– Кто они?

– Ннне знаю. Твои враги.

– А это? – ткнул мне в лицо бумагами, достав их из-за пазухи. Ткнул буквально вытирая меня ими, грубо впечатывая мне в лицо.

– Это тоже бред? ДВА ДОЛБАНЫХ ТЕСТА! И все, сука, все отрицательные! Зато…зато один положительный. С ее останками. С останками моей птички. Она мертва. А ты…ты – та мразь, которая хочет воспользоваться моим горем и влезть на ее место. Я говорил тебе, что ты никогда не станешь ею. Как бы не старалась.

– Сделай третий тест, прямо сейчас. Отвези материал сам…или со мной вместе.

Взмолилась, заламывая руки.

– Зачем? Зачем мне это нужно? Или ты подкупишь кого-то в лабораториях? Мне хочется сдирать с тебя кожу живьем…но я потерплю. Пока что ты мне нужна.

Мне страшно и больно от его слов, и пол уходит из-под ног. Меня всю трясет от дикого ужаса и от понимания – мне не верят. Меня считают лживой подделкой и ничто теперь и никто не помогут мне заставить Хана поверить…

– Тамерлан!

– Хан! С этой секунды я для тебя Хан и твой господин. Смотреть только в пол и со всем соглашаться. Одно неверное движение, и я тебя уничтожу. Не забывай, что ты – никто!

Притянул к себе еще ближе.

– Сколько стоила твоя внешность? Что еще в тебе переделали, чтобы свести меня с ума. А твой…твой любовник, куда он тебя трахал. В зад? В рот? Или твою дырку зашили? Вот почему она была такой узкой? И зачем? Тебя легче было выдать за Ангаахай, если бы ты была не целкой. Зачем все это?

– Не знаю…, – ответила со слезами и облизала разбитые губы. – Я ничего не знаю. Мной играют против тебя. Меня используют…Она…она предлагала мне выкрасть бумаги, предлагала, а я отказалась. Она хотела, чтобы я убила тебя…это правда. Но я не стала…даже когда не помнила себя, все равно любила. Я отказалась и…

Расхохотался зло, надтреснуто. И мне стало жутко от этого смеха. Таким я его никогда не видела. Он больше не походил на того человека, которого я знала. Это был чокнутый психопат с безумными глазами.

– Отказалась, чтобы сыграть в свою игру. Зачем тебе деньги Сансара, если можно получить все от меня! Я видел…и слышал все записи ваших разговоров. В моем доме работают камеры и жучки. Я всегда и все знаю!

– Все не так…все было не так! Позволь мне рассказать тебе! Тамерлан! Любимый!

Схватил за щеки и изо всех сил оттолкнул от себя так, что я врезалась в стену.

– Дать тебе возможность жалить, змея? Нет, ты будешь молчать и заговоришь тогда, когда я скажу.

– Заставь Цэцэг говорить! Заставь ее сказать правду!

– Цэцэг больше никогда не заговорит. Она лишилась языка и сослана прочь!

Я смотрела на него и глотала воздух, не веря, что это происходит на самом деле, не веря, что Тамерлан не узнает меня.

– А теперь я хочу, чтобы ты внимательно меня слушала. Одно неверное движение в этом доме, и я прикажу своим людям насиловать тебя часами при мне. Насиловать так