Светлана Алексеева - Аромат ландышей Страница 2

– А я-то тут при чем?

– Дело в том, моя хорошая, что Андрей Владимирович будет не один. Вместе с ним будет его супруга Галина Григорьевна и сын Владимир. Вы ведь хорошо знакомы. По-моему, даже немного дружны! Думаю, что пора к нему присмотреться, и повнимательнее. Он очень интересный парень! И перспективный! В следующем году заканчивает университет. К тому же факультет международных отношений! Пожалуйста, подумай над моим предложением. Пойми, дочка, это шанс! И для тебя, и для меня тоже. Пора подумать о будущем.

Такого поворота событий Лена не ожидала. Девушка растерянно захлопала глазами.

– Но у меня завтра зачет, – попыталась возразить она.

– Ты хочешь сказать, что предыдущие дни ты только и делала, что пялилась в окно? Да?! – выкрикнул отец и посмотрел на дочь. Его лицо приобрело привычное грозное выражение.

– Нет, – буркнула девушка и опустила глаза, – учила.

– Вот и молодец! – самодовольно произнес Борис Евгеньевич и облегченно вздохнул. – Ровно через час жду в гостиной!

– Хорошо, – протянула Лена и, растерянная, села на диван.

Значит, ей устраивают смотрины. А может, уже и сватовство?! И это в конце двадцатого века! В свободной и цивилизованной стране! В семье партийного работника и руководителя крупного машиностроительного завода! Внутри девушки все закипело. Нет, она не позволит с собой так обращаться! Она чувствовала и понимала: дальше так продолжаться не может. Скоро, очень скоро наступит день, когда она, словно зажатая пружина, вырвется из этого железного кулака, в котором сжимает ее отец.

Полная решимости, Лена открыла шкаф и начала перебирать вещи. На диван полетели джинсы, купленные в валютном магазине, красная марлевая блузка, привезенная матерью из Германии, и тоненький, почти прозрачный бюстгальтер, купленный у фарцовщиков. Переодевшись, девушка села за стол, отодвинула в сторону учебники и положила перед собой большую, туго набитую косметичку.

Каково же было удивление отца, когда вместо милой голубоглазой девочки перед ним предстало разрисованное, с ярким боевым окрасом чудо, облаченное, как он считал, в тряпки, прикрывающие тело «безмозглых хиппи». К счастью, его счастью, гостей дома еще не было.

Подобно выброшенной на берег рыбе, Борис Евгеньевич несколько раз глотнул воздух, попробовал что-то закричать, но не смог. Покраснев, покрылся легкой испариной и бессильно опустился в кресло.

– Я тебя сейчас убью, – прошипел он и посмотрел на нее таким испепеляющим взглядом, что внутри у Лены все сжалось. – Немедленно переоденься!

Не успела девушка вернуться в свою комнату, как прибежала мать.

– Ты что делаешь? Это что за демарш? Совсем с ума сошла?! Хочешь нас с отцом до инфаркта довести? Да?! С жиру бесишься? А откуда этот жир берется, не знаешь?! – Оксана Андреевна схватила дочку за плечи и начала трясти. – Что, решила отцу карьеру сломать? Ты же знаешь, Палладин – лучший друг самого Гуренко! Благодаря ему отец может скоро в политбюро попасть, станет членом ЦК!

– Не станет! – буркнула Лена и вырвалась от матери. – Скоро и вашей партии не станет! Думаешь, я не вижу, что в стране происходит?! Все порядочные люди бегут от вашей партии, как черт от ладана. Кому она нужна?! Замученным теткам, скитающимся по полупустым гастрономам? Несчастным старикам, умирающим в очередях за туалетной бумагой? Или студентам, мечтающим поскорее свалить в любую из стран загнивающего капитализма?! Нет! Она им не нужна! Она нужна только вам, тем, кто уже давно живет при коммунизме! Тем, кто из зашторенных окон своих автомобилей ничего вокруг не видит. Вот кому она нужна, эта партия! Та партия, которая привела страну в никуда! Мне даже стыдно сказать, чья я дочь.

– А колбасу с икрой жрать не стыдно? – выкрикнула Оксана Андреевна и ударила девушку по лицу.

На мгновение в комнате повисла тишина. Сжав зубы, Лена спокойно смотрела на мать. Ни один мускул на ее лице не дрогнул.

Опустив руки, Оксана Андреевна устало села на диван.

– Ты прости меня, дочка. Прости, пожалуйста! Нам сейчас очень тяжело. Время дурное. Страшно как-то. А тут еще ты. Зачем ты так? – Женщина тихо всхлипнула и смахнула слезу. – Ты переоденешься?

– Да, – шепотом ответила Лена и подошла к окну.

Когда девушка вошла в зал, гости уже сидели за столом. Увидев ее, все дружно замолчали.

– Наконец-таки! Доченька, проходи! – радостно воскликнул отец.

Остановившись возле двери, Лена скромно опустила глаза и слегка покраснела.

– Простите, что задержалась. Я занималась. У меня завтра зачет. История партии, – вежливо проговорила она и подарила всем милую заученную улыбку.

В строгой клетчатой юбке и нежной бирюзовой блузке она казалась совсем юной. Гости были очарованы. Невинный, бесхитростный взгляд бездонных голубых глаз, густые волосы затянуты в высокий тугой узел. Казалось, перед ними стояла прима отечественного балета. И никому не было дела до того, что было у нее на душе. Душе, разрывающейся от боли.

Привыкшая к подобным аудиенциям, Лена героически выдержала на себе пристальные взгляды гостей и села за стол. Рядом сидел младший Палладин – Владимир. Да, они встречались и раньше. Встречались в компаниях родителей и в коридорах университета. Порой о чем-то болтали. Так, общие фразы, ничего не значащие беседы. Однажды даже ходили в кино. Лена чувствовала, что нравится парню.

Прямая противоположность своего отца, Владимир был тихий и немногословный. Высокий, щуплый, с болезненным выражением лица, он выглядел совсем невзрачно. Маленькие, слегка впавшие глаза, бледное, побитое прыщиками лицо, скромный, даже стесненный взгляд, тонкая, едва заметная дуга бровей делали его портрет весьма далеким от образа прекрасного рыцаря, о котором она мечтала.

Весь вечер парень не сводил с нее глаз. Лена действительно была неотразима. Изо всех сил она старалась быть веселой и доброжелательной. Излучая лучезарную улыбку, читала стихи и играла на рояле, рассказывала о подводном плавании и покорении вершин Говерлы. Когда же разговор родителей плавно перешел в рабочее русло, стало понятно: компании пора разделиться.

Не теряя времени, Владимир предложил девушке прогуляться. Лена обреченно согласилась.

Дул легкий прохладный ветер. День медленно клонился к своему завершению. Блеснув за горизонтом, солнце обожгло небо багряными кляксами и исчезло. Над Киевом повисли таинственные, чарующие сумерки. Все тише и тише становился шум проезжающих машин и гомон пешеходов. Свернув с Арсенальной площади, они вышли на Парковую аллею. Вдали раскинулась широкая гладь Днепра.

Влюбленная в свой город, Лена с восторгом рассказывала об истории городского парка и трагедии Купеческого сада, об Арке Дружбы народов и ужасах Чертова моста. Она не умолкая говорила и говорила. Глядя на нее, Владимир задумчиво молчал. Он умел слушать. И это было приятно. Разговаривая на отвлеченные темы, они, казалось, боялись сказать друг другу то, что ни один, ни другой не хотел бы услышать.