Алёнушка для босса (СИ) - Амурская Алёна Страница 2

Свой приказ он сопровождает кивком в сторону моего подъезда. Я послушно делаю шаг к нему, завороженная повелительной хрипотцой мальчишеского ломко-низкого голоса. Тембр у него ещё не сбалансировался, как это бывает у подростков, и оттого кажется невероятно будоражащим.

Мое пока ещё детское сердечко в груди ускоряет свое биение. Я восхищена, испугана и сконфужена происходящим одновременно. Никто и никогда ещё вот так пугающе напористо не вступался за меня.

Какой же он классный! Хочу найти в себе такую же уверенную смелость, как у него... и не могу. Поэтому робко прячу глаза и делаю ещё два шага в сторону своего подъезда.

Рывок за волосы, заплетённые в косичку, ощущается как удар по голове.

- Ой! - вскрикиваю, хватаясь за свой затылок. Кожа там из-за резко натянутых корней волос горит, как ошпаренная кипятком воды, а на глаза непроизвольно набегают слёзы.

Оглядываюсь и затуманенным от боли зрением вижу... своего одноклассника Сергея! Одного из самых младших участников этой взрослой шайки хулиганов. Он настолько безбашенный, что у многих в нашем классе иногда возникают сомнения в его адекватности.

- Тебя еще никуда не отпускали, Клёнова!

Чувствую, как он наматывает кончик моей косички на руку, и унизительно выгибаюсь назад. Ещё немного - и зареву от боли и отчаяния в голос, но тут руку обидчика перехватывает другая рука. Более сильная. Более уверенная.

Мальчишка в тёмно-зелёной бейсболке сжимает запястье Сергея до тех пор, пока тот, морщась, не освобождает мои волосы от своих пальцев.

- Иди домой... Алёна, - с нажимом повторяет мой защитник и обводит вызывающим взглядом всю компанию. - А если кто-то тебя попробует остановить, то пожалеет.

Возмущенный ропот задетых за живое плохишей заставляет меня напрячься в плохом предчувствии. Их много, а мальчишка в единственном числе. И эта мысль приходит в голову не мне одной.

- В самом деле, Клёнова, шла бы ты отсюда, - подаёт вдруг голос Борька, не сводя сощуренных глаз с мальчишки, - нам тут без сопливых надо разобраться с особо борзым элементом. Ещё зашибем тебя ненароком, если под ногами путаться начнешь... - и добавляет с коротким злым смешком: - Так что оставим наше с тобой маленькое развлечение на потом. Ты ведь не против?

Страшно.

От его слов мне становится так страшно, что я ощущаю в коленях противную мелкую дрожь. А язык и вовсе кажется онемевшим. Бросаю беспомощно-панический взгляд на мальчишку в зелёной бейсболке, но тот на удивление уверен в себе и собран. Даже подтверждает кивком, что я могу спокойно идти домой.

Поколебавшись, я припускаю к собственному подъезду чуть ли не бегом. Сердце в груди колотится адреналиновым там-тамом, а от испарины дикого напряжения мне неприятно и холодно.

Надо срочно рассказать обо всем родителям! Может, папа что-то придумает.... А может, позвать на помощь участкового, который живёт в крайнем подъезде соседнего дома, совсем неподалеку?

Когда я вбегаю в прихожую и зову родителей, ко мне из спальни выходит только бабушка.

- Ты чего шумишь, Алёнушка? Папа с мамой сейчас с Ванькой у педиатра. И велели передать, чтобы ты вещи собрала на выходные. Сегодня четверг, а вечером в пятницу к тете Вере поедете в гости. Не забудь взять свою...

- Бабуль, там... там на улице драка! - перебиваю я ее, чуть отдышавшись. - Один мальчик, в зелёной такой бейсболке, заступился за меня перед хулиганами, и теперь его будут бить!

Не дожидаясь реакции бабушки, мчусь прямо в уличных ботинках к окну на кухню и буквально прилипаю к стеклу.

Картина снаружи уже совсем другая.

Вместо напряжённо замерших фигур там буйствует самая настоящая бешеная потасовка с кулаками, криками и шокированными прохожими, которые успели откуда-то набежать в наш двор.

