Мой друг - Оливия Лоран Страница 2

Я сокрушалась о том, что не знала, как оказать первую помощь, не могла ничем помочь, разве что позвонить родителям. Еще и отгребла за свои действия и за то, что, как он выразился, сую нос не в свое дело. В итоге мы разругались, и по приходу домой я всю ночь шерстила Ютуб на эту тему, а в моей сумочке появились бинты, пластыри, перекись и зеленка-карандаш.

— Оууу… — тянет подруга, добравшись до моего аккаунта в соцсетях. — Вот мы кривляемся на камеру, вот… он что, задницей светил на улице?? Ладно, дальше… ой, как мило, обнимаются голубки…

— Я просто замерзла!

— Ну да, ты постоянно с ним мерзнешь, — издевается все еще моя подруга. — А тут запрыгнула на него, чтобы получше согреться? А как он тебя за задницу держит! Вы чеее, сосались? Нифига не видно за капюшонами, — таращится на меня.

— Нет конечно! Мы просто прикалывались…

— Как и всегда. Ладно, ладно, продолжай отрицать, — пихает в бок.

А я не знаю куда деться от стыда. Пылаю, наверно, как новогодняя елка.

Артём: «Заеду в 21:00»

Артём: «21:ОО»

Артём: «Не в 22, не в 21:59, не в 21:30 и даже не в 21:01»

Артём: «А в 21:ОО!!!»

Ну и что, что я постоянно опаздываю! Тоже мне, педант!

— Соколов Артём, понимаю, что в телефоне куда интереснее, чем у нас на уроке, но не могли бы Вы рассказать нам, почему гениальность — это образ, созданный почитателями или потребителями таланта?

Артём медленно поднимается, стреляя в меня быстрым взглядом и расплываясь в улыбке.

— Гениальность — это такое понятие, которому невозможно дать логически законченное определение. При разработке проблемы гениальности возникает множество вопросов. Этому есть несколько причин. Первая: гениальность — это неисчерпаемый объект философской рефлексии, в который философия…

— Достаточно Соколов, это будет следующая тема урока, садись, — обрывает его учитель, косясь на меня.

Делаю максимально невозмутимое выражения лица. Как только перестаю быть объектом наблюдения, снова достаю телефон.

Милана: "И кто еще зубрила!"

Артём: "В 21:ОО!!!"

— Так шарит в психологии, но нихрена не разбирается в девушках, — вздыхает Вероника. — Ну идиоту же видно, что ты в него влюблена…

— Это потому, что ты знаешь. И только ТЫ! — делаю акцент на последнем слове, напоминая в очередной раз, что этот секрет необходимо унести в могилу.

С ума сойду, если кто-то узнает. Особенно ОН.

— Уверена, что как только он узнает, ваши отношения перейдут на новый уровень, — заявляет подруга.

— Или разрушатся…

Это же я, как она говорит, провожу с ним двадцать четыре на семь и вижу, кто я для него.

Мы дружим с первого класса. Я в мельчайших деталях слышала описываемые им эмоции о первом поцелуе. Естественно, не со мной. Благо, что подробностями о первом сексе не делился, этого бы я не пережила. Хм, а может его и не было? Надо спросить.

Хотя… Нет. Бред. Ему в декабре восемнадцать стукнуло, и он явно не асексуал. Именно я иногда играю роль его девушки перед назойливыми поклонницами. Хотя в нашей гимназии все отлично знают, что мы только друзья.

Я так давно в него влюблена, что уже даже и не вспомню, когда это случилось. Возможно в один из моментов, когда он защищал меня перед другими мальчишками. Или, может быть, когда поддерживал, утирая сопли, после трагической смерти бабушки. А может в тот момент, когда он познакомился с моей мамой, оказавшись впервые у нас в гостях. Как он мастерски тогда помогал нарезать салаты, не забывая отвешивать матери комплименты, аж сама заслушалась.

Нет, я никогда и ни за что не признаюсь ему. По крайней мере до тех пор, пока не буду на все сто процентов уверена во взаимности. Не представляю, что могу потерять нашу дружбу.

Мои мысли прерывает звонок, оповещающий об окончании учебной недели. Впереди выходные, и сегодня мы идем на вечеринку, которая состоится на даче у парня из параллельного класса. В предвкушении вечера улыбаюсь, прикидывая в голове, что сегодня надену.

Уже на выходе из класса меня окликает наш учитель. Подаю Артёму знак, чтобы ждал, и возвращаюсь назад.

— Мила, как мама? — интересуется тетя.

— Все нормально, приходит в себя и возвращается к привычной жизни, — пожимаю плечами.

— Она мне сегодня звонила, я приду к вам на ужин, ты же дома будешь?

— Вообще мы сегодня встречаемся с друзьями… — тяну я, не желая менять планы.

— Ну ладно, может оно и к лучшему, поболтаем с ней с глазу на глаз. Не перемывать же при тебе косточки твоему отцу, — смеется беззаботно.

— Точно, — соглашаюсь с ней.

На самом деле мне абсолютно все равно.

Он загулял со своей ассистенткой, укатив с ней на моря в Новый год под предлогом срочной рабочей командировки. В день, когда мать узнала, в доме стоял такой ор, что стены дрожали. А после мы с мамой пили вино, "паковали" его вещи и, не сдерживаясь в выражениях, словесно стелили ему скатертью дорожку. Ну, точнее я была невольным свидетелем всего этого истерического безумия. А после уже утешала мать всевозможными словами. Хорошо, что сестры не было дома, она тогда гостила у тети. Хоть у нас с ней и небольшая разница, всего два года, ей это видеть было никчему. Ей всего шестнадцать и она у нас сложный ребенок, подростковый кризис никак не утихает и даже, кажется, прогрессирует.

— Тогда до встречи, не смею задерживать, — улыбается понимающе.

— До встречи, — отвечаю в том же тоне.

Вылетаю из класса, натыкаясь на друга.

— Говорили обо мне? — интересуется самодовольно.

— Не много чести?

— А я думал, будет хвастаться своим лучшим учеником, — заявляет, задирая нос.

— Пойдем, лучший ученик, — толкаю в спину самовлюбленного болвана.

Садясь в машину Тёмы, достаю телефон, открывая смс от мамы.

— Нееет, — тяну расстроенно.

— Что там? — спрашивает друг, пристегиваясь.

— "Доча, у нас сегодня гости, будь дома", — читаю вслух.

— Я отказываюсь идти без тебя.