Нина Соломон - Незамужняя жена Страница 2

Чем дальше, тем больше все эти детали приводили Грейс в состояние ошеломления, однако она продолжала свое дело с неотвратимой целеустремленностью. Чтобы упорядочить свой утренний ритуал, она купила набор кофейных чашек с надписью «Мы рады служить вам» и теперь варила кофе сама. Она опасалась, что Хосе заметит разницу, поэтому первые несколько дней устраивала ему маленькие допросы.

— Как кофе? — интересовалась Грейс.

— В точности какой мне нравится, — отвечал Хосе. — Мистер Брукмен такой заботливый.

Лэза любили все. Не просто симпатизировали — скорее, считали себя его ближайшими друзьями. На одной из встреч однокашников Грейс по меньшей мере дюжина человек окружила Лэза, и каждый был уверен в том, что он одного с ними выпуска. Когда Лэз сказал, что просто сопровождает Грейс, все дружно посмотрели на нее, словно пытаясь ее идентифицировать. «Вы, случайно, не перешли в другой колледж?», или: «А может, вы учились годом раньше?», или: «Вы ведь были блондинкой, верно?». После нескольких неловких попыток завязать с ней беседу они вернулись к Лэзу. Возможно, дело было в том, что он умел слушать людей, или в его способности уверить их в том, что он делится с ними своими задушевными мыслями, или в том, что он помнил мельчайшие детали из прошлого, или в том, как он веселил окружающих.

В одно промозглое, дождливое воскресенье, уже целую неделю не имея от него никаких вестей, Грейс наткнулась на золотое обручальное кольцо с чеканкой — они купили его во Флоренции — за ржавым баллоном из-под бритвенного крема (в то утро на нее нашел один из редких приступов «чистолюбия», и, протерев серебро и смахнув пыль с лепных украшений, она решила, что в аптечке тоже следует навести порядок). Она никак не ожидала, что Лэз не носит обручального кольца.

Грейс присела на край ванны. Она вспомнила, как Лэз торговался во Флоренции с ювелиром до тех пор, пока они не договорились о справедливой цене, да еще торгаш пригласил их к себе на обед с брушетта и телячьими отбивными, а напоследок подарил три бутылки «кьянти классико» и путевку назавтра в Сан-Джиминьяно.

Нетрудно было заметить, что кольцо пролежало в аптечке уже несколько месяцев. Грейс никогда не считала себя исключительно наблюдательным человеком (иногда она с опозданием в несколько недель обращала внимание на то, что какая-то лавка в их квартале закрылась, а вместо нее появились косметический салон или кофейня). Но кольцо? Тут все обстояло проще. Лэз наверняка оставил кольцо также, как оставил ее, — по крайней мере на время. Она застыла, сидя на краю ванны. Ее мысли, вращаясь по спирали, метались между двумя крайностями: то она жаждала возвращения Лэза, то ей хотелось, чтобы это возвращение как можно дольше не наступало. Она положила на ладонь кольцо, сверкавшее своей неровной поверхностью. Как нечто столь легкое могло оказаться таким весомым? Символический золотой обруч, теперь брошенный у аэрозольного баллона.

Положив кольцо обратно в аптечку и стерев пятно с зеркала, Грейс с горечью осознала, что Лэз вернется отнюдь не так скоро, как она предполагала.

На день рождения Лэза, спустя двенадцать дней после его исчезновения, Грейс заказала у Гринберга торт и, как обычно, две бутылки «Вдовы Клико» из Кассис и обнаружила, что не так уж трудно одной разделаться почти с целой бутылкой. Казалось, все основные события в жизни Лэза пришлись на ноябрь: день рождения, публикация первой книги, подписание контракта на съемки фильма, их свадьба. Он всегда называл ноябрь своим счастливым месяцем. Они с Грейс могли даже встретиться в ноябре, хотя это был спорный вопрос. Встреча произошла на вечеринке в честь Хэллоуина, и Лэз клялся, что всего через несколько минут после полуночи.

Грейс поставила торт на стеклянный столик у окна и зажгла свечи, которые горели до тех пор, пока капельки синего и желтого воска не изукрасили блестящую, как темное зеркало, шоколадную глазурь. Друзья и родственники названивали ей весь день. Когда с поздравлениями позвонила мать Лэза, Грейс подумала, что ее тайна вот-вот раскроется, но миссис Брукмен тоже ничего не слышала о сыне, что было в порядке вещей, поэтому Грейс сказала, что он скоро ей перезвонит. Грейс настояла на том, чтобы портье взяли остатки праздничного торта. И хотя она всегда говорила, что торт для нее слишком большое роскошество, она съела два кусочка, как поступил бы Лэз.

В тот вечер, надев одну из его сизовато-серых футболок от Кэлвина Кляйна, она странным образом почувствовала себя к нему ближе, чем когда-либо раньше.

На следующий день после дня рождения Лэза одна из «дюро-лайт» перегорела. Грейс никак не могла решить, воспринимать ли это как знамение свыше, неясный проблеск будущей судьбы или как факт, подтверждающий ненадежность современных гарантий. Она долго, пристально смотрела на перегоревшую лампочку и терла глаза, словно все это привиделось ей во сне. Сегодня ночью Лэз, казалось, был так близко — почти здесь. Она вспомнила об именинных свечках в его тридцатисемилетие, в прошлом году: двадцать друзей, большущая миска приготовленного ею вегетарианского чили и шоколадный торт.

— Загадай желание, Лэз, — подначивал его Кейн.

— Зачем? У меня есть все, чего я только мог бы пожелать, — ответил Лэз, сжимая руку Грейс. Она не сомневалась, что он имел в виду и ее тоже. Но в тот вечер, как и во многие другие вечера, она не заметила, что что-то неладно. Когда свечи замигали и стали гаснуть, выражение лица Лэза изменилось. На мгновение в глазах его мелькнуло такое выражение, какого она прежде никогда не видела. Он вдруг показался отсутствующим или незнакомым, словно кто-то другой, ослабив бдительность, проглянул в нем в этот момент. Грейс поцеловала его в щеку, и он сразу же стал самим собой — таким, как всегда.

Грейс затаила дыхание, ожидая, что лампочка вновь загорится, как свеча. Тут зазвонил телефон, и она услышала в автоответчике голос отца. Вовремя. Отец выиграл пари — Лэз ушел раньше, чем перегорела лампочка, — но она ему об этом не скажет. Вместо этого были бурный всплеск эмоций и жаркая дискуссия о том, подавать ли иск на компанию за продажу бракованных лампочек — или, быть может, они купили пиратскую продукцию? Конспиративные теории были в большом ходу в семействе Грейс. Ничто так не сплачивает семью, как хороший заговор.

— А что думает Лэз? — спросил отец.

— Он думает, дело в проводке, поэтому говорит, что стоит вызвать электрика, чтобы тот проверил, — ответила Грейс.

— Такой он рассудительный, этот Лэз, — подключилась к разговору мать. Она обычно прослушивала все телефонные разговоры по параллельному аппарату — возможно, потому, что ей до всего было дело, включая и то, о чем говорят люди, когда ее нет поблизости. Мать делала вид, что никогда не подслушивает, но совершенно напрасно: чем больше она старалась сдерживаться, тем труднее ей было не встрять в чужой разговор.