Мэри Дэвидсон - Ложь любви Страница 2

- Вы извинялись за то, что заставили меня ждать.

- Верно. Мне очень жаль. – Вообще-то, мужчина не выглядел расстроенным. Виктор решил напомнить ему, что стояло на кону.

- Общественный госпиталь Массачусетса[1] сможет найти лучшее применение моим деньгам, - пригрозил он, - и вряд ли они заставят меня ждать, прежде чем я выпишу чек.

Ага! Виктору понравилось. Лангенфельд почти поперхнулся своим кофе.

- О нет, нет, нет, мистер Лоуренс. Я – в смысле - мы хотим, нам нужны средства. Очень нужны. Прошу Вас?

- Я не восторге от благотворительности для больниц. - Виктор опустился в предложенное кресло, скорчив гримасу. Черт, его колени! – У медицинского сообщества миллиарды долларов, но больницы вечно выпрашивают еще. Попробуй пойми это.

Лангенфельд скорчился, но, как отметил Виктор, вздохнув про себя, не посмел спорить. Помаши перед людьми деньгами, и они превращаются бесхребетных медуз. Проблемы медицины в стране были немного сложнее. Жалкий Лангенфельд не указал на это. А Виктору нравились смелые люди. Но их было меньше, чем честных адвокатов. Ему ли не знать.

Он попытался еще раз.

- Если бы вы, ребята, меньше тратили на раздутые зарплаты докторов и чуть больше - на оборудование, дела бы шли гораздо лучше. – Нет. Ничего. Лангенфельд даже кивал, соглашаясь. Виктор вздохнул. - Это к делу не относится. Буду честен, Лангенфельд. Мне нужно снизить налоговые ставки. Да и хороший пиар не повредит.

- Да, конечно. И мы очень благодарны. А... сколько – я имею в виду, какую сумму Вы... Вы хотели...

- Пятьсот тысяч, – обронил Виктор. – Для начала. А там посмотрим, как пойдет.

Лангенфельда, что неудивительно, переполняла благодарность. Так переполняла, что он поднялся и тряс руку Виктора почти минуту. Так переполняла, что он позволил Виктору вытолкнуть его из кабинета под предлогом того, что Вику нужно было сделать личный звонок.

- Хорошо, хорошо, наберите девятку для соединения с городской линией, - доктор Лангенфельд пятился назад, практически кланяясь. Виктор попытался не закатывать глаза. – Я все равно опаздываю на встречу.

Виктор прошел на другой конец комнаты и постучал в дверь шкафа.

- Уже можно выйти.

Дверь открылась и появилась женщина, качая головой.

- Неприятное было зрелище. К счастью, я этого не видела. Кто бы мог подумать, что Лангенфельд может так...

- Выражать благодарность?

- Пресмыкаться и унижаться.

- Да разве он виноват? – поинтересовался Виктор, немного уязвленный тем, что она не смотрит на него с обожанием. Она ведь все слышала. Поняла ведь, сколько у него денег, чтобы ими так кидаться. – Не каждый день ему на руки сваливаются чеки с полумиллионом долларов.

Она закатила глаза.

- Да ты просто филантроп, - ее голос загрубел, понижаясь, - «Буду честен, Лангенфельд. Мне нужно снизить налоговые ставки. А еще я большая шишка, так что помучаю тебя, потому что ты заставил меня ждать. А еще...»

- Если я дам тебе пятьсот тысяч, - вкрадчиво спросил он, - ты замолчишь?

– Я сделаю лучше - уйду бесплатно. – Она надменно на него посмотрела и величественно вышла из шкафа. Виктор сдержал смешок. Боже, с ней было весело. И она была так красива, что больно было смотреть.

- Пока ты не можешь уйти, - заметил он, натягивая куртку. - Я спас тебя от унижения. Как бы ты объяснила доктору Лангенфельду свое появление в его шкафу? Ему достаточно было бы посмотреть на тебя, чтобы... – Влюбиться. Виктор нахмурился. С чего это он вдруг?

- Вызвать охрану, - закончила она. – И не говори. Мы знакомы давным-давно.

- Так я и знал! – воскликнул он, торжествуя. – Ты – пациентка. К чему инвалидное кресло? Ты же ходишь нормально, как и я. Ты ипохондрик? У тебя синдром Мюнхгаузена[2]?

- Какие ужасно невежливые вопросы, мистер...ээээ... как тебя зовут?

- Лоуренс. Виктор Лоуренс.

Она странно на него посмотрела.

- А можно посмотреть твои права?

- Ты что, коп? – спросил он добродушно и вытащил права.

Она глянула на них и сморщила нос.

- Милая фотография. Выглядишь, как мумия.

И снова Виктору пришлось сдержать смех. Ему пришлось собрать все свои силы, чтобы выглядеть раздраженным.

- Лоуренс Виктор, - продолжила она. – Да, все верно. А это дата рождения? Да ты ископаемое.

- Мне всего лишь тридцать четыре.

- Всего лишь, говоришь? Да ты понимаешь, что в школе я была семиклашкой, когда ты уже стал первокурсником? Все твои друзья смеялись бы, если бы ты стал со мной встречаться. А мои родители! Они были бы в шоке! Ну, если бы они у меня были.

- Ты точно пациентка. Ты не можешь быть нормальной.

Она протянула ему права.

- Забудь. Спасибо, что дал взглянуть на документы. Я странно себя почувствовала, когда ты назвал свою фамилию. Звучит, как моя. Я - Эшли Лорентц.

- Лоуренс? – переспросил он нерешительно.

- Л-О-Р-Е-Н-Т-Ц. Понятно? Произносятся почти одинаково. Если бы мы поженились, мне не пришлось бы покупать полотенца с другой монограммой. Не то, чтобы они у меня были, но ты понял, о чем я.

- Сомневаюсь, что кто-то, кроме твоего психиатра, понимает, о чем ты. Почему ты была в инвалидном кресле?

- Потому что за мной гнались, – сухо ответила Эшли. - Пришлось сбежать от них, пока не придет другая смена.

Он кивнул, притворяясь, что понял. Паранойя. Бедняжка.

- Что ж, они все еще гонятся за тобой или уже можно выйти?

- Сколько времени?

Он сказал. Она задумалась на мгновение, затем кивнула.

- Да, теперь безопасно. Я могу подняться на верхний этаж. Спасибо, что прикрыл меня.

Она улыбнулась, а он, к своей досаде, затвердел. Она же психическая больная, ради Бога! Перестань думать тем, что у тебя в штанах. Она не могла бы быть недоступнее, даже если бы у нее на лбу было написано «не беспокоить».

- Можно проводить тебя до палаты?

- Нет, но можешь проводить меня до комнаты 12А. Я здесь не пациент.

- Конечно, нет, – успокоил он, жестом приглашая ее последовать за ним. – Если ты не против, ответь, почему ты была инвалидном кресле?

- Ты третий раз об этом спрашиваешь, и вообще-то, это не твое дело, но у них везде выставлены знаки «мокрый пол», и я не хотела поскользнуться, пока удирала. Я одолжила кресло и почти ускользнула, когда ты на меня наткнулся, – она снизила резкость слов, похлопав его по руке. – Извини, что врезалась в тебя.

- И смеялась, - добавил он.

- О, об этом я не жалею. Ты выглядел так забавно! Ладно, это было довольно жестоко. Все равно, мы же больше не увидимся. Выписав чек, ты уйдешь, и всё. Вообще, почему ты еще здесь? Разве ты не должен планировать агрессивное поглощение или что-то еще?