Развод. Цена моего прощения - Чарли Ви Страница 2

— Она у меня была всегда, просто ты слишком задрал свою корону, что даже не видишь людей перед собой. Я знаю, что ничего для тебя не значу, но я никогда тебе не врала. Илья твой сын и то, что ты не помнишь, как переспал со мной, не означает, что я должна ползать перед тобой и молиться на тебя.

— Если тебя что-то не устраивает, можешь съё**вать отсюда нах**. Без сына. Хоть на все четыре стороны. Не держу и никогда не держал. Но в своём доме я буду делать всё, что хочу. Приведу хоть десять баб, ты либо стерпишь, либо свалишь. Поняла?

Меня бьёт озноб. Так, грубо Кирилл со мной ещё никогда не говорил.

— Что я тебе сделала? За что ты меня так ненавидишь? Не проще было бы вообще на мне не жениться?

— Чтобы ты с моим сыном по притонам таскалась, — он смотрит на меня с презрением. Выдерживаю его взгляд и парирую.

— Я никогда не таскалась по притонам. Ты это прекрасно знаешь. А вот в твоей чистоте я порой сомневаюсь.

В два огромных шага Кирилл оказывается рядом со мной, сжимает подбородок, впиваясь пальцами в щёки, так что губы вытягиваются трубочкой.

— Сомневаешься? Ну тогда давай проверим.

Одним движением сметает со стола тесто, скалку, муку. Обхватывает руками талию и почти швыряет меня на стол.

— Кирилл не надо. Пожалуйста, не надо.

Но он лишь смотрит на меня тяжёлым взглядом, тянет подол платья на себя. Раздаётся треск материала, платье рвётся по прямой от подола до выреза на груди.

Господи, какой он страшный.

Ловлю края, разорванного платья, и трясущимися руками, пытаюсь соединить концы. Кирилл обхватывает мои ягодицы, больно сжимает их.

Его карие глаза жёстко смотрят в мои, словно упиваются страхом и болью. Другой рукой он обхватывает мои волосы и тянет голову назад. Мне приходится подчиниться, иначе останусь без волос.

— Ты пустышка, которая возомнила себя королевой. Не смей указывать мне, что я должен делать. Неужели ты думаешь, что я настолько неразборчивый, что стану пихать свой член во всё, что движется?

— Пусти меня, — шепчу ему в ответ.

— Если бы я захотел— ты бы не выходила из моей спальни…Но ты не принадлежишь к числу тех женщин, которых я люблю иметь. Поняла?

Кивнуть не могу, он всё также держит меня за волосы, поэтому дрожащим голосом отвечаю:

— Да, — мой голос еле слышно, и чуть громче добавляю. — Но один раз ты всё-таки это сделал.

— Я этого не помню. И слава богу. Я уверен ты и трахаться-то нормально не умеешь. Ну что? Хочешь ещё развод?

— Нет, — по щекам одновременно скатываются две слезы.

Их вид будто отрезвляет Кирилла. Он отпускает мои волосы, отстраняется от меня. Идёт к двери и бросает через плечо:

— Приведи себя в порядок. Выглядишь как шлюха.

Его слова бьют больнее ножа. Ненавижу его. Ненавижу.

Глава 3

— Мамочка, ты плакала? — шепчет мне Илюша и обнимает за шею.

— Что ты? Нет, конечно.

— У тебя глаза красные.

Он трогает пальчиками припухлости под глазами. Я почти час просидела в холодном душе, чтобы остудить лицо, но дети они такие чувствительные. Моего Илюшку не провести. Ему порой и видеть не надо, он всегда чувствует моё настроение.

— Просто спать хочу. Глаза устали. Так что давай ложись скорее спать. И засыпай.

Кладу сына в постель, укрываю одеялом и подтыкаю его со всех сторон, чтобы ничего не свисало с кровати.

— Расскажи сказку. Расскажи.

— О нет, — закатываю глаза в притворном обмороке.

— Ну мамочка, ну, пожалуйста. Хочу сказку.

— Ну хорошо. Только недолго, — отказать сыну я не могу. — Что тебе рассказать?

— Новую сказку хочу.

— Ну тогда…тогда я расскажу тебе про мир Волорокам. И про охотника на монстров, который живёт там. Он помогает жителям и спасает от всяких страшных монстров. Зовут его Равн. Аравелинг Одейр Ворон его настоящее имя, но он скрывает его от всех.

Сынишка слушает внимательно. До четырёх лет я перечитала ему все сказки, какие были на несколько раз. А потом начала сочинять сама. Илья любил мои сказки, а мне нравилось рассказывать ему истории, которые давно уже держала в голове. Сколько себя помнила, всегда мечтала писать. Я и училась всегда хорошо. Все книги по школьной программе были прочитаны мной на несколько лет вперёд. Обожала «Гарри Поттера» и «Властелина колец» и мечтала написать свою историю, которую когда-нибудь опубликуют в издательстве. Но мечты остались мечтами, особенно после того, как мама развелась с отцом. Потом появился отчим. Первый, второй, третий. Мама начала пить. Мужчины все меньше были похожи на мужчин. А мне, чтобы прокормить себя, приходилось подрабатывать везде, где брали несовершеннолетних. Летом я ходила в лес по грибы и ягоды, потом продавала. Зимой мыла подъезды. О каком писательстве можно было думать, когда я даже уроки делала в подъезде. Пьяные гулянки матери становились всё затяжнее. Когда исполнилось семнадцать, я сбежала. Собрала свои скудные пожитки и уехала в другой город. Мне хотелось начать жизнь с чистого листа, чтобы никто не знал мою семью и не относился ко мне предвзято. Мне этого хватило и в школе. Слушать, как шушукаются за спиной, как одноклассники, думая, что я не вижу, изображают рвотный позыв, глядя на меня. Я не заслужила такого отношения только потому, что родилась не в той семье.

Как хорошо, что мой Илюшка растёт в любви. Я никогда не позволю, никому издеваться над ним. Пусть мне будет плохо, только не ему. У меня шкура толстая, я и не такое терпела.

Илюша уже спит, а меня накрывает волной воспоминаний.

На новом месте я быстро освоилась, устроилась на работу в продуктовый магазин фасовщицей. Сначала сняла комнату, потом сдружилась с девочками, с работы. Они тоже были приезжими, и мы решили снять квартиру втроём. Всё шло хорошо. Я готовилась к поступлению в педагогический на факультет филологии. Меня тянула литература и всё, что с ней связано. Снова появилось желание писать. Но через полгода, как мы съехались, из Китая вернулась сестра одной из девочек — Ксения. Она была танцовщицей, выступала с группой в барах и ресторанах, ездила турами по разным странам. Была очень раскрепощённой. Мы ей в рот все заглядывали. Ксюша выглядела как звезда, с потрясающим телом, в стильной дорогой одежде. Она-то и вывела меня впервые в люди. Мой восемнадцатый день рождения, Восьмое марта. Она нарядила меня в свою одежду, накрасила и повела в клуб, куда временно устроилась