Но мальчишка, которого я ожидаю увидеть поверженным таким-то количеством противников, стойко держится. Более того, даже мне, впервые наблюдающей настоящую драку вживую, заметно, что хулиганская компания подростков робеет перед ним. То ли он заставил их устрашиться боли безжалостно умелыми ударами, то ли присутствие взрослых прохожих умерило их гонор... но никто, кроме Борьки и Сергея, не дерётся по-настоящему. Все остальные либо орут, либо втихаря пятятся за угол дома или в подъезд, чтобы скрыться.

В какой-то момент, я подмечаю, что драка ненадолго прерывается.

Борька стоит с какой-то похабно-мерзкой ухмылочкой, а мой одноклассник что-то тихо говорит мальчишке. Тот молча слушает. Но затем так резко замахивается на него, что Сергей еле успевает увернуться и пятится, постоянно выкрикивая что-то. То ли ругательства, то ли издёвки, в которых то и дело слышится моя фамилия.

- А ну прекратили быстро! - раздается громогласный голос Семёна Петровича, нашего участкового.

Понятно, кто-то тоже вовремя вспомнил о нем и успел уже вызвать при первых же признаках подросткового конфликта. Это у жильцов квартир с окнами во двор дело быстрое.

- Его бить будут, говоришь? - неодобрительно тянет бабушка над моей головой.

В этот самый момент мальчишка толкает моего одноклассника Сергея в сторону с такой силой, что тот врезается в лавочку и переворачивает ее. А Борька наносит удар мальчишке в спину, вырвав у меня испуганное:

- Ой, мамочки...

- Пока я вижу только, что это он бил того, кто его младше, - настаивает на своем бабушка. - А значит, и того, кто слабее.

Это замечание искренне возмущает меня.

- Бабуль, там Борька все первый начал, и он почти взрослый уже! А Сергей всегда сам нарывается на неприятности и лезет к другим, он же псих и...

- Насилие всегда порождает насилие, - прерывает меня бабушка. - Запомни это, и не спорь со старшими.

Мысленно я отказываюсь думать о своем защитнике в таком осуждающем ключе. Поджимаю губы и слежу, как участковый разнимает дерущихся. Но упавший за лавочкой Сергей так и лежит там, и у меня от его неподвижности бегут мурашки.

- Охохонюшки! - тревожится бабушка и поправляет очки, щурясь на улицу. - Беда, что ли, стряслась?

Всё дальнейшее - приезд скорой помощи, столпотворение во дворе, - проходит мимо меня. Участковый уводит мальчишку с собой. Я пытаюсь выйти ещё в самом начале, пока они не ушли, чтобы рассказать Семёну Петровичу свою точку зрения, но бабушка запрещает строго-настрого ввязываться в чужие неприятности. Даже в качестве свидетельницы.

- Ни к чему нам слухи о том, что из-за тебя мальчик пострадал, Алёна, - хмурится она. - Соседи косо смотреть начнут. Да и ничем ты там не поможешь, без тебя разберутся!

Сплю я в эту ночь плохо, всё думаю о мальчишке в зелёной бейсболке - как он там, что с ним теперь будет. Это ведь всё из-за меня случилось!

В школу иду очень подавленная, и даже то, что это последний день недели, пятница, совсем не радует. И Танька на большой перемене ввергает меня в полное уныние скандальной новостью.

- Я тут такое узнала о твоём сталкере, Алён... закачаешься!

- Ну и что ты узнала? - откликаюсь тоскливо.

- Этот тип - полный отморозок! - с восторженным ужасом заявляет она. - Осторожней с ним будь. Оказывается, его перевели в восьмой В к нам по просьбе мэра... потому что мамаша твоего сталкера - женщина очень лёгкого поведения! Говорят, самая настоящая профессиональная подстилка, а мэра уже давно подцепила. И сын у нее неуправляемый. Подозревают даже, что он нарик, прикинь?! Это я сегодня подслушала возле кабинета завуча, когда во время урока в туалет отпросилась. Наши училки все это на повышенных тонах обсуждали.

- Нарик? - потрясенно повторяю я. - Не может быть! Он показался мне совершенно нормальным. Мы же были с тобой на конференции по защите подрастающего поколения! Там рассказывали о признаках... ну чтоб определить, если кто-то вдруг подсел на какую-нибудь гадость...

- Ой, Алён, такие инструкции не всегда срабатывают, они общую картину показывают. А тут частный случай, может быть. Словом, с такими сомнительными типами лучше не связываться... Кстати! Твоя бабушка мне звонила, беспокоилась.