Барбара Мецгер - Ухаживая за Вульфом Страница 2

Пока ее хозяйка прилегла вздремнуть после обеда, Маргарет отправилась через задний сад в Вульфрам-Хаус, находящийся по соседству, где она подружилась с экономкой за время своего шестилетнего пребывания в услужении на Беркли-сквер. Возможно, миссис Олив знает какое-нибудь дешевое, но респектабельное жилье, как раз до тех пор, пока не вернется поверенный. Маргарет может потерять свою должность из-за того, что покинет дом леди Бартлетт – и без рекомендаций к тому же, но девушка чувствовала, что ни у нее, ни у ее племянниц выбора нет. Им нужен любящий дом, а Маргарет полагала, что в двадцать пять лет это может быть ее единственный шанс приобрести семью, которую она всегда хотела, и, возможно, небольшой коттедж, где она сможет быть тетей и матерью бедным крошкам, если Лили и Харри обеспечили их будущее. Возможно, денег будет хватать только на их обучение, то в этом случае Маргарет найдет для них академию в Лондоне, так, чтобы она смогла бы навещать их в свободные от работы дни в той новой должности, которую она найдет. Девочки были ее родней, и они нуждались в ней. Леди Бартлетт просто придется найти себе другую низкооплачиваемую, недооцениваемую, слишком много работающую компаньонку.

Миссис Олив не хотела и слышать о том, чтобы мисс Тодд увозила несчастных сирот в меблированные комнаты, только не тогда, когда Вульфрам-Хаус стоял почти пустым. Виконт Вульфрам путешествовал по разным рождественским приемам по всей стране, и только миссис Олив, горничная Дора, лакей Филлип, который был неравнодушен к Доре, и приходящая на день кухарка остались заботиться о доме его сиятельства и о его двоюродной бабушке. Небольшой штат слуг будет только рад, если по дому станут бегать дети, особенно на Рождество. Тогда у них будет причина украсить его, а также запланировать празднование и повеселиться, как это и положено в столь радостное время года.

Ничто не могло быть более подходящим, так как Маргарет могла все еще помогать леди Бартлетт в надежде сохранить свою должность, если понадобится, или, по крайней мере, получить так много значащую рекомендацию. Уйти так внезапно, не дав хозяйке времени нанять новую компаньонку – этого Маргарет никак не могла одобрить, не важно, как грубо вела себя баронесса. Но въехать в Вульфрам-Хаус без разрешения владельца? Это почти так же грубо и безнравственно.

Экономка пожала плечами.

– Нет времени писать ему, если девочки сойдут на берег до того, как почта покинет Лондон.

– А что насчет его двоюродной бабушки, миссис Болтон? – За все годы, проведенные по соседству, Маргарет редко видела пожилую леди. – Не должна ли я попросить ее одобрения?

Миссис Олив покачала седой головой.

– Она сама всего лишь живет на средства виконта, и едва выходит из своих апартаментов, за исключением прогулки в саду. Но детская расположена очень далеко, и пока у нее будут романы из публичной библиотеки, миссис Болтон будет все равно. Это может даже принести старой леди какую-нибудь пользу, – добавила миссис Олив с ноткой неодобрения, так как она сама могла бы отправиться на праздники к сестре, если бы не эта древняя затворница. И хотя экономка была критически настроена по отношению к тем, кто выше нее, она велела мисс Тодд не забивать свою хорошенькую головку мыслями о его сиятельстве, потому что он, несмотря на внимательность и щедрость, был слишком занят тем, чтобы сеять дикий овес[1] в других местах, чтобы присматривать за собственным полем.

Виконт не должен вернуться обратно со своих пирушек почти до февраля, с угрюмым видом пояснила экономка, если провинциальные леди позволят ему уехать хотя бы тогда.

– Я все знаю о таких загородных приемах, вот так-то. Просто прикрытие для того, чтобы бродить темными коридорами и передавать друг другу ключи от спален так, словно это визитные карточки. Ему бы все флиртовать и грешить, в его-то тридцать пять лет, а наследника даже близко не видать. – Она прищелкивала языком всю дорогу до слишком пустой детской, где Маргарет и ее племянницы смогут остаться до тех пор, пока их дела не будут улажены. – Верьте мне, мисс Тодд, получать свое удовольствие для нашего лорда Вульфа важнее, чем чувствовать себя оскорбленным из-за незваных гостей.

Вопреки ожиданиям своей экономки – и его собственным – Вульф, как все называли его, проводил время вовсе не весело. Джона, виконта Вульфрама, звали Вульфом[2] вовсе не за поседевшие волосы. У него на голове все еще была шапка кудрявых светлых волос. При этом виконт не обладал странным, золотистым взглядом. Его глаза отливали яркой голубизной. Не был он и хищником, ловким охотником, потому что его добыча с радостью приходила к нему. Нет, его прозвище появилось из-за того – кроме его собственного имени, разумеется, – что его сиятельство прославился своей неуловимостью. Один из выдающихся холостяков своего времени, с титулом и состоянием, внешностью и шармом, его было чертовски трудно поймать всем занимающимся сводничеством мамашам, которые пытались сделать это с тех пор, как ему исполнилось двадцать один год.

Жениться до того, как он вынужден будет это сделать? Навсегда ограничиться одной женщиной? С таким же успехом можно поджать хвост и завыть на луну. Вульф был не готов к этому, но его дни были сочтены, и он прекрасно знал об этом. Неужели ему на самом деле уже тридцать пять? Его друзья почти все женаты, что говорило о том, что они заботятся о преемственности, если не о супружеском блаженстве. Даже его верный слуга Пол, который работал в качестве камердинера, секретаря и доверенного лица, принялся класть на стол Вульфу брошюры, содержащие пустую, глупую болтовню о том, как ухаживать за настоящей леди, намекая на то, что Вульф имел успех у менее благопристойных, неподходящих женщин.

Но это было не так. Стоило только взглянуть на его нынешнюю любовницу, молодую вдову пожилого графа. К несчастью, леди Сиддеринг оказалась намного менее привлекательной в свете раннего утра, когда Вульф покинул ее спальню перед тем, как появились слуги. Она спала с открытым ртом и пускала слюни. Что ж, парню не обязательно делить спальню с женой, рассуждал Вульф. По большей части не обязательно. И Мартина все-таки настоящая леди.

Или она была ею, до тех пор, пока за завтраком Вульф не решил, что она просто не подойдет в качестве его виконтессы. Он планировал окончить эту связь рубиновым браслетом, а затем отправиться в гости по следующему приглашению. Если виконту придется жениться в новом году, то он намеревался отпраздновать святки и свои оставшиеся холостяцкие дни по высокой моде, а не прислушиваясь к храпу Мартины. Или к ее диатрибам[3], когда леди обнаружила, что он уезжает после ленча